Пробуждение: магическая печать (СИ) - А Парамонова

Но ни Виктор, ни Эмиль с Уорреном так не считали. Они объяснили, что во времена кельтов одной из основных правящих каст считались жрецы, исповедующие друидизм. Если судить по приданиям римлян, в том числе самого Гая Юлия Цезаря, в которых он утверждал о наличии в их культуре ритуалов с использованием жертв, в том числе человеческих, то это уже не выглядит так бредово.

— Люди испокон времен верили в разные вещи. Вера толкала их на совершение различных поступков, — сказал Эмиль. — Кто-то открыл Америку и получил вековую известность. Кого-то сожгли на костре, обвинив в еретичестве за взгляд на вещи, который сегодня считается переломным моментом в становлении взглядов на устройство мира. Так почему бы не принять во внимание, что у кельтских жрецов могли быть свои правила хранения сбережений и уникальная система безопасности.

— Ага, — усмехнулся Макс, — и оплата за ведение счета тоже оригинальная: хочешь закрыть счет — заплати жизнь.

— Ну, вполне возможно, что этого не случится, — заметил Уоррен. — Все придания о жертвоприношениях совершаемых кельтами слабо освещены, либо вообще отсутствуют.

Уоррен пролистал несколько страниц на планшете.

— Существует мнение, что римляне сфальсифицировали информацию о кельтах, дабы узаконить свои вторжения на их земли.

— Это кое-что напоминает, — сказала Лилиан.

— Да уж, — согласилась Мориса.

Она устала стоять и расположилась на полу, положив голову на колени Громову.

— Все завоеватели такие хитрые.

— Многие в свое время прикрывались миссионерством, — добавил Феликс. — Я — христианин, но даже я осуждаю способ, которым была осуществлена христианизация многих государств. Римляне делали то же самое.

— Да, — согласился Эмиль. — Но не забывайте, что кельты сами не прочь были отхватить кусочек от чужого пирога. Не с целью же облагородить своей культурой пол континента они исходили всю Европу. Кельты первыми напали на Рим когда-то.

— Не суть в этом, — сказал Ричард. — Главное для нас это то, что кельты и правда могли спрятать свои сокровища от Римлян и держали их местоположение в тайне. И о том, где они, знали лишь посвященные хранители.

— Думаешь, восьмиконечные звезды на нас говорят о том, что мы — хранители?

— Возможно.

— Но, тогда это что-то из разряда мистики. Не могли жрецы запустить программу в генах наших предков, по которой все их потомки рождались меченными.

— Давайте так, — сказала Ванесса. — Оставим религиозно-мистические факты и обратим внимание на реальность.

Она оглядела друзей.

— Может быть так, что кельты спрятали несметные сокровища и существуют придания, по которым выходит, что они все еще не найдены?

— Да, — ответили Уоррен и Эмиль.

— Может быть, что те, кто спрятал сокровища, придумали хитрый замок, открыть который можно лишь с помощью восьми людей со знаками звезды?

— Вот это сложнее, — сказал Лем. — Если честно, я вообще не представляю, как это можно сделать и что это за замок такой.

— Может мы что-то вроде штрих кода? — пошутил Макс.

— Или, это как владение общей ячейкой в банке, — предположил Эмиль. — С условием открытия лишь в присутствии всех членов дележа.

— Дележа? — переспросила Эмма, не скрывая улыбки.

Ей очень нравилось своеобразное чувство юмора Радуги.

— Ну, да. Ты же не думаешь, что кельты спрятали бы свои кровные золотые коврижки, для кого-то, кто не имеет к ним ни какого отношения.

— Откуда же мне знать? — усмехнулась девушка. — Я же не кельт!

— А вот этого ты точно не можешь утверждать, — заметил Ричард. — Потому что Польша тоже считается местом кельтского вторжения.

— В любом случае, я не похожа на кельта, — возразила Эмма. — Они были высокие и светловолосые, а я еле дотягиваю до метр семьдесят, и даже не русая.

— То, как ты сейчас описала кельтов, скорее смахивает на викингов, — сказал Виктор.

— Да, — согласился Ричард. — Я читал, кельты что-то делали с волосами, чтобы те выглядели светлее. И рост у них варьировался от маленьких, до высоких. Кроме того, за два тысячелетия их гены перемешались с генами других жителей Европы, так что об этом нельзя утверждать на все сто.

— Верно, — кивнул Эмиль. — И, если подумать, они могли и со звездами подсуетиться.

— И опять мы вернулись к разряду из ряда вон выходящего, — сказал Феликс, подходя к Максу и Эмме.

Он осторожно приподнял его волосы и взглянул на родинки.

— Даже, если предположить, что спустя тысячелетия учение о сокровищах их местоположении и охране передавалось от отца к сыну и знающие люди поддерживали принадлежность, как вы сказали, хранителей к своему роду, начало которого было положено при за печатке сокровищ, то как объяснить, что родинки настоящие? Посмотрите: это не может быть настолько хорошей татуировкой! У Вивиен они вообще с рождения!

— Значит, это сделали инопланетяне! — сказал Эмиль, и все рассмеялись. — Сделали же они хрустальный череп, найденный у племени майя.

— Это тоже может быть фальсификацией, — заметил Уоррен.

— Нет, навряд ли, — сказал Ричард. — Эксперты подтвердили, что скопировать это произведение не могут и сейчас, на современном оборудовании. А тогда, у майя, вообще ничего не было, кроме ножиков.

— Точно, — поддержал Эмиль. — Не могли же они выстрогать его из куска хрусталя каменным ножом?

Уоррен хотел возразить, но его перебила Мориса.

— И к чему это все? Вы же не думаете всерьез, что вас хотят принести в жертву зеленые человечки?

— Нет, конечно! Мы просто пытаемся понять, как такое возможно, что шесть человек имеют идентичные знаки на теле такой специфической формы. Мне сложно списать это на генетику, если только ею и правда можно управлять.

— А ты уверена, что родинки у тебя с рождения? — спросил Эмиль у Вивиен.

— Абсолютно! — ответила девушка. — У меня и фото есть, где мне полгода. Все видно четко. Они были у меня с самого начала. Тем более, что моя тетя работала тогда в роддоме и сама принимала нас с Ричардом. Не могли же родители проглядеть то, что мне сделали татуировку кельтские сектанты.

Эмма и Лилиан переглянулись. Обе они вспомнили историю с тату Эммы.

— Но кельты — не секта, — сказал Виктор. — Это древний народ со своей культурой, как уже было сказано, и религией. Мне отец рассказывал.

— Отец? — воскликнули практически все сразу.

Эмма прикусила язык.

— Да, — ответил Виктор, оглядывая друзей. — Что в этом удивительного? Он лингвист и историк. Чего вы так испугались?

— Мы же договорились не говорить об этом с родителями, — напомнила Вивиен.