Президент планеты - ЧБУ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тебе не страшно ездить на мотоцикле рядом с дронами? – спросила Лилия, ей нужно было отвлечься. – Они же так быстро ездят.
– Такие случаи, как с этим перевозчиком, редки. В основном дроны предсказуемы и всегда ездят по правилам. Выдерживают дистанцию, поворотники включают заранее, редко перестраиваются. Ехать рядом с дронами – всё равно что ехать по пустой дороге. Скажу даже больше, врезаться в беспилотник – это ещё надо постараться.
Несколько минут они сидели молча и смотрели на дорогу внизу. Спятивший дрон скрылся, и движение возобновилось.
– Смотри, инопланетяне! – крикнула Мэри и указала в небо. Лилия инстинктивно посмотрела в указанное место, и в этот момент Мэри наклонилась и поцеловала Лилию в щёку.
– Чего это ты? – спросила Лилия, протирая ладонью место, к которому прикоснулись губы Мэри.
– Прости, – ответила та, но было видно, что она совершенно не раскаивается. – Надо было кое-что проверить.
Такой финт уже проворачивали с ней в ночных клубах пьяные парни, и каждый раз телохранителю Лилии приходилось вышвыривать наглеца на улицу. Однако здесь, на крыше, Лилия такого совсем не ожидала, но и не была против. Что-то внутри у неё загорелось, и она захотела, чтобы Мэри провернула такой трюк ещё раз.
Телефон у Мэри во внутреннем кармане завибрировал, и она достала последнюю модель «Сони Стар четыре». Такой же был у Ани: ультратонкий корпус, шесть основных камер, две фронтальные. При виде этого телефона Лилия вспомнила, что скоро увидит свою сестру, и от этого стало немного теплее.
– Уже идём, – ответила Мэри, положила телефон обратно в карман и произнесла очень серьёзно: – Настало время для твоего пальца. Ты же была в тот день с ними?
На первом этаже их уже ждала дюжина человек с Реджем, обмотанным пищевой плёнкой от шеи до колен. У каждого из них была перебинтована правая рука, в левой руке Вадим держал непрозрачный пакет с их органами. Они готовились отправиться к Куро Миуре на переговоры. Никто не собирался отрубать Лилии палец; как объяснила Мэри – у парней своеобразное чувство юмора.
Все вместе они загрузились в фургон, стоящий у входа в казино, и уехали. На прощание Лилия помахала им рукой.
Весь оставшийся день и половину ночи не было никаких известий ни от Реджа, ни от Мэри, ни от парней. Неизвестно было, кто явится в казино: все они, живые и невредимые, или люди «Тозоку». Наёмники из частной армии «Рубины» остались на улице и собрались в несколько групп, имитируя шатающихся вокруг прохожих. Это выходило плохо. Неубедительные из них получались бродяги и наркоманы.
О том, чтобы идти спать, Лилия не могла даже думать. Сейчас, возможно, отсекают головы её знакомых, а потом убийцы придут сюда и постараются захватить здание. К тому же Лилия не могла забыть тот короткий поцелуй, полученный на крыше. Он до сих пор жёг ей щёку, словно губы Мэри были раскалены сильнее, чем тесак, которым парни прижигали отрубленные пальцы.
Сначала она зашла в номер к маме – та спала, затем походила по пустому залу первого этажа, покрутила рулетку, сыграла сама с собой в покер. Лишь одинокий дрон-охранник составлял ей компанию. Это был робот старого образца, выведенный из кладовки на время отсутствия парней Реджа.
Мысленно Лилия старалась представить, что сейчас происходит в Широ Яма. Как двенадцать человек сидят за столом, их угощают ужином, а Мэри тем временем беседует со своим старым знакомым – лидером регионального отделения якудза в Гибралтаре.
Лилия начала сомневаться, что фургон с парнями вернётся, хотя и гнала эти мысли. Ночь тянулась очень долго.
В половине третьего фургон подъехал к казино, и из него вылезла всё та же дюжина человек, только среди них не было Реджа. Настроение у всех было превосходное, только Мэри была печальнее окружающей ночи. Парни разъехались в разные стороны, а Мэри направилась к лифту.
– Что случилось? – спросила Лилия, пока они ехали вверх на пятьдесят девятый этаж.
– Моему отцу отрубили его тупую башку. Я не видела этого, но слышала, как она упала на пол. Самый мерзкий звук в моей жизни.
– Серьёзно? – переспросила Лилия. Ей показалось, что Мэри шутит, хотя непонятно, как можно шутить над такими вещами.
– Куро послушал своих офицеров и решил, что не может оставить Реджа в живых после того, как он похитил и застрелил жену владельца магазина, находящегося под их защитой. К тому же это была беззащитная женщина. Я просила передать отца полиции, чтобы его отправили в тюрьму до конца жизни за похищение и убийство. Или в колонию на Марсе. Но Куро отказался.
– Значит, парни успешно выторговали свои жизни в обмен на Реджа?
– Нет, «Тозоку» хотели лишить голов и их, – мрачно ответила Мэри. Лифт остановился на пятьдесят девятом, но они не выходили, лишь стояли и придерживали дверь, чтобы она не закрылась. – Если бы они привели его в отведённый срок сдачи, то им бы ничего не сделали.
– Я же видела их только что, – заметила Лилия. – Весёлых, будто с вечеринки приехали.
– Их головы оставили на плечах только при одном условии – теперь я, дочь Реджа, возглавлю его парней и возьму управление бандой на себя.
– Ты шутишь! – произнесла Лилия, глядя Мэри в глаза.
В доказательство Мэри достала из кармана телефон и показала его Лилии, на главном экране горела надпись: четыреста двадцать восемь новых сообщений. За то время, пока она держала телефон, пришло ещё три.
– Пока мы ехали в фургоне, парни отослали во все наши чаты сообщения, что я теперь их босс, и все ребята, уехавшие из города, пишут, что возвращаются. У всех оптимизм бьёт через край, ведь с этого момента «Тозоку» – наши союзники. Мы будем обязаны помогать им со всеми вопросами, а они в ответ нам. Уже завтра в банде людей Ирвинга будет четыреста человек.
– Ты согласилась остаться здесь? – Лилия до сих пор не могла поверить, что девушку её возраста могли назначить лидером преступной группировки. Пусть даже она дочь и внучка предыдущих лидеров и все её любят. – А как же твоя работа и твой университет?
– И там и там я могу учиться и работать удалённо.
Двери лифта в судорожных попытках старались закрыться, не понимая, почему им этого не дают сделать. Нога Лилии стояла в проходе.
– Ты не поедешь в пентхаус? – спросила Лилия. – Он теперь твой.
– Мне не хочется, он же принадлежал отцу. Пока я
