Джейн Остен расследует убийство - Джессика Булл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Элизабет Чут! Не напоминай мне. – Генри прикрывает лицо одной рукой, гримасничая сквозь растопыренные пальцы. – Если б не она, Джорджи не оказался бы в таком положении. Ради всего святого, лучше бы я никогда не вскрывал тот замок!
Мысли Джейн взмывают вихрем. Она предполагала, что в ночь убийства любой мог зайти в чулан для белья. Количество гостей, слуг и торговцев, которые могли заглянуть в него в тот день, не поддается подсчету. Но, как отметила Ханна, в чулане полно ценных вещей, которые наверняка тщательно охранялись.
– Ты взломал замок?
– Да. На самом деле у меня это неплохо получается. Элизабет не верила, что я смогу это сделать, две минуты поковырять перочинным ножом – и готово.
Джейн хочется схватить Генри за лацканы и трясти до тех пор, пока его глупая голова не отвалится.
– Почему ты не сказал нам тогда?!
– Я думал, что сказал. А что? Это важно?
– Да, представь себе. Разве ты не понимаешь? Мадам Ренар вряд ли сама заперла себя в чулане. Не так ли? Если дверь была заперта, это означает, что кто-то – скорее всего, ее убийца – запер ее там. И что у этого человека был ключ…
– Убийца – это точно кто-то из Дин-хауса. – Генри с трудом поднимается на ноги. Он хватает уздечку, накидывает ее себе на шею, берет седло и, пошатываясь, выходит из подсобки.
– Куда это ты направляешься? – Джейн подхватывает свечу, обжигая пальцы, и вскакивает, чтобы последовать за братом.
– В Дин-хаус, конечно, – кричит Генри через плечо.
К настоящему времени небо почернело, и холод пробирает Джейн до костей. Вдалеке в окнах дома священника горят свечи, а из глиняных труб на крыше, покрытой красной черепицей, поднимается белый дым. Когда Джейн проходит мимо стойла Грейласс, пони выдыхает пар из носа и бьет в дверь передними копытами. Джейн игнорирует ее, направляясь к стойлу Северуса. Генри уже пытается накинуть удила на жеребца. Животное выгибает шею, взмахивает хвостом и поворачивается к Генри пегим задом, заставляя хозяина отступить.
Джейн стоит на пороге, слишком напуганная, чтобы войти.
– Подожди. – Она тянется к руке Генри и хватает его за обшлаг мундира. – Ты не можешь просто так заявиться туда!
– Почему нет? – Генри хмурится. Он убийственно серьезен. Прежде Джейн видела Генри таким суровым лишь один раз, когда он стоял на страже над бездыханным телом мадам Ренар.
– Потому что я пыталась поговорить об этом с семьей, но это ни к чему не привело. Они не собираются признаваться.
– Джонатан признается, когда увидит мою саблю.
– Признание, полученное под пытками, вряд ли чего-то будет стоить. И у нас недостаточно фактов, чтобы доказать, что это был Джонатан.
– Но они должны быть! Как ты сказала, она была его любовницей. Он хотел убрать ее с дороги, чтобы жениться на мисс Риверс ради ее состояния.
– Но это не обязательно означает, что он убил ее.
Генри высвобождается из хватки Джейн.
– А кто еще мог это сделать? – Он кладет обе руки на круп Северуса, наваливаясь всем весом на коня в попытке развернуть. Северус остается непреклонным, лишь пренебрежительно взмахивает хвостом.
– А как насчет сэра Джона? – спрашивает Джейн.
– Какая у него была причина убивать ее?
– Такая же, как у Джонатана: убрать с дороги беременную любовницу сына, на случай, если она лишит его шансов жениться на богатой наследнице. Сэр Джон наверняка приложил руку к тому, что Джонатан ухаживал за Софи, тебе не кажется? Ему требовалось ее приданое, чтобы спасти поместье от разорения.
– Но ты видела баронета в ту ночь. Он был так же растерян, как и все мы.
– Но люди не всегда ведут себя правдиво. Не так ли? – Когда Джейн говорит это, перед ее глазами возникает лицо не сэра Джона, а Тома. Забудет ли она когда-нибудь блеск его ярко-голубых глаз и изгиб соблазнительной улыбки при лунном свете? Она качает головой, желая, чтобы видение исчезло.
– Полагаю, ты права.
– И еще есть миссис Твистлтон.
– Это маловероятно, не так ли? – Генри усмехается.
– Почему? Я говорила тебе, что у нее связь с сэром Джоном. – Джейн поджимает губы. – Ты не считаешь, что женщина может быть способна на убийство?!
Генри пятясь выходит из стойла, задвигает засов и перекидывает уздечку через дверь.
– Как правило, нет. Миссис Твистлтон, может, и блудница, но это не делает ее хладнокровной убийцей.
– Но что, если она сделала это, чтобы защитить сэра Джона? Люди говорят, что она способна ради него на все. Возможно, она боялась, что потеряет своего защитника и место в Дин-хаусе. Или мадам Ренар узнала об их интрижке и пыталась вымогать деньги у них обоих.
Генри фыркает:
– Это не один из тех романов, которые вы с Элизой так любите, Джейн.
Позади него Северус поворачивается, просовывает голову в приоткрытую дверь и покусывает плечо хозяина. Генри легонько хлопает его по щеке.
– Я знаю это, – отвечает Джейн, – И, притворщик, ты так же любишь произведения миссис Радклиф, как и мы, если не больше. В любом случае ты не можешь просто ворваться в Дин-хаус с пеной у рта. Скорее всего, они будут защищать друг друга и сомкнут ряды, чтобы все отрицать, а в результате ты будешь выглядеть как буйнопомешанный. Мы должны подойти к этому с умом, собрать доказательства, если хотим, чтобы все звучало правдоподобно в суде. Мистер Крейвен сказал, что признание виновного в преступлении было бы лучшим способом оправдать Джорджи. Мы должны убедить настоящего убийцу рассказать правду.
Генри кладет руку на бедро. Северус продолжает тереться носом о его щеку. Джейн чувствует, как гнев брата остывает, оставляя лишь любопытство. Дорогой Генри, он слишком добродушен, чтобы долго сердиться.
– Если ты такая умная, – говорит он, – то каков наш план?
Джейн с трудом сдерживает лукавую улыбку. Настал момент, которого она ждала.
– Ну вообще-то есть у меня одна задумка. – Она представляет аккуратные стежки Кассандры: «Уповай на Господа всем сердцем твоим и не полагайся на собственное разумение». Джейн не настолько упряма, чтобы не понять, когда ей нужна помощь. Пусть она не может спасти Джорджи в одиночку, но с помощью Всевышнего, а теперь и Генри, у нее все получится.
В следующее воскресенье серебристые кристаллики льда цепляются за края плюща, покрывающего каменные стены кладбища Святого Николая, превращая
