Она - моё табу - Настя Мирная

— Из Петрозаводска. — уточняю немного нервно.

— Который ты называла селом? — с издёвкой и улыбкой подталкивает она.

— Тёть Лиз, не напоминай мне об этом. — прошу, приложив ладони к горящим от стыда за своё тогдашнее поведение щекам. — Мне до сих пор стыдно. И за всё остальное, что наговорила тогда. И потом тоже… Но я люблю его. Так уж вышло. — улыбаюсь несмело.

— И он тебя любит?

— Любит. Господи, тётя Лиза, меня в жизни никто так не любил, не заботился, не думал обо мне больше, чем о себе! — вскипаю я, сползая со стула. — Это не преувеличение и не девчачья наивность от влюблённости. Я вижу разницу. Он позвал меня с собой! В свой дом, в свою семью!

О несделанном предложении сказать не успеваю. Она плавно стекает со стула и без слов обнимает за плечи, прижав мою голову к своему плечу. Успокаивающе гладит по спине.

— Тебе не надо защищать его передо мной, Кристинка. Я и без того вижу, как ты изменилась с тех пор. Улыбки у тебя уже не детские, разговоры тоже. И глаза как горят. Раньше ты никогда не была такой. — отстраняется, глядя прямо в глаза. Проводит ладонью по моей щеке. С материнской нежностью поправляет волосы и улыбается. — Ты поедешь с ним? Оставишь всё? Тогда уже не покапризничаешь. Придётся стать взрослой. Семья — это огромная ответственность. Ты готова к этому?

— Я готова. — отсекаю без сомнений, понимая, что это действительно так. — Я хочу быть с ним любой ценой. Пусть придётся жить в глуши, работать официанткой или стать домохозяйкой и варить борщи. Я готова к этому.

— Тогда и правда любишь. — смеётся приглушённо, беря меня за руки. — А в серьёзности его намерений ты уверена? — поддразнивая, подмигивает женщина.

— Уверена. Абсолютно. — припечатываю слишком громко и жёстко.

Видимо, у меня проснулся инстинкт стоять за своего мужчину любой ценой. Никто не имеет права сомневаться в моём любимом человеке! Оскорблять его своим недоверием! Я знаю Андрея. Знаю, как никто другой! Будь он не таким, каким показывается мне, Промокашка не стал бы подстраивать наши встречи. После Савельского друг стал защищать меня ещё ревностнее. Даже пока была в Америке.

— Хорошо, если ты так уверена в нём. Но я бы хотела познакомиться с ним ещё раз.

— Тёть Лиз… — шиплю предупреждающе.

Она заливисто смеётся, опять обнимая.

— Как запасная мама, я имею право знать, кто собирается увезти мою дочку. И насколько серьёзные у него намерения.

— Он сделал мне предложение. — шепчу ей в волосы. — Пока без кольца. Сказал, что если сяду с ним в поезд, то в Петрозаводск приеду уже в качестве невесты.

— Тогда я за тебя спокойна. И рада, Кристина, что ты встретила достойного человека. — сдвинувшись назад, улыбается той самой тёплой улыбкой, на которую не могу не отозваться. — Я мало общалась с Андреем, но, глядя на тебя и из слов Паши, знаю его достаточно, чтобы доверить ему тебя. Когда решишь поговорить с папой, предупреди меня, я постараюсь смягчить ситуацию.

— Обещаешь? — выпаливаю недоверчиво.

— Конечно, доченька, обещаю.

— Спасибо. — на эмоциях целую её в щёку и смаргиваю слёзы. — Так что готовим? — сменяю тему, пока совсем не раскисла.

— А что любит твой любимый мужчина? — подкалывает с лёгким стёбом.

— Домашнюю еду. Как насчёт вареников? — с интересом заглядываю ей за спину. — С картошкой и грибами? Или с творогом? А может с вишней?

— Тесто? — в шоке округляет глаза. — Только не тесто. У нас с ним холодная война. Оно не любит меня, а я не люблю его. Давай лучше пасту с морепродуктами?

— Не-а. — качаю головой, переведя взгляд на занимающуюся мытьём посуды Марью Васильевну. — Я приготовлю ему вареники. И пирожки. Марья Васильевна, научите меня лепить вареники.

Её полное, постоянно раскрасневшееся лицо расплывается в улыбке. Она тут же выключает воду и вытирает руки об фартук.

— Ну, хоть кому-то это интересно. Какие вареники будем готовить?

— Разные. — посмеиваюсь, глядя, как она уверенно плюхает на стол огромную миску с мукой. — Только я совсем не умею.

— Научим. — отмахивается добродушно. — Достань мне из холодильника яйца и кефир. — послушно срываюсь к нему и несу ей всё, что говорит. Тётя Лиза, качая головой, занимается своей пастой. А мы с кухаркой варганим вареники. — Обсыпь руки мукой. Это тесто нелипкое, но всё же. — послушно растираю муку и погружаю кисти в тесто. Странное ощущение. Кажется, что погружаешься в болото. — Замешивай снизу-вверх. Нет, не так. Отойди. Я сама. — бухтит, когда я изо всех сил стараюсь подружиться с белой массой, но она никак не хочет становиться однородной без комочков.

— Нет, Марья Васильевна. — прикрыв глаза, качаю головой, продолжая упорно месить. — Женщина должна сама готовить для своего мужчины.

Она переглядывается с тётей Лизой, и обе прячут улыбки. Я замечаю это, но полностью отдаюсь процессу. Спустя, кажется, полдня дня мне, наконец, удаётся добиться желаемого результата. Пальцы, кисти, предплечья, плечи и спина ноют. Живот снова начинает тянуть. Закусываю губу, пока вымываю руки.

— Передохни пока. Я сама раскатаю. Тесто требует физической силы и навыков.

— Спасибо.

Сбегаю в спальню, выпиваю таблетку и пишу Андрюше новое сообщение, хотя он ещё предыдущие не прочитал. Немного валяюсь на кровати, ожидая, когда боль отпустит, а потом снова бегу на кухню и настаиваю самой раскатать хоть один пласт. Беззвучно матерюсь на всех известных языках, но не сдаюсь, воюя с постоянно стягивающимся обратно тестом. Пусть не так тонко, как у Марьи Васильевны, но всё же раскатываю его. Я не имею права сдаваться.

— Для первого раза очень даже неплохо. — хвалит женщина.

На плите уже доваривается картошка. Меня ставят жарить грибы. Пашкина мама варит соус к пасте. От витающих на кухне запахов живот недовольно урчит, а во рту скапливается слюна. Телефон звонит. Перемешав ещё раз грибы, выключаю плиту, убедившись, что они готовы, и хватаю трубку.

— Привет, Фурия. — уставшим голосом здоровается Андрей.

— Привет, Андрюша. — щебечу счастливо, улыбаясь, как последняя дурочка. Обе женщины тоже растягиваются в улыбках, но отводят глаза, занимаясь своими делами. Елизавета Игоревна мешает лопаточкой соус, а Марья Васильевна очищает вишню от косточек. — Сдал ФИЗО?

— Угу. — мычит. Слышу звук льющейся воды. — Секунду, Крис, вещи скину. — перед глазами во всех подробностях вплывает его обнажённое тело. Мускулистые руки, плечи, грудь, спина. Расчерченный кубиками живот. Длинный горячий член… Дыхание сбивается, а бабочки в животе поднимают тёплую волну, стоит только прокрутить за пару секунд нашу ночь. — Кристина… Фурия…

Встрепенувшись, будто ото сна, выбегаю на улицу. Щёки горят