Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

– Да уж! – Собственный голос звучал странно, как-то хрипло.

– Я тоже всегда ходил на выборы. – Маккейн безрадостно рассмеялся. – Впрочем, за Джона Мейджора я своего голоса не отдавал.

Ему снова вспомнился ужин. Холодная отстраненность, с которой отнесся к нему премьер-министр.

– Думаю, я справлюсь с этим.

– Значит, мы продолжаем?

– Да.

– Я должен знать, что за мной стоите вы, Джон.

Джон вздохнул, ощутив на языке мерзкое ощущение предательства.

– Да. Я вас прикрою.

– Спасибо.

Пауза. Тишина. Сквозь открытое окно донесся звон колокола на Биг-Бене.

– Что мы будем теперь делать? – спросил Джон.

Маккейн стоял у края стола, выстукивая кончиками пальцев негромкий беспокойный ритм. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.

– Борьба началась, – сказал он. – Значит, будем сражаться.

В следующие дни в Лондон прибывали директора, председатели советов правлений и управляющие. Конференц-зал на верхнем этаже штаб-квартиры «Фонтанелли энтерпрайзис» был впервые заполнен настолько, что пришлось принести дополнительные стулья.

Самый главный босс всех этих директоров, председателей советов правлений и управляющих, Джон Сальваторе Фонтанелли, богатейший человек в мире, избранный на роль спасителя будущего, открыл собрание коротким докладом об опасности, грозящей естественным основам жизни, и центральной роли, отведенной концерну в защите окружающей среды. Венчала доклад фраза:

– Прошу вас, подумайте о том, что защита окружающей среды по карману не всем. Одними благими намерениями не обойтись. Только если мы сократим издержки всех наших предприятий и радикально станем бороться с расточительностью, мы сможем обеспечить будущее.

Затем Джон удалился в свой офис и предоставил Маккейну работать с деталями. Он по-прежнему не умел выступать. Перед произнесением этой небольшой речи из-за волнения он почти не выходил из туалета, ночью плохо спал, в полусне постоянно повторял свою речь, проснулся весь в поту, вынужденный принять душ и полностью переодеться. А он еще смеялся, когда Маккейн настаивал, чтобы в каждом их офисе была своя ванная и комната для переодевания!

– Она кажется мне несколько лживой, эта болтовня о защите окружающей среды, – признался он Маккейну, который пришел на минутку, чтобы подобрать документы, прозрачные пленки с числами и яркими диаграммами. – Я имею в виду, дело ведь просто в том, чтобы заработать больше денег.

Маккейн недовольно посмотрел на него.

– Вы меня разочаровываете, Джон. Вот эти, – он презрительно кивнул головой в сторону двери, за которой ожидали собравшиеся, – от них я не ожидаю понимания, что все взаимосвязано. Но вы…

– Похоже, такова моя судьба. Все люди чего-то от меня ожидают, а я никогда не соответствую ожиданиям.

– Ну ладно. Я не буду спешить, конспектируйте. Мы – крупнейший концерн в мире, правильно? По крайней мере, пока что. О чем нам следует позаботиться, так это о том, чтобы сохранить положение. Чего не должно произойти, так это того, чтобы образовалось несколько примерно равных по силе блоков власти. Тогда у нас возникнет патовая ситуация, нельзя будет сделать ничего из того, что должно быть сделано. – Маккейн сложил пленки и ткнул Джона в грудь, словно собираясь пронзить его уголком пачки. – Неужели это так трудно понять? Думайте о будущем, Джон. Видение перспективы всегда побеждает.

И с этими словами Маккейн ушел обратно в конференц-зал, где собравшиеся люди смотрели на него, словно напуганные кролики, поправил микрофон и произнес то, что произнесет еще на нескольких подобных собраниях в течение ближайших дней.

– Господа, мне нужны от вас всего три вещи. Во-первых, доходы. Во-вторых, доходы. И, в-третьих, доходы.

Одной из немногих женщин среди участников этих экзекуций, замаскированных под конференции, была Глэдис Вейн, управляющая «Политон медиа», медиаконцерна, образованного путем слияния нескольких европейских фирм звукозаписи, со штаб-квартирой в Брюсселе. За прошедшие три месяца два популярных артиста, одна поп-певица из Израиля и одна английская группа перешли к «ИЭмАй Электрола», из-за чего доходы за квартал существенно снизились. Соответственно, миниатюрная женщина с пепельно-серыми волосами получила серьезную порку.

По возвращении в Брюссель она созвала похожее собрание, чтобы в подобных словах объяснить серьезность положения главам различных отделов и подразделений.

– Но ведь без созидательного труда не обойтись, – заметил руководитель испанского дочернего предприятия. – Мы должны вкладывать деньги в людей искусства. Пройдет время, прежде чем они сумеют пробиться на рынок, и если не дать им этого времени, то в какой-то момент у нас не останется артистов.

– Если мы будем нерентабельны, у артистов в какой-то момент не окажется фирмы звукозаписи, – заявила Глэдис Вейн, исполненная решимости не позволить этому грубому британцу еще раз превратить себя в девочку для битья. – Все будет именно так. Все, что нерентабельно, – долой.

Директора съежились и принялись старательно перелистывать свои списки. Руководитель «Каската рекордс», фирмы звукозаписи, расположенной в Милане и с середины этого года тоже входившей в состав «Политон», задумчиво рассматривал количество проданных экземпляров диска под названием «Wasted Future».

– Сейчас мы переживаем спад, – сказал Маккейн. – Плохо, конечно, но таков закон жизни. Спады неизбежны, и они отделяют мальчиков от мужей.

Джон только кивнул. Они направлялись в аэропорт, однако их бронированный лимузин застрял в вечерней пробке. Глядя вперед, можно было подумать, что грузовики и красные двухэтажные автобусы срослись в одно целое. Моросил мелкий дождь, и по бокам улицы покачивались антрацитово-серые зонты.

– И именно сейчас мы не должны забывать о своих целях, иначе растратим силы на партизанскую войну. А одна из наших следующих целей – это Международный валютный фонд.

Вот преимущества личного самолета: не нужно переживать из-за того, что опоздаешь на рейс. Джон обдумал слова Маккейна еще раз и нахмурил лоб.

– МВФ? – повторил он.

Джон читал об этом. Международный валютный фонд был, подобно Организации Объединенных Наций, наднациональным учреждением, цель которого – обеспечивать функционирование всемирной финансовой системы, обмен валют и так далее. Описание было чрезвычайно скучным.

– Вам придется объяснить мне, – сказал он, – какое это имеет отношение к нам.

– МВФ в данный момент насчитывает 180 членов. Каждая страна-участница должна внести определенный вклад, так называемую квоту, причем тем бóльшую, чем богаче страна. Квота также определяет право голоса, и это означает, что те, кто больше платит, имеют соответственно больший вес. На данный момент лидер – США с восьмьюдесятью процентами голосов. – Маккейн разогнул указательный палец и взялся за него другой рукой, словно собираясь что-то считать на пальцах. – Это пункт первый, который подходит под нашу концепцию: богатство означает влияние. Честно, неприкрыто, записано в уставе.

– Влияние, ну да, – заметил Джон. – Вопрос только в том, на что.

– Это пункт второй, который нас интересует. МВФ может заглянуть в активы каждого государства-участника, может требовать от правительств, чтобы они выложили в открытый доступ информацию о своей денежной и налоговой политике, но указывать, впрочем, не может. Обычно. Но все происходит совершенно иначе, когда страна получает кредит от МВФ. Такие кредиты выдаются только под строгие обязательства, и обязательства тщательно проверяются. Никаким иным способом нельзя оказать извне настолько прямое влияние на политику страны. – Маккейн обхватил рукой указательный и средний пальцы. – Вы понимаете? Через МВФ мы можем помешать тому, чтобы страны с переходной экономикой разрушали окружающую среду, поспешно начиная индустриализацию.

Джон смотрел на Маккейна так, словно видел его впервые. Сам он, и в этом следовало признаться сразу, никогда в жизни не додумался бы до такой идеи.

– Через МВФ, да, – кивнул он. – Но как вы собираетесь влиять на МВФ?

Маккейн пожал плечами.

– Добрым словом. Предложениями о сотрудничестве. Или, что было моей самой смелой задумкой, чтобы «Фонтанелли энтерпрайзис» стал первым членом МВФ, не являясь страной.

Джон невольно открыл рот.

– Вот это действительно смело.

– Не слишком. В данный момент стоимость МВФ, общая сумма взносов, составляет около 190 миллиардов долларов, половина из которых к тому же внесена в неконвертируемых валютах, то есть деньгами, которые нельзя использовать. Нам бы ничего не стоило заплатить даже больше, чем США.

На миг Джон снова почувствовал, что внутри у него разрастается чувство непобедимости, которое не покидало его на протяжении целого лета, которое было даже лучше, чем секс. Но в каких бы сосудах ни хранилось такое ощущение, его собственный, похоже, дал трещину, поскольку чувство непобедимости уходило, оставляя только смутное неприятное ощущение.

– Не думаю, что они примут нас.

Маккейн поглядел в окно.

– Это только вопрос времени, – сказал он. – Эра стран миновала. Некоторое время люди