Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах - Дмитрий Владимирович Бавильский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что внутренний сюжет про жизнь и смерть титульной святой не только и не столько про сакральное, сколько про логику конкретного места. Тем более что, как уже понятно из расположения фресок, каждый «творческий коллектив» делал по два сюжета, зеркально отражающихся друг в друге и при этом соседствующих с современниками и конкурентами.
За схожестями, впрочем, следить интереснее, чем за различиями, так как мастера осознанно держались одной стилевой доминанты, которую мне хочется назвать светлой и прозрачной. Промытой.
Наполненной свечением и, с одной стороны, несущей груз прошлого искусства (что внезапно проступает в грузности некоторых фигур), но, с другой – уже вполне струящейся в сторону эталонного флорентийского Ренессанса.
В этом неслучайном соревновании мои симпатии на стороне Франческо Франчи, который открывал и закрывал житийный цикл. Первая фреска изображает свадьбу юной патрицианки Цецилии и язычника Валериана, который уже в следующей композиции станет ее соратником в девстве.
В последней серии цикла Франча показывает погребение святой, и ее резко алый покров притягивает внимание примерно так же, как шарф Джулии Ламберт из моэмовского «Театра», с которым актриса появляется на премьере. Этот покров заметен уже от дверей.
Интересно, конечно, в какой последовательности работали художники и как, насколько осознанно получилось у Франчи убрать конкурентов. Ораторий в Сан-Джакомо-Маджоре
С этой церковью (освящена в 1344 году), внутрь которой инкрустированы ораторий Санта-Чечилия и капелла Бентивольо, расписанная Лоренцо Коста (фрески на обоих стенах, их три136, и люнет над алтарным образом, созданным Франча), мне не особенно повезло. Я заходил туда дважды, но оба раза капелла Бентивольо была закрыта – находится она слева от алтаря в глубине апсиды, со стороны входа ее даже не видно, она теряется в потемках.
Это теперь я знаю, что капеллу открывают лишь раз в неделю – утром в субботу. Только тогда можно разглядеть фрески не из-за заборчика (я кинул в аппаратик монетку, свет вспыхнул, а что толку – рассматривать «Триумф славы» и «Триумф смерти» Коста можно лишь сбоку), что, конечно же, входит в правила игры, потому что путешественник, разыскивающий в итальянских городах всевозможные культурные лакомства, время от времени обязан обламываться, чтобы чувство прекрасного не пресыщалось, но саднило недостачами и утратами137, призывающими вернуться сюда еще раз. Для очистки совести или же для окончательной расстановки всех галок.
Сам храм красивый, но выхолощенный, хотя и находится в крайне харизматичном месте – Сан-Джакомо-Маджоре вписана в длинные университетские кварталы; вокруг почти всегда тусуется прихиппованная молодежь да местная алкашня. Сколько бы я тут ни ходил (в пинакотеку или по иным церквям), вокруг кипит и пенится жизнь. Ораторий Санта-Чечилия и капелла Бентивольо похожи на каменные пеналы, оставленные для редких извращенцев типа меня.
Да, недалеко от капеллы Бентивольо в стену вмуровано мраморное надгробие Антона Галеаццо Бентивольо, созданное Якопо делла Кверча, который работал в Болонье примерно с такой же активностью, как Лев Головницкий в Челябинске или Зураб Церетели в Москве. Правда, в отличие от мастеров советской монументалки, он не раздражает. Его работы почти всегда сокрыты в тени народного опиума, напоказ не выставляются и крайне уместны.
Якопо делла Кверча не жонглирует умениями, не тянет одеяло на себя, но делает ровно то, что требовалось. Так, может быть, все дело в нравах заказчиков, которые с тех времен изменились, кажется, радикально?
Сан-Доменико
К гробнице св. Доминика, что уже немного в стороне от центра, идут посмотреть тройку небольших скульптур (два святых и правый ангел со свечой), сделанных молодым Микеланджело, хотя базилика Сан-Доменико (самая большая доминиканская церковь в Италии) важна не этим. Ну или не только этим.
Святой Доминик скончался в Болонье в 1211 году (ему было 51), а уже через десять лет стали строить специальную церковь для его мощей. В 1234-м Доминика канонизировали, то есть церковь эта паломническая и всячески богатая.
Арка с ракой мощей святого находится в правом трансепте – в самой эффектной и монументальной капелле. Напротив нее не менее пышная, максимально забароченная капелла дель Розарио, но к ней никто особенного внимания не выказывает. А в капеллу св. Доминика постоянно идут люди, так что возле нее стоит стеклянный киоск с надсмотрщиком, который денег не берет и непонятно как присматривает за тем, что творится в капелле, она ж у него за спиной.
Впрочем, желающие пожертвовать пару монет во славу доминиканцев всегда это могут сделать – всюду расставлены урны для пожертвований, и пока я гулял по храму, его гулкие пространства постоянно оглашал звон медяков.
Паломников, что я застал, сам святой (рентгенограмма, прикрепленная к задней стене капеллы сразу же за гробницей, показывает ее содержимое – человеческие кости) интересовал мало. Все глазели и, разумеется, беспрепятственно снимали превосходный артефакт гробницы, в украшении которого принимала участие масса гениальных художников.
Начинал ее в 1264-м Николо Пизано вместе с Арнольфо ди Камбио и Гульельмо да Пиза, которые трудились здесь три года. Сделали они шесть боковых барельефов, после чего в 1469–1473 годах труд их продолжил Никколо из Апулии. Он сделал навершие гробницы с фигурой Доминика и другие фигуры этажом ниже, а также левого ангела. То, что не успел Никколо из Апулии, доделывал юный Микеланджело – правого ангела со свечой и фигуры двух святых – Прокла и Петрония.
После чего (с юности талант Микеланджело был нарасхват) призвали Альфонсо Ломбарди, который в 1532 году сделал подножие гробницы, заменившее первоначальные колонны, на которых все это чудо искусства покоилось.
Кстати, там, на уровне Христа, восстающего из гроба, по бокам, рядом с гирляндами и путти, есть еще и весьма милые дельфины. В стены капеллы вмонтирована еще пара скульптур в полный рост, но на них уже никто не обращает внимания, – все идут к картине Филиппино Липпи «Мистическое обручение святой Екатерины».
В церкви есть еще много интересного, накопленного за прожитые века, – от романских икон до инкрустированных дверей (студиоло в урбинском Палаццо Дукале оформлен интарсиями, схожими по духу).
Но интересности не заканчиваются и снаружи, где на высоких колоннах рядом с базиликой стоят одна за другой две странные
