Красный лик: мемуары и публицистика - Всеволод Никанорович Иванов

* * *

Известна картина Нестерова: знакомый мило-унылый пейзаж северной России; маленький, скромный мальчик в белой шитой рубашке; сливаясь чёрной своей фигурой с мощным деревом, озарённый сиянием инок благословляет мальчика Варфоломея.

Вот картина проникновения божественного света в душу смертного; момент, предопределяющий его дальнейшую жизнь. И молодой монах Сергий начинает вести жизнь в этой лесной Фиваиде, полную трудов и подвигов. Не в городе, за каменными стенами, за властью князя и дружины, а в лесном просторе воздвигается маленькая церковка во имя Святой Троицы, начинается жизнь, полная трудов и успехов. Не пропадает ни одна минута, всё полно молитвенного напряжения и горения; в душу грубого лесного народа несётся утверждение истины не кичливым поучением, а живым, полным любви и смирения примером, начинает воплощаться то, что всегда составляло заветный предел устремлений русского человека – правда.

Константинопольский епископ, явившись в Москву, спрашивал, услыхав про преподобного:

– Как в таких странах может такой светильник явиться?

Он, очевидно, верил в патентованность привилегий Византии. А между тем вокруг этой обители, где было «всё худо, всё нищенство, всё сиротинско», возгорался целый костёр духовного пламени, создавалась могучая православная русская культура.

Св. Сергий шёл по государственной тропе, проложенной русскими митрополитами святыми Петром и Алексием. Он не стеснялся посылать на битву с татарами своих могучих иноков, не затворялся от ратных дел. Он благословил меч Дмитрия Ивановича Донского перед Куликовской битвой. Он делал всё, что считал по совести и внутреннему бесстрашию нужным для блага государства…

Когда в известном инциденте инок Стефан, присланный Москвою в монастырь, заявил однажды, что он старше игумена и не хочет ему подчиняться, св. Сергий не стал спорить и отошёл от основанной им обители. Какое понимание и какая проповедь примером ревности к делам общим, какое умение не мешаться туда, где из-за мелочных самолюбий возникают российские свары и крамолы… Так в 1365 году св. Сергием предотвращена кровавая борьба между Суздальскими князьями – братьями Дмитрием и Борисом Константиновичами из-за Нижнего Новгорода, каковых заслуг мы не знаем за греками.

Пример св. Сергия не остался без подражания; в столетие 1340–1440 возникло на Руси до 150 монастырей. И возникши на Русской земле, средствами русскими, эти монастыри были светильниками просвещения; если откуда и шло слово поучения, пример поучения, – то только из монастырей…

«Царство Божие подобно закваске, – говорил Христос, – тесто должно от неё забродить…». И мы видели в предыдущем перечислении прославляемых церковью святых русских людей – сколько этой закваски было положено в русский народ.

Вокруг «Троице-Сергия» возникла своя целая православная в лучшем смысле слова традиция. Из-под его крыла вышли такие иконописцы, как Андрей Рублёв, Данила Чёрный, святитель св. Мефодий Яхромский, преподобный Афанасий, основатель Серпуховского монастыря, преподобный Авраамий, основатель монастыря в Галиче Мерьском, и т. д.

Личность св. Сергия Радонежского – личность историческая; это значит, что он не умер тогда, когда тихо почил в 1392 году; это значит, что он до сих пор в народном духе, в народном православии, жив и действенен в нём. Равным образом живы и действенны в нём все эти безвестные святые, которые раскиданы по всему пространству Великороссии.

И сила действенности и жизни в них, даже почивших, такова, что даже их тела продолжают жить наперекор кончине, тем самым утверждая победу жизни, энергии, действования над косностью и смертью, связывая, объединяя в одно целое российскую нацию… 600 лет стоит и почитается Троицко-Сергиевский монастырь, и только безумцы могут подумать, что можно вырвать тысячелетнюю память о св. Сергии из душ русского народа…

* * *

Русское государство стало сильным тогда, когда рассыпанное дотоле население стало цементироваться, скрепляться. Одно государственное насилие, «распоряжение», никогда бы не достигло этой крепости государственной, если бы ему не помогало православие…

– Распространение русской государственности на Востоке, – говорит С.В.Максимов, – шло при помощи так называемого обряда братания. «Крестовые братья», «крестовые сестры» менялись крестами, становились «побратимами» и «посестрами», тем связывая со своим обычаем аборигенов дремучих лесов…

Пусть не толкуют нас так, что мы рекомендуем и теперь в качестве единственного средства просвещения открывать и учреждать монастыри; мы полагаем, что для просвещения русского народа пример преподобного Сергия может указать нам незлобивость, энергию, настойчивость, любовь, а главное – самообуздание; вот полезные вещи, чего нет у наших революционных деятелей. И, кроме того, конечно, наряду с другими средствами истинной науки и истинного просвещения, монастыри по-прежнему должны сохранять своё значение как центры горения религиозного духа. Каждому – своё.

* * *

Но пуще всего надлежит всем русским помнить об этих подвижниках Руси, которые сделали её самоё святою, потому что, не помня этого, нельзя понять своей собственной нации. В прошлом на Руси русский монастырь стоит так прочно и нерушимо, как в Германии германские университеты; а посему культурное наличное наследие требуется всё развести к его истокам, не смешивая их, опознать его, отчётливо сознавая, что никакой прогресс не способен изменить, по крайней мере, за всю известную историю, – национального типа.

Нация – может погибнуть, это возможно; но национальный тип всегда останется неизменным…

В книжке М.Горького «О русском крестьянстве» мы находим такое замечание по сему поводу:

– Великий князь Сергий Романов рассказывал мне, – пишет Максим, – что в 1913 году, когда праздновали 300-летие Дома Романовых и царь Николай был в Костроме, великий князь Николай Михайлович, талантливый автор целого ряда исторических трудов, сказал царю на пароходе, указывая на тысячную толпу крестьян:

– А ведь они совершенно такие же, какими были в XVII веке, когда выбирали на царство Михаила, такие же… Как ты думаешь – плохо это или хорошо?..

Царь промолчал…

* * *

Николай Михайлович был прав, они были такими же в Костроме, такими же они были и в Смутное время, под влиянием старых крамол бояр, претензий Папского престола, политики поляков, и точно так же св. Сергий спас их тогда, как спасает и теперь, во всё растущей крепости русской церкви.

Гун-Бао. 1928. 13 апреля.

Торжество веры

Есть у Чехова превосходное трогательное описание пасхальной ночи в Москве, когда после предпраздничной суеты всё замирает на улицах и словно прислушивается, когда ударит знаменитый колокол Реут из Кремля… И как по мановению волшебного жезла, всюду в весенней темноте гремят колокола, кругом всех церквей, изнутри озарённых светом тысяч свечей, начинается крестный ход. Православие торжествует.

Мне не приходилось ни разу быть пасхальной ночью в Москве, зато так отчётливо вспоминается пасхальная ночь в Петербурге. Движение трамваев, извозчиков как-то ослабевает к 11 часам ночи, зато показывается необычайное количество пешеходов. Невский, прямой, стройный,