Окольный путь - Дэвид Дрейк

— Реки не…

— …особо помогут армии, идущей вверх по течению. Да, знаю. В отличие от Нила, где движение в обе стороны всегда проходит без труда, поскольку течение несет тебя на север, а ветры всегда дуют на юг. Ветры в Месопотамии обычно дуют в ту же сторону, что и течение. По Тигру и Евфрату легко идти по течению — на юг. Но трудно в противоположном направлении. — Он пожал плечами. — Но ты преувеличиваешь сложность. Это все равно значительно — значительно! — более легкий способ обеспечения, чем тащить припасы по суше. Поверь мне, Гармат. Это можно сделать. Я не моряк, но имею большой опыт использования рек. Могу придумать несколько способов, как протащить огромные количества припасов вверх по рекам Месопотамии.

Он встал.

— Значит, теперь мы знаем.

— Что ты планируешь делать?

— На данный момент ничего. Мне требуется обдумать вопрос. Но хорошая стратегия требует хорошей разведки. Это путешествие в Индию уже окупает себя.

Гармат также встал.

— Ты не собираешься вновь отправляться в гавань?

Велисарий покачал головой.

— Нет необходимости. Вместо этого, Гармат, я думаю, что следующие несколько дней нам нужно просто погулять по городу. Мне хочется выяснить, как население относится к происходящему.

— Малва решат, что мы шпионим.

— И что? Они ожидают этого от нас. Я хочу, чтобы они считали нас просто шпионами. Вместо того, чтобы думали о том, какую другую цель мы пытаемся скрыть.

На протяжении следующих недель Велисарий с Гарматом как раз и занимались исследованием Бхаруча. А Велисарий еще и совершенствовал знание языков — кушанского и маратхайского.

Однако большая часть усовершенствования проходила по ночам, в гостинице. Каждую ночь он брал себе одну из девушек — или кушанку, или маратху. Девушки удивлялись, поняв, что полководца не интересуют их обычные услуги. Он просто хочет поговорить. Это было странной причудой, но иногда встречающейся. Хотя обычно разговоры любящих поболтать клиентов не касались индийской истории, культуры, традиций, обычаев и общества.

Но девушки не жаловались. От них не требовалось ничего сложного, да и полководец был вполне приятным мужчиной. В общем и целом ситуация складывалась гораздо лучше, чем ожидали кушанки. И во много раз лучше для маратхов, которые у себя в борделе были только рабынями.

К концу первой недели в Бхаруче Велисарий уже полностью понимал разговорный кушанский и маратхайский и вполне прилично на них изъяснялся. Женщины, с которыми он разговаривал, поражались его успехам.

Однако оставалась проблема, о которой ранее Велисарий и не подозревал. Ему также требовалось научиться писать и читать на маратхайском, но все девушки этой народности оказались неграмотными. Следующие три дня он ломал голову, каким образом решить вопрос. В конце концов — с неохотой — понял, что есть только один способ.

К счастью, если учитывать быстро уменьшающиеся средства, вы данные императором, цена оказалась низкой. Рабы-маратхи стоили очень дешево. После покорения Андхры рынок был ими переполнен. Предложение значительно превышало спрос.

Маратхи, как объяснил ему работорговец с горечью, славились отвратительным характером. Более того, считались трудноуправляемыми.

— По крайней мере, у тебя хватило ума не брать молодого, — добавил работорговец, показывая на сутулого раба средних лет, которого только что купил Велисарий. — Молодые могут быть опасны. Даже девчонки.

Полководец внимательно осмотрел нового раба. Однако осмотр мог быть только поверхностным, так как контора работорговца плохо освещалась лишь одной небольшой масляной лампой. Окна, которые могли бы пропускать солнечный свет, отсутствовали. И никакие отверстия не пропускали воздух — запах человеческих тел, идущий от соседних помещений-загонов, где содержались рабы, вызывал тошноту.

Вероятно, рабу лет пятьдесят, решил Велисарий. Невысокого роста, худой, седой. Глаза настолько темно-карие, что кажутся почти черными. Но Велисарий их практически не видел. Раб смотрел в пол, только один раз позволив себе быстро взглянуть на нового хозяина.

Велисарий собрался уходить и жестом показал рабу, чтобы тот следовал за ним.

— Ты не надел на него наручники и даже не связал! — воскликнул работорговец.

Велисарий не обратил на него никакого внимания. На улице к полководцу присоединились Анастасий с Валентином. Велисарий несколько секунд стоял, просто глубоко вдыхая воздух, пытаясь избавиться от набившегося в ноздри и легкие отвратительного запаха.

Ароматы, наполнявшие улицы Бхаруча, конечно, тоже попали ему в легкие вместе с вдыхаемым воздухом, но это были запахи жизни — масла, на котором жарили еду, специй — и кроме всего прочего, здесь ни от кого не исходили флюиды отчаяния.

Полководец широкими шагами двинулся назад в гостиницу. Валентин с Анастасием шли по обоим его бокам. Оружие лежало в ножнах, но два опытных воина постоянно осматривали улицы и боковые переулки, находясь в боевой готовности. Их внимательные глаза также не выпускали из поля зрения и нового раба, который следовал за ними в нескольких шагах позади.

После того как они оставили загоны с рабами далеко позади и работорговец не мог их больше видеть, Велисарий остановился и повернулся. Двое его катафрактов замерли у него по бокам. Раб также остановился, но глаз не поднял. Небольшая группа вооруженных мужчин чем-то напоминала валун в реке. Бесконечный поток людей, спешащих по улице, самым естественным образом разделялся при подходе к ним и огибал группу, подобно тому как вода огибала бы камень. Никто не останавливался, лишь немногие решались бросить взгляд на странных чужеземцев, стоявших полукругом и разглядывавших полуодетого раба. Любопытство не считалось разумным в оккупированном малва Бхаруче.

— Посмотри на меня, — приказал Велисарий. Раб поднял голову в удивлении. Он не ожидал, что его новый хозяин — явно иностранец — говорит по-маратхайски.

— Я не стану надевать на тебя кандалы или наручники, если ты не дашь мне для того оснований. Советую не пытаться убежать. Это бесполезно.

Раб внимательно осмотрел полководца, потом катафрактов, потом снова уставился в землю.

— Посмотри на меня, — вновь приказал Велисарий.

Раб с неохотой подчинился.

— Ты — опытный писарь, если верить работорговцу.

Раб помедлил, потом заговорил. В его словах звучала горечь.

— Я был опытным писарем. Теперь я раб, который умеет читать и писать.

Велисарий улыбнулся.

— Ценю разницу. Мне требуются твои услуги. Ты должен научить меня читать и писать на маратхайском. — Внезапно ему в голову ударила мысль. — А ты умеешь писать еще на каких-то языках?