Политические сочинения. Том V. Этика общественной жизни - Герберт Спенсер

себе, независимо от других ее результатов, полезною. Благотворительность, которая доставляет непосредственное облегчение, способствуя тем к дальнейшему преуспеянию личности, еще полезнее. Благотворительность же, которая принимает в соображение не только нравственные и более отдаленные результаты для личности, но также и последствия оказываемой помощи для потомства и общества вообще, является самым полезным видом благотворительности, так как такая благотворительность настолько проникнута сознанием ответственности, что готова скорее перенести в данный момент страдание, вызванное сочувствием, чем сознавать, что она содействует увеличению и распространению страданий. Задача высшей благотворительности заключается в том, чтобы не только быть готовым в случае надобности принести в жертву эгоистические удовольствия, но также быть готовым пожертвовать в случае надобности и альтруистическими удовольствиями.

§ 475. Мы приходим снова к выводу, сделанному нами уже раньше, что самопожертвования, требуемые переходным состоянием, уменьшаясь постепенно, должны с течением времени занять второстепенное место в жизни, так как чувства, вызывающие их, не находя приложения в облегчении несчастья, сделаются источником счастья. Симпатия, составляющая основание всякого альтруизма, побуждает к сочувствию не только неприятным ощущениям, но и приятным, а по мере того как тягостные ощущения становятся менее преобладающими, сочувствие приятным ощущениям становится почти исключительным ее результатом.

Как было указано выше, в § 93, деятельная и широкая симпатия только усиливала бы и умножала страдания, если б она возникла в течение тех стадий развития общества, когда страдания превышали удовольствия. Если бы люди, более одаренные и живущие в более счастливых условиях, вполне сознавали все, что приходится их ближним переносить в жизни, то в результате они стали бы столь же несчастливы, как и прочие, и тем только увеличили бы сумму общего несчастия. Жизнь стала бы невыносимою для глубоко сочувствующих личностей, если б они могли с достаточною ясностью представить себе пытки, которым подвергают негров арабские торговцы невольниками, томительные годы неволи канаков, попавших в ловушку, таких же рабов под другим названием, из года в год повторяющиеся страдания истощенных податями полуголодных индийских земледельцев, печальное существование русских крестьян, отбывающих солдатчину и, несмотря на голод, принуждаемых снаряжать новобранцев. Живое сочувствие превратилось бы в пытку для того, кто мог бы представить себе душевное и телесное состояние массы окружающих его людей: долгий и упорный труд, несмотря на чувство протеста против него, скудное и часто неудовлетворительное питание, недостаток в одежде, топливе, постельном белье, плачущих детей, жену, ожесточенную лишениями, и мужа, отупевшего порой от пьянства, и ко всему этому безвыходность положения, сознание, что это беспросветное существование придется влачить до конца жизни и что многие стороны его еще ухудшатся при наступлении старости. Ясно, что альтруистические чувства, служащие в известной мере к облегчению страданий, сопряженных с приспособлением человечества к внешним условиям, глохнут и оскудевают благодаря постоянному присутствию неустранимой нищеты и могут развиваться только по мере того, как она уменьшается. За каждым незначительным уменьшением страдания следует некоторое приращение симпатии, которая, в свою очередь, делает все возможное для дальнейшего облегчения страданий и т. д. paripassu. Но сочувствие может достигнуть своего полного развития только тогда, когда сумма страданий станет ничтожной.

Когда стесненность в средствах существования будет доведена до наименьших размеров – сначала путем благоразумного воздержания, в конце концов – путем уменьшения плодовитости, а с другой стороны, дальнобойные винтовки, громадные пушки, начиненные динамитом гранаты и другие орудия, столь усовершенствованные за последнее время христианскими народами для массового истребления ближних, будут находиться лишь в музеях, симпатия, вероятно, достигнет такого развития, какое теперь мы почти не можем себе представить. Процесс эволюции должен неизбежно содействовать всем изменениям в природе людей, которые делают жизнь более полной и увеличивают счастье, в особенности таким изменениям, которые приводят к этой цели с наименьшей затратой сил. Натуры же, которые при помощи более развитой способности выражать чувства интонацией голоса и мимикой будут с такою полнотою разделять чувство удовольствия других, что не будут отделять его от своих собственных чувств, должны быть способны испытывать гораздо большее блаженство, чем то, которое доступно теперь людям. Большая часть духовной жизни таких натур будет являться следствием их сочувствия духовной жизни других.

Таким образом, вместе с возрастанием приспособленности к внешним условиям альтруизм будет все меньше и меньше выражаться в облегчении страданий и все больше и больше – в доставлении счастья.

§ 476. Большинство читателей это заключение не удовлетворит, причем несогласие с ним иным из них подскажет разум, другим же – чувство. Первые принадлежат к разряду людей, которые верят в органическую эволюцию и знают, что многие из бесчисленных превращений, вызванных ею, так поразительны, что кажутся почти невероятными, но тем не менее безмолвно признают, что никаких дальнейших превращений не произойдет – даже таких относительно незначительных изменений, путем которых люди достигнут высшего типа, пригодного для гармонической общественной кооперации. Вторые принадлежат к гораздо более распространенному классу, для которого будущность всего человечества не представляет особенного интереса и которые равнодушно относятся к заключению, не обещающему им никакой выгоды ни в настоящем, ни в будущем.

Но существуют немногие, отличающиеся умственно от первых и нравственно от вторых. Они находят не только рациональным верить в дальнейшую эволюцию, но даже нерациональным сомневаться в этом, нерациональным предполагать, что причины, которые привели в прошлом к таким поразительным результатам, не приведут ни к каким результатам в будущем. Не возлагая надежд на то, чтоб которое-либо из существующих обществ достигло высшей организации, или чтоб которая-либо из существующих разновидностей людей оказалась вполне приспособленной к общественной жизни, они тем не менее ожидают, что путем постоянных изменений – то прогрессивных, то регрессивных – будет совершаться в будущем эволюция человечества, приспособленного к требованиям его жизни. А наряду с этим верованием возникает у этого разряда людей, число которых все возрастает, желание споспешествовать этому развитию. Заботы, которые и в настоящее время у многих идут дальше благосостояния собственного потомства и распространяются на благосостояние нации и ее учреждений, равно как в иных случаях на благосостояние других наций и других рас, со временем будут все более и более превращаться в заботу о прогрессе человечества во всем его целом.

В будущем высшим стремлением благотворящего будет получить долю участия – хотя бы даже совершенно неопределенную и неизвестную – «в создании человека». Опыт показывает от времени до времени, что в преследовании совершенно бескорыстных целей может заключаться высокий интерес, и с течением времени будет встречаться все больше и больше личностей, бескорыстною целью которых будет дальнейшая эволюция человечества. Взирая с высоты мышления на эту отдаленную жизнь человеческого рода, пользоваться которою придется не им, а только отдаленному потомству, они найдут удовлетворение в