Письма Булгакову. Роман. Избранное. Т. 3 - Людмила Козлова

Да, кстати. Внедрение гениального генералиссимуса в капиталистический строй происходит так спешно, что в Интернете стала расползаться информация, что якобы никаких репрессий не было. Дескать, всё это выдумки кукурузника Хрущёва. Дескать, а был ли мальчик?! Вот это уже не просто аберрация сознания, это полное стирание памяти роботизированного населения.

Мои ответы журналисту газеты «Вечерний Барнаул»

Недавно прислали анкету из газеты «Вечерний Барнаул» – собираются дать разворот к юбилею краевой писательской организации. Ответить попросили кратко – два-три предложения на каждый вопрос. Полезная задача! И вот что у меня получилось.

Зачем нужна литература?

Литература (творчество вообще) есть главный инструмент, обучающий и писателя и читателя свободе мышления. Только свободно мыслящий человек способен развиваться, совершенствоваться. Именно в этом и состоит цель эволюции.

Для чего нужна организация писателей?

Писательская организация – это необходимая каждому творцу для его роста коммуникативная среда. Хорошая поэзия и проза, в первую очередь, адресованы людям, равным автору в знании предмета.

Какие книги надо писать в ХХI веке, чтобы 1-й и 2-й вопросы были неуместны?

Первый и второй вопросы возникают лишь у дилетантов. Интеллектуальная поэзия и проза, нарушающие инерцию читательского восприятия – это то, что необходимо сейчас и всегда. Книги должны побуждать к размышлению о себе, о мире, о боге.

Над чем сейчас работаете Вы?

Пишу роман, который, условно можно назвать, используя формулу Олдоса Хаксли «О, дивный новый мир». Это не фантастика, но фантастика реализма, ибо реальность фантастичнее любой утопии или антиутопии.

Отвечая на четвёртый вопрос, я имела в виду как раз вот этот роман «Письма Булгакову», однако не стала ничего уточнять. Стоит лишь упомянуть Ваше имя, Михаил Афанасьевич, как все хомячки от литературы возбудятся и начнут кидать в меня, простите, экскрементами собственного производства. Это уж – к гадалке не ходи! Эти грызуны не терпят упоминания достойных имён вкупе с сегодняшним днём. Дескать, сегодня нет писателей. И литературы нет, да и нужна ли она? И организации не нужны.

Организации от государства, может быть, и не нужны. Но союзы творческих людей были всегда. Вспомним хотя бы древнегреческие философские школы или литературное сообщество «Арзамас», в котором Пушкин состоял ещё в лицейские годы. А по окончании лицея Пушкин принадлежал театрально-литературному сообществу «Зелёная лампа».

И ещё несколько слов о свободе мышления и свободе слова. Как уже сообщено выше, свободно мыслящий человек – есть субъект и объект эволюции, ибо он имеет возможность совершенствоваться. Нет свободы мышления и свободы слова – нет и развития. Так что наши «новые-старые» законы, затыкающие рот всякому мыслящему человеку, ни много, ни мало есть преграда эволюции. А что делает эволюция с преградами? Правильно – сметает их на обочину. Так что наше красное капиталистическое государство рукой незабвенного Иосифа уничтожает само себя. Ну, как всегда, под самыми разными благовидными предлогами – борьбой с чем-то международным. То ли с терроризмом, то ли глобализмом, а на самом деле – с самим собой, то есть с собственным народом.

Критика критики

Пришлось как-то прочесть критический отзыв одного из молодых да ранних, в котором критик пытался расставить точки над i там, где этого не требовалось. Отзыв, в общем-то, не стоящий внимания, но промолчать не смогла, ибо в нём затронуты были знакомые мне писатели, которые не заслуживали такой дилетантской «критики». Вот моё письмо молодому борзописцу.

«Прочла ваш текст. Подход критика весьма субъективен. На мой взгляд, и тексты Г. нельзя отнести к символизму (А тем более к символическому символизму), и тексты К. не укладываются в рамки реализма (а тем более натурального реализма – кстати, что это такое?). Свободно можно написать другие статьи, где Г. предстанет реалистом, а К. – символистом. Все эти определения, отнесения туда или сюда, ничего не решают. Это условности условностей. Просто игра словами. А если учесть, что читателей у современного писателя (любого) весьма невеликое количество, то кому адресованы эти критические тексты? Попытки уложить автора в какую-либо схему бесперспективны, потому что автор всегда больше критика – должен быть больше (я не беру во внимание самодеятельных писцов). Но когда критик занимает основное место, замещая автора – это ещё хуже. А в данной статье критик выпирает, показывает себя, а до автора ему и дела нет – типа, куда поставлю, там и будет стоять. Произвол – не лучший метод для критика. Если же эта статья в какой-то степени адресована читателям (а не только критикуемым авторам), то тогда просто необходимы элементы публицистичности, которых сейчас нет в вашей критике».

Но… моё письмо ничуть не повлияло на нового «Белинского». Он и сейчас продолжает писать эклектические отзывы, щеголяя своей якобы образованностью, а на самом деле просто прикрывая развесистой клюквой неумение мыслить логически.

Ну, что тут скажешь? Давно наступила эпоха бутафории и искривления реальности в нужную сторону. Красные мифы живучи, но, похоже, мифы красной капиталистической эпохи, переплюнут и пропагандистскую машину коммунизма. Шариков бессмертен.

Русская рулетка

Красные мифы капиталистической эпохи вызывают позывы тошноты. Но это ещё полбеды. С Чёрными мифами, типа, деньги решают всё – тошнотой дело не закончится. Тут придётся лезть в самую пасть людоеда. Вот примеры, как говорится, из жизни.

– У нас выстроена система лжи и страха, – говорит депутат горсовета Воркуты Константин Пименов. За его плечами двадцать восемь лет подземного стажа. – Собственник потратится на компенсационные выплаты семьям погибших – и всё! Ничего не изменится. «Двушка» в Воркуте стоит четыреста тысяч, «трёшка» в посёлке у шахт – сто. Отсюда никуда не уехать.

– У нас на шахтах русская рулетка, – вторит ему коллега – депутат Василий Копасов, который десять лет провёл под землёй. Копасов – единоросс. Пименов – коммунист. Когда они говорят о происходящем в забоях, им спорить не о чём. А в прошлом – это случалось. Копасов в 1989 году руководил воркутинским стачкомом. Первая в СССР забастовка горняков охватила все здешние шахты. Бастовали тогда не за повышение зарплат и не против работодателя – государства. Добивались отмены шестой статьи Конституции – рабочие восстали против однопартийной системы. В Воркуте, построенной на костях и рабском труде, требовали свободы. Отчего же они теперь молча идут в забой?

– Деньги победили страх смерти, – говорит Копасов. – Жить страшнее, чем умереть. На том свете неплохо, я был там как-то, после аварии в шахте. Что вы мёртвых жалеете? Живым хуже.

Пропагандистская и репрессивная Красные Машины уступили место Черным Механизмам вечного подземелья капиталистического рабства. Красная Машина работала, как будто, ради светлого будущего для всех. Чёрная Машина работает ради светлого настоящего избранных. А результат для народа и тут и там – один: превращение в клонированную армию шариковых.

Шариков по кличке Шило

Реальность физическая постепенно замещается виртуальной реальностью. Жизнь превращается в игру. Учителя играют детишками, детишки – учителями. Писатели играют словами, в основном, включая в игру собственную драгоценную жизнь – пишут т.н. мемуары. Критики не отстают в игре – играют писателями. Хотя критиками их назвать трудно – пишутся поношения, а не критика, ибо культура давно проедена пролеткультом. А сегодняшние «критики» – это последыши «конторы». Используя методики, по которым они при советах превращали любого писателя в антисоветчика, антисемита или шпиона – в зависимости от задач, поставленных вышестоящим чином, теперь они делают из любого писателя идиота.

Вот тут, в нашем тесном затхлом мирке на окраине окраин, где заработок учителя, например, не превышает 15 тысяч (чуть больше нищенской пенсии дедушек и бабушек), где работают только торговля и охранные фирмы, вот в этом болоте, один из таких штатных «конторских» на окладе, принялся поливать помоями тех, кто ещё не разучился думать – писателей, чьи имена хоть как-то звучали в литературном мире края. Этот г-н шариков исправно сочинял тексты огромного размера, где поносил направо и налево каждую строку избранных авторов и рассылал свои сочинения во все возможные и невозможные инстанции – по девяноста адресам – в редакции журналов, газет, администрации городов, краёв и областей, в правления творческих союзов и т. д. Видимо, отстрел был оплачиваемым и заказным, и «критик» под псевдонимом Остап Шило производил помои вот уже более двенадцати лет.