Политические сочинения. Том V. Этика общественной жизни - Герберт Спенсер

на деятельность этих учреждений, а если и узнает об их бездеятельности и упадке, то чувство политического долга не побуждает его искать средств, чтобы уничтожить это. Лавочник не любит вмешиваться, так как некоторые из его покупателей, прямо или косвенно заинтересованные в этих видимых им злоупотреблениях, могли бы быть обижены его вмешательством. В числе пациентов доктора также найдется, вероятно, несколько человек, если и не связанных общими интересами с людьми, беспечность и неспособность которых должны быть обнаружены, то находящихся с ними в дружеских отношениях; поэтому и доктор не чувствует желания рисковать неудовольствием этих пациентов. Даже человек с состоянием, денежным интересам которого ничто не могло бы угрожать, какой бы путь он ни избрал, не решается вмешиваться из опасения сделаться непопулярным. Он знает, что вмешательство его вызовет неприязнь и не создаст в вознаграждение за нее новых дружеских связей. Затем, существует много людей, которые, если даже их и не удерживают вышеуказанные мотивы, просто не понимают, зачем им беспокоить себя без всякой личной выгоды. Таким образом, люди предоставляют злоупотреблениям расти и развиваться.

В сфере администрации это очень обычное явление. У нас не существует никакого понятия о том, что политическая благотворительность требует от каждого его доли участия в наблюдении за правильным выполнением функции политического механизма, как местного, так и общегосударственного[19].

§ 470. «Свобода достигается ценою неусыпной бдительности», – сказал один из первых государственных людей Америки, и правильное функционирование учреждений достигается также ценою неусыпной бдительности. Поскольку несовершенна человеческая природа, постольку же должна быть несовершенна и всякая организация, в которую входят человеческие существа. И она станет гораздо более несовершенной, чем могла бы быть, если они не будут постоянно обнаруживать ее недостатки и прилагать старания предупредить возникновение новых недостатков.

Отсюда следует, что истинное сознание общественного долга должно побуждать к прекращению злоупотребления тотчас же, как только они становятся очевидны, не ожидая, пока они примут серьезные размеры. Злоупотребления, благодаря которым то та, то другая администрация становится с течением времени бесполезной или даже вредной, начинаются обыкновенно с небрежного выполнения обязанностей, против чего никто не считает нужным протестовать. Каждое новое, сравнительно небольшое, злоупотребление игнорируется как маловажное, до тех пор пока оно не разрастется наконец до больших размеров и не станет, быть может, непоправимым. Мои наблюдения над спуском воды из шлюза часто поражали меня, как хороший образец того, каким образом величайшие несчастия являются результатом невнимания к маловажным недостаткам. Когда спускают воду, там и сям в стене можно заметить струйку воды, текущую из трещины, – трещины, через которую вода снова входит, когда шлюз вновь наполняется, и из которой снова течет струйка, когда вода спадает. В старом, небрежно содержимом шлюзе эти струи не только многочисленны, но некоторые из них становятся очень большими. При каждом пользовании шлюзом пустота, постепенно образовавшаяся позади каждой из них, наполняется и опоражнивается сама собою, и чем больше она становится, тем скорее сильно вливающийся и выливающийся поток увеличивает ее. В конце концов, если не предпринимается ничего для исправления, пазы каменной постройки настолько размываются и задняя сторона стены издалбливается, что та или другая часть ее оседает. Аналогично этому незначительные злоупотребления в каком-нибудь учреждении, возникшие вследствие беспечности или своекорыстия, и терпимые благодаря индифферентизму или тому, что кажется добродушием, мало-помалу увеличиваются до тех пор, пока все учреждение не станет негодным или вредным.

«Неусыпная бдительность», необходимая для сохранения не только свободы, но и нравственной чистоты, должна опираться на принцип, совершенно противоположный тому, которому люди обыкновенно следуют. Большинство людей полагают как относительно общественных, так и частных дел, что все идет хорошо, до тех пор пока не будет доказано, что идет худо, тогда как, наоборот, они должны бы предполагать, что дела идут худо, пока не доказано, что они идут хорошо. Хотя они постоянно слышат в церквах об укоренившихся у людей пороках, хотя в каждом номере газеты они находят описания различных бесчестных поступков и обманов, не только простых, но и тех сложных обманов, которые практикуются дутыми компаниями и мошенническими синдикатами, но тем не менее они думают, по-видимому, что в действиях той политической или общественной организации, в которой они принимают участие, нет и не будет злоупотреблений. Хотя каждая квитанция, получаемая ими, является предостережением против бесчестности, хотя в каждом юридическом деле принимается много мер предосторожности, чтобы предупредить нарушение договора, и хотя каждое постановление парламента наполнено оговорками, предполагающими уверенность в том, что кто-нибудь станет злоупотреблять им, раз будет оставлена возможность для злоупотребления, – но тем не менее люди думают, что до тех пор, пока факты не всплыли наружу, не должно быть никаких подозрений относительно действий обществ, утвержденных законом или официальных организаций, и думают так, несмотря на ежедневные доказательства, что банковские крахи и банкротства компании происходят благодаря неосновательной уверенности в добросовестности всех участвующих лиц и недостатку контроля в видах предупреждения возможного мошенничества[20].

Таким образом, политическая благотворительность, побуждая к этой «неусыпной бдительности», требует, говорю я, постоянной готовности обнаружить всякого рода злоупотребление, готовности противодействовать незначительным превышениям власти, готовности потребовать отчета в действиях, которые мало-мальски отклоняются от должного порядка, готовности встретить вражду, которая является следствием такого отношения.

X

О благотворительности вообще

§ 471. Большинство моих читателей, вероятно, недоумевают по поводу многого из того, что в предыдущих, и в особенности же в последних главах, мы отнести к сфере благотворительности. Обыкновенно думают, что только известные области общественного и политического поведения могут быть рассматриваемы с точки зрения нравственности, между тем как в этой книге мы смотрели на бо́льшую часть их с этой точки зрения. Но тот, кто удержал в памяти доктрину, изложенную в начале этого труда и только что вторично разъясненную, согласно которой всякое поведение, прямо или косвенно содействующее счастью или несчастью, должно в силу этого подлежать оценке как хорошее или дурное, тот поймет, что, справедливо рассуждая, нельзя было пройти молчанием те разнообразные вопросы, которых мы коснулись. Кроме поведения, носящего чисто индивидуальный характер и влияющего на других только отдаленным путем или вовсе их не касающегося, и поведения, которое входит в область справедливости, налагающей ограничения на индивидуальную жизнь во имя общественных интересов, – почти все остальные области поведения относятся к сфере благотворительности, положительной или отрицательной, так как почти все они изо дня в день затрагивают других, доставляя им удовольствия или страдания.

При таком воззрении на сферу благотворительности, становится ясным, что она охватывает еще и другие стороны поведения, которых мы не включили в нее. Много потребовалось бы места