Укрощение строптивой - Олег Ростов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Боже мой. — Она вдруг заплакала. — Неужели я опять это чувствую.
Я целовал её в заплаканные глаза. Стал успокаивать. Вот она затихла, обнимая меня за шею. Прижимаясь своей щекой к моей.
— Ирма, извини. Я не сдержался. В тебя кончил. Глубоко.
— Правильно, родной мой сделал. Никогда со мной не прерывайся. У меня от твоего оргазма и выброса спермы, ощущения только усиливаются и становятся сильнее.
— А если залёт?
— И что? Ты боишься? Стёпа, я не пятнадцатилетняя сыкуха. Мне 39 будет. Ну залечу и залечу. Рожу значит. Или ты против?
— Да я как-то и так многодетный папаша. Четверо у меня, Ирма!
— Стёп, где четверо, там и пятеро. Будет большая, дружная и многодетная семья, если ты этого захочешь. А если что, то ты ничем мне обязан не будешь.
— Что, Ирма, песнь запела одинокой и гордой женщины? Как это ничем не обязан? Или ты думаешь я от своего ребёнка откажусь?
— Ну тогда чего волнуешься? Лучше ещё раз меня трахни. Я так соскучилась. Ты даже не представляешь. Кстати, ты мне зад смазал. — Смотрела мне в глаза и улыбалась.
— Что, в зад хочешь?
— А почему нет? Я помню, как ты меня туда отодрал. У меня он потом болел.
— А если опять болеть будет?
— Будет. После тебя я туда никому не давала.
— Ну и в чём же тогда кайф?
— Как в чём, милый? В процессе. Я ведь несмотря ни на что кончила тогда раза два. Тем более, в тот раз было без смазки, а сейчас ты сам мне там всё смазал. Можно ещё добавить, если мало.
— Ты такая развратная?
— Развратная. С тобой хочу быть развратной. Ну так что?
— Ирма, я тебе что, отбойный молоток? Дай отдохнуть. Мне не 20 лет. И вообще, пошли в спальную.
— Ты зовёшь меня в вашу с Кристиной спальную?
— Зову. Ирма, раз уж у нас так сложилась. Дети общие. Ты не чужой человек. Пожениться нам нужно. Но не сейчас. Надо год выдержать после смерти Кристины. И исполнить её последнюю волю.
— Какую, Стёпа?
— Она хотела, чтобы ты стала матерью нашим с ней детям.
Ирма уткнулась мне в плечо и заревела. Я гладил её по голове, по спине.
— Успокойся. Пойдём в спальную. Сполоснёмся и пойдём…
Часть 5. Исцеление. Глава 3.
Дети сидели всем гуртом за столом и рисовали. Да именно, рисовали мне подарок на День рождения. Костя с Игорем, естественно, машины. Друг у друга подглядывали и воровали идеи. Полина рисовала дом и нас всех. Соня тоже что-то рисовала, глядя на старших братьев и сестру. Вот только я никак не мог понять, что именно она рисует. Какой-то постмодернизм. Чёрточки, кружочки. Только успевала менять карандаши и сопела напряжённо. Нарисовав, каждый, не показывая никому, спрятали до завтрашнего дня. Даже Соня, спрятала рисунок себе под подушку. Потом смотрели с детьми мультфильм «Рапунцель». После читал им сказку. Даже мальчишки сидели слушали. Дочитав, увидел, что Поля с Соней уже спят. Поцеловал их в лобик, каждую. Пацанов погнал в их спальную. Наконец дети успокоились. Приехал тесть. Уставший. Но я для него баню сделал, заранее. Хоть он и не просил, но сказал, что день будет напряжённым. Я же приехал пораньше, оставив парней работать с машинами. Хорошо были няньки и воспитатели. Смотрели за ними. Играли и всячески занимали разными делами. Отправил тестя в баню. Попарил. Сделал массаж. Сидели с ним пили чай на травах. Александра Осиповича разморило.
— Спасибо, Стёпа. Хорошо, как стало. Дети то спят?
— Конечно спят. Рисовали мне рисунки на завтрашний День рождения.
— Что нарисовали?
— Точно не знаю. Они мне не показывали. Но я заглядывал, когда они были в процессе. Пацаны машины, Полина дом, Соня… Что Соня нарисовала я так и не понял.
Штерн усмехнулся.
— Главное, что нарисовала.
— Да, главное, что нарисовала.
— Рисунки обязательно в рамочку помести и повесь в комнате. Дети увидят это, поймут, что не зря. Папе очень понравилось. Для детей это самое важное. Я это сейчас только стал понимать. Кристина в детстве делала гербарии. А я никак не реагировал. Весь в бизнесе, в делах. Вот и получил потом. А она ведь тянулась. Это хорошо, Стёпа, что детей много. А не один… Мне бы вернуть то время, я бы не одного гербария Кристины не пропустил.
— Как-то, когда Кристина ходила беременная близнецами, повез я её в лес. Осенью дело было. мы в этот день с ней вообще не ругались. Она молчаливая была. Ходила по лесу, собирала листья. Всякие разные, красивые такие. Жёлтые, оранжевые, разноцветные. А потом рассказала мне, что в детстве любила собирать гербарии. И показывала их родителям. Только эти гербарии никому оказались не нужны. Странный был день. Мы словно с ней были одна семья. Нормальная, полноценная. Я попросил её собрать мне гербарий. Она удивилась, но сделала. Я его поместил в рамку, под стекло. Он до сих пор у меня висит, в квартире родителей.
Мы немного помолчали. Потом Александр Осипович спросил:
— Что с квартирой будешь делать?
— Ничего. Пусть стоит. Это всё что осталось от родителей. Там каждый миллиметр пропитан ими. Мебель, занавески, которые мама ещё вешала. Портреты, картины. Я туда, когда приезжаю, словно в детство своё возвращаюсь. Да и с Кристиной мы там бывали. И Соню там, в квартире родителей зачали. Так что пусть стоит. Я приезжаю туда, убираюсь. Хотя чего там убираться? Пол вымою, пылесосом поработаю. Окна вымою. Занавески и шторы постираю. Мне это не в напряг. Да и Соня почему-то любит там бывать. Почему, сам не знаю. Очень любит смотреть семейный альбом.
