Всё перемелется в прах - Ирина Игоревна Голунцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не все так однозначно, — с горечью добавила я, позволив себе последний момент слабости и заботливо прикоснувшись к щеке Юмичики. — Прости мне эту жестокость.
Поднявшись на ноги и подобрав занпакто, я шумно выдохнула, затягивая тугой узел на шее чувств, которые еще чуть-чуть, и вырвались бы наружу. Рванула в сторону, подпрыгивая над деревьями и, наблюдая, как во всю озверевший Люппи собрался атаковать Иккаку, выбросила в его направлении руку.
— Бакудо № 9: Хорин!
Оранжевый луч, выстреливший в арранкара достаточно быстро, чтобы не дать ему время на контрмеры, обвил его. Он мог без труда разорвать его, так что, не оставляя ему подобной роскоши, вложила реацу, чтобы дернуть лоссо в свою сторону, вырывая Рюппи из драки.
— Какого черта ты тво?!..
Разгневанные крики Шестого оборвались в тот миг, когда, возведя занпакто к небесам и сложив быструю печать пальцами, подала сигнал к эвакуации. Из разорванных черными полосами гаргант обрушились лучи отражения, делая нас недосягаемыми для шинигами.
Недосягаемыми до мира, что я оставила позади. Ведь последний мост был сожжен, уничтожен… Как бы грустно и тяжело ни дался этот выбор, это мой выбор. И сожалеть о нем поздно.
Сложно понять собственные чувства. После возвращения из мира живых единственное, что мне хотелось, это запереться ото всех, и проникнуться грустью и тоской, увязнуть в липких смердящих отчаянием чувствах. А сейчас — ничего. Тоскливая пустота, по-другому не скажешь. Душа словно превратилась в пустыню, которую я лицезрела за окном.
— Хинамори-сан?
В коридоре звенела тишина, лишь звук моего имени растворился в ней, заставив обернуться к тому, кто пришел за мной.
— Канамэ-сан…
Вот кто, пожалуй, оставался для меня наиболее загадочной и беспокойной фигурой. Поначалу мне это не казалось достойным внимания, но чем больше я сравнивала Тоусена с тенью, что незаметно следует за Айзеном, тем тревожнее становилось. Из всех людей, пожалуй, лишь с ним властитель Уэко Мундо выстроил подобие доверительных отношений. Даже не подобие. Несмотря на все слова Айзена о том, что он считал доверие слабостью, он доверял Тоусену, это прекрасно читалось в их взаимодействии.
Видела ли я в этом возможность для себя, что мужчина также когда-нибудь мог довериться мне? Нет. Для меня пример Канамэ Тоусена вызывал не надежду, а раздражение… ревность.
— Канамэ-сан, можно задать вопрос? — вернув на собеседника взгляд я, очевидно, не стала дожидаться разрешения и спросила: — Как вы смогли добиться того, чтобы Айзен видел в вас союзника?
— Странный вопрос, Хинамори-сан. Вы ведь тоже его союзник.
— Которого сначала пытались убить, затем угрожали, а еще манипулировали и держали в подвешенном состоянии. Боюсь, с вами такого не было, — не без иронии отозвалась я. — Я не знаю, доверяет ли вам Айзен, но со стороны это выглядит так. Во всяком случае, мне так кажется. Как вы смогли этого добиться?
Помолчав мгновение, отчего мне подумалось, что ответа и не дождусь, мужчина напряженно выдохнул и подошел ближе, встав рядом с окном. Пусть его глаза и слепы, мне показалось, что он действительно любовался простором пустыни.
— Айзен-сама тот, кто понял природу моих желаний, кто научил меня, что такое справедливость, как должен действовать мир. Я понял, что ему также противен мир в том виде, в котором он сейчас существует. Айзен-сама появился на моем пути в момент, когда мною владело глубокое отчаяние и ненависть, которым он нашел применение.
— Хотите сказать, вы понимали, что вас используют?
— Все используют друг друга, Хинамори-сан. Разве вы не использовали Айзена-сама для того, чтобы выжить?
Ну… я б поспорила. Если речь про жизнь в Обществе душ, то лучше сказать, что приходилось играть по правилам Айзена, чтобы не сдохнуть.
— Что за мир хочет создать Айзен?
— Мир, очищенный от греха.
Боже, чел…
— А если конкретнее? — предпочтя обойтись усталым взглядом, я сдержала желание сострить на религиозную тему.
— Вам известна история становления мира, Хинамори-сан? Как появился Король душ, как зародилось Общество душ и другие миры?
— Да, известно. Но если речь про… очищение от греха, то вы немного запозднились. По факту это предки пяти великих домов заточили Рей-о, используя как фундамент для текущего мира.
— А затем, побоявшись, что Король изменит свою волю добровольной жертвенности, растерзали его тело, сделали пустым сосудом, который по сей день охраняет королевская стража. Если бы все дело было в прошлом, это был бы другой разговор, но вспомните, каково положение Общества душ теперь, во что оно превратилось из-за всевластия аристократии. Готей 13 стал ничем иным, как марионетками для реализации их потребностей. «Справедливость», которую несет Общество душ, его история, стала предательством желаний человека, который когда-то был мне дорог. И это открыло мне глаза на всю суть устройства этого мира.
— Значит… — не без разочарования отозвалась я, с легким беспокойством рискнув уточнить: — дело в личном, да?
Не сказать, что слова Тоусена разочаровали, скорее, стали чем-то понятным и логичным, от этого, видимо, я выглядела приунывшей. Мужчина лишь склонил голову, но его жест не показался мне грустным. Наоборот, каким-то смиренным, ироничным.
— Я пришел к такому выводу из-за несправедливости в свой адрес, это правда, однако Айзен-сама увидел весь грех ясным взором. Если есть что-то, что является абсолютным, то это он.
— Вы уже видите в нем божество, верно?
— Для меня он ориентир во тьме… или, лучше сказать, тот, кто не позволяет забыть мне об этой тьме, — философски рассудил Тоусен.
Признать честно, проще не стало, однако я поняла, что отношения Тоусена и Айзена действительно находились на совершенно ином уровне, чем, например, наши. И от этого становилось больно, завидно. Так и тянуло по-детски обидеться, топнуть ногой и крикнуть «не честно!».
— Вы… чем-то недовольны, верно?
Неужели мои эмоции настолько пестро сияли, что аж сквозь реацу это ощутимо?
И еще так официально обращается… неуютно.
Я промолчала, и пусть Тоусен не видел глазами, не удержалась и отвернулась, чтобы спрятать расстройство.
— Наверное, своей глупостью, раз не могу до сих пор понять мотивы Айзена. Банальное наказание за грехи прошлого, истребление аристократии или же всего мироздания в целом? Он говорит о новом мире, вы тоже говорите о новом мире, но какой это новый мир? Речь лишь про изменение Общества душ, раз он хочет встать на небеса или о чем-то большем?
— Хм, — вдруг усмехнулся Тоусен, аккуратно и легко, и все же его реакция меня удивила. Продолжил
