Записки старого доктора - Игорь Аркадьев

– Ты знаешь, ты меня удивил, отозвался Александр, – я перечитывал это произведение несколько раз уже в моей взрослой жизни, и мне даже в голову не приходила такая оценка. И я, пожалуй, с тобой соглашусь. Наверное, ты прав. Конечно, прав.

Так, слегка поупражнявшись в литературной критике, мы, наконец, доехали до нашего дома. А уже через некоторое время я совсем забыл о ящике с документами, поскольку было лето и печка не нужна, и почти забыл об этом нашем разговоре. Жизнь продолжалась в обычном своём порядке. Мне осталось описать только один эпизод из этой предыстории, который действительно несколько потряс моё неспешное существование и заставил совершенно изменить моё мнение о судьбе зелёного ящика, а также вспомнить все подробности последнего разговора с Александром во время нашей поездки на дачу.

4

Прошел последний месяц лета, наступила осень. Пробежали сентябрь и октябрь. За это время я виделся с соседом только мельком два или три раза. Как обычно его навещала приятная Надежда. При случайной встрече со мной она уже не пыталась ускользнуть, и мы радушно раскланивались, как старые знакомые. Событие, которое я должен сейчас описать, произошло в пятницу 7 ноября 2014 года. И я, конечно, хорошо запомнил эту дату не только потому, что она выпала на известный советский праздник. Была причина и посерьёзней.

Предыдущие несколько дней я провёл на даче, ковырялся по хозяйству. Я боялся первых заморозков и старался успеть сделать до их наступления всё, что наметил. Погода пока стояла достаточно тёплая, в четверг я вернулся в город с намерением на следующий день снова отправиться на дачу. Утром в пятницу проснулся поздно, в 9, не спеша собрался. Было часов 11 утра, я стоял уже одетый в дачную одежду и размышлял, что ещё мне нужно взять с собой. Звонок в дверь. Не забуду его. Сначала длинный, потом череда нервных, коротких, без остановки. Кто-то сошёл с ума, подумал я. И был недалеко от истины. Перед дверью стояла Надежда, белая, как бумага и смотрела на меня невидящим взглядом, продолжая звонить в дверной звонок. Затем прекратила звонить, посмотрела на меня осмысленно, переступила порог и повалилась мне на руки.

– Да что случилось? – спросил я в полном недоумении.

– Он заставил меня взять этот ключ, я не хотела, я всегда отказывалась, я боялась, увидит муж. Он ревнует к каждому столбу. А он заставил меня…. Он всё уже решил тогда…

Я начинал понимать, что случилось что-то нехорошее, но пока не догадывался, что именно. Я закрыл дверь и посадил её на диван. Она тихо стонала, обхватив руками голову.

– Да скажи мне, наконец, что случилось! – почти закричал я.

Она ничего не ответила, медленно раскачиваясь из стороны в сторону с каким-то гортанным стоном. Наконец подняла голову, снова посмотрела сквозь меня и безнадёжно махнула рукой в сторону входной двери. Я понял, что-то произошло у Александра. Подав ей стакан воды, я вышел на площадку, подошёл к двери соседа. Она была приоткрыта. Я вошёл внутрь и сразу почувствовал этот незабываемый запах. Я уже понимал, что сейчас увижу труп. И увидел. На диване, на спине лежал Александр, нет уже труп Александра со странно перекошенным лицом, скорее страдальческим, чем злым. С приоткрытым ртом. В коричневом свитере и синих джинсах. Серо-зелёная кожа рук и лица. Правая рука на охотничьей двустволке, которой он когда-то хвастался. Двустволка лежит прикладом на полу, стволы торчат вверх, опираясь на живот трупа. Левая рука вдоль тела. Судя по засохшей луже у него под головой и присохших остатках мозгового вещества с кровавыми сгустками и брызгами сзади дивана на выбитых и вывороченных дробью лохмотьях обоев вместе со штукатуркой, на кожаной спинке дивана, он выстрелил себе в рот. Похоже, задней части черепа просто нет. Возможно дал дуплетом. Точное время смерти определить сложно. Но, минимум три-четыре дня назад. Надо вызывать милицию. Всё.

– Да, хотел человек получить быструю смерть, – подумал я, набирая милицейский номер, – завидовал сыну. И получил. Сам всё решил.

Я зашёл к себе в квартиру. Надежда находилась в той же позе, рядом валялся пустой стакан. Я попытался её растолкать.

– Послушай, я вызвал милицию. Может ты не хочешь фигурировать здесь? Будет следствие, протокол, свидетели. Огласка. Узнает твой муж. Давай скажем, это я нашёл его. Он мне дал ключ, по-соседски, рыбок кормить, когда хозяин в отъезде.

– У него нет рыбок, – глухим голосом ответила Надежда.

– Ну, тараканов, какая разница. Нормальная ситуация, когда соседи обмениваются ключами. Все знают, мы были приятелями.

Она продолжала медленно раскачиваться, теперь уже молча, глаза широко открыты, взгляд в никуда. Состояние анабиоза нужно было как-то прервать. Я понимал, через несколько минут тут начнётся столпотворение, что-то выяснить уже не получится. Не найдя лучшего решения, я быстро набрал в стакан воды, намочил ладонь и, растопыривая пальцы, стал брызгать ей в лицо резкими движениями. Она среагировала довольно медленно, прекратила раскачиваться и посмотрела на меня более или менее осмысленно. Я уже готов был отхлестать её по лицу. Наконец она очнулась, на щеках появился лихорадочный румянец.

– Я останусь, – довольно твёрдо сказала она, – он этого хотел, я знаю. Я была в воскресение, он заставил меня взять ключ от его квартиры. Он сказал, сделал завещание на меня. Всё имущество. Сказал, родственников нет, вдруг кирпич на голову. Мы ещё смеялись…. Я звонила ему со вторника, он не отвечал. Я смогла вырваться только сейчас.

Через приоткрытую дверь послышались шаги на лестнице.

– А мужа больше нет, – добавила она, – и не будет….

Я вышел встретить наряд милиции, два солдатика, следом «скорая», ещё минут через пятнадцать – оперативно-следственная группа, если я правильно запомнил название, я не любитель детективов. Врача-эксперта я немного знал. Констатация смерти, осмотр места происшествия. С нами общался капитан с очень недовольным лицом и сильным перегаром. Я пригласил его ко мне из-за Надежды. Сделал ему чаю, чтобы как-то перебить перегар. Видимо человек уже готовился к выходным. Надежда рассказала всё, как было. На дежурный вопрос: «кем приходитесь потерпевшему», спокойно ответила: «любимая женщина». Капитан показал предсмертную записку, мы с ней её не заметили раньше. Три слова: «найди Толю, прости». На вопрос капитана, кто такой Толя, ответила, знакомый юрист в Одессе, когда-то работали вместе. Он их познакомил. Александр пользовался его услугами очень давно. Общение со мной и все прочие формальности не заняли много времени. Думаю, милиционеры были вполне довольны очевидностью случая. Выходные не испорчены. Возле подъезда собралась толпа любопытствующих. Очень быстро выяснилась дата, и даже время выстрела. Сосед, проживающий за стенкой, в которую пришёлся выстрел, вспомнил, как, сидя на кухне с женой, это через комнату от той стенки, они услышали глухой и довольно сильный хлопок у соседа. Это было в понедельник около часа дня. «Жена ещё спросила, – рассказывал он, – что это сосед шампанское по понедельникам открывает? Я тогда сказал, чтоб так бабахнуло, нужно бочку с шампанским открыть». Знакомый врач-эксперт подтвердил, выстрел был из двух стволов одновременно, патроны были заряжены картечью, с гарантией, поэтому так стенку разворотило. Всё, собственно. Приехала труповозка. Толпа, наговорившись всласть, рассосалась. Я посадил Надежду в такси. Дело шло к вечеру, на дачу решил ехать завтра.

С Надеждой с тех пор я не виделся. Она не заезжала и не звонила. На момент написания этих строк прошёл уже почти год с того злосчастного дня. Сегодня уже конец сентября 2015 года. Может быть, я её обидел чем-нибудь? Не знаю. Соседи говорили, приезжал пару раз какой-то человек, заходил в квартиру ненадолго, и уезжал. Я подозреваю, это был тот самый юрист Толя. Насколько можно судить, квартиру никто не продаёт, хотя, думаю, новая хозяйка уже должна была вступить в права наследования. Впрочем, это не моё дело.

Мой уважаемый читатель, наверное, думает, что сразу после этих событий и под впечатлением от них я бросился на дачу для того, чтобы, поскорее, начать изучение дневников, а, вернее, еженедельников Александра. Так вот, ничуть не бывало! Во-первых, его смерть мало что изменила в моём представлении о ценности его ящика и всего окружающего мира. Я врач, причём довольно равнодушный врач (если эти понятия совместимы), и смерть человека не оказывает на меня такого шокирующего воздействия, какое она имеет на простого обывателя. Кроме того, не будем забывать, что моё любопытство всегда было сильно перемешано с ленью, поэтому я не ощущал особого энтузиазма покопаться в пыльной макулатуре моего бывшего соседа. Тем не менее, когда я всё же добрался до этого ящика с прямой целью извлечь оттуда немного бумаги для воспламенения дров в камине, моё отношение к плотно уложенным там общим тетрадкам было немного иным на фоне этих недавних событий, более уважительным, что ли. Я уже не мог просто так, взять и выбросить в огонь всё подряд, даже не попытавшись взглянуть на содержимое ящика более внимательно.