Люди в синих шинелях - Павел Федосеевич Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как-то на территории района была совершена кража. Выдвинутые версии о предполагаемых преступниках после проверок опровергались одна за другой. Раскрытие преступления затягивалось. Стоит ли говорить, что это волновало весь коллектив. Каждый старался чем-нибудь помочь, каждый высказывал свои предположения. Отвергнуто было предположение Шевчука о том, что кражу совершил некий К.
Но Шевчук стоял на своем. Ведь прежде чем назвать К., он долго перебирал в памяти тех, кто мог совершить кражу, наблюдал, беседовал с людьми. И теперь он был твердо убежден, что находится на верном шути.
Убежденность, как известно, не доказательство, и оперативные работники сочли мнение Шевчука ошибочным. Конечно, Шевчук мог махнуть рукой на несговорчивых сослуживцев и перестать интересоваться кражей. Какое дело в конце концов ему, начальнику паспортного стола, до уголовного преступления? Пусть им занимается тот, кто обязан делать это по долгу службы. Но не в характере Шевчука отступать, когда чувствуешь свою правоту. Однажды он вошел в кабинет начальника отделения милиции майора Гнатюка, рассказал о своих подозрениях и попросил разрешения произвести обыск в квартире К. Майор задумался. Потом взглянул на Шевчука:
— Товарищи, кажется, с вами не согласны?
— Да.
— И все-таки вы…
— И все-таки я уверен, что не ошибаюсь. Уверен в этом.
— Хорошо. Обыск разрешаю. Но учтите, если окажется, что мы скомпрометируем ни в чем не повинного человека, — спрошу с вас.
— Согласен, — твердо ответил Шевчук.
После обыска, подтвердившего догадку Григория Леонтьевича, К. был арестован.
А на следующий день Шевчук снова сидел в своей рабочей комнате и деловито принимал граждан. Одному надо заменить паспорт, другого — прописать, третьего — выписать. И все это Григорий Леонтьевич делает не холодно, по-канцелярски, а с душой, с живым участием к судьбе человека. Он поинтересуется, откуда приехал гражданин, велика ли семья, какая специальность, спросит, как у него с работой. Если не устроен — подскажет куда пойти. Он пожурит за задержку с оформлением прописки, строго взыщет со злостного нарушителя паспортного режима, сделает все, чтобы выяснить истинную причину нарушения. Шевчук хорошо знает, что среди уклоняющихся от прописки встречаются люди, которые скрываются от следствия и суда, злостные неплательщики алиментов и просто те, кто не хочет жить честной трудовой жизнью.
Был однажды такой случай. В селе Никитовке устроилась работать фельдшером гражданка Тарасенок. При проверке ее паспорта обнаружилось, что в нем нет отметки о выписке с прежнего места жительства. Шевчук заинтересовался этим. Он запросил Михайловское районное отделение милиции о Тарасенок. Оказалось, что не выписалась она не случайно. Дело в том, что она совершила растрату и теперь скрывалась от ответственности.
Или другой факт. Участковый уполномоченный Фефелов проверял соблюдение паспортного режима в лестранхозе. У рабочего Миронова не оказалось паспорта.
— Он случайно попал в огонь, когда я сжигал сучья, — пояснил Миронов.
Фефелов предложил ему зайти в паспортный стол с заявлением об утрате паспорта. Когда Миронов пришел, Шевчук подробно расспросил его, принял заявление и назначил день получения паспорта. Отпустив Миронова, он нанялся проверкой его личности. Что же выяснилось? В течение трех лет Миронов разъезжал по районам Приморского края, нигде не прописываясь. Все это время его разыскивал Пушкинский городской отдел милиции Ленинградской области.
Около трех лет назад Григорию Леонтьевичу был поручен розыск неплательщиков алиментов. Принимая алиментные дела от работника, который раньше занимался ими, Шевчук впервые услышал выражение «мертвое» дело, т. е. такое, то которому розыск длился годами и надежды на его успешное завершение почти не было. Два неплательщика алиментов разыскивались семь лет, один — шесть и т. д. Дети росли, поступали в школу, годами ожидая помощи от своих отцов, а отцы и думать о них забыли.
Шевчук хорошо знал трудную жизнь семьи, оставшейся без кормильца. Он испытал ее на себе. Это было в годы Великой Отечественной войны, когда отец и старший брат ушли защищать Родину. В 1942 году умерла мать, а через несколько месяцев пришло письмо, написанное незнакомым почерком. Отец погиб смертью храбрых. На плечи пятнадцатилетнего Григория легли заботы о младших братишке и сестренке, о семидесятипятилетней бабушке. Трудное это было время, и никогда не забыть Григорию Леонтьевичу военных лет.
Теперь, когда перед ним лежала стопка серых картонных лапок с делами, он не мог не видеть за каждым из этих дел детей, не понимать, как трудно одинокой женщине растить ребятишек.
Что и говорить, положение с розыском неплательщиков алиментов было сложным. Все возможности, казалось, были исчерпаны. Но Григорий Леонтьевич твердо решил оживить «мертвые» дела, довести их до конца. Другой мог бы удовлетвориться имеющимися документами и продолжать розыск по сведениям из разного рода справок. Такой метод не устраивал Шевчука. «Бумага есть бумага, — думал он. — Больше того, что в ней написано, из нее не узнаешь. А человек… Он может припомнить что-нибудь важное, ранее забытое, чему, может быть, и сам не придавал значения. Нужно начать с людей».
Григорий Леонтьевич пригласил в районное отделение матерей, не получающих алименты, побеседовал с каждой, проверил биографические данные разыскиваемых, их родственные связи, расспросил о местах возможного проживания. Как он и ожидал, беседы дали то, чего не могли дать бумаги. Выяснилось, например, что при объявлении розыска неплательщика алиментов Вологжанина, исказили фамилию разыскиваемого, пропустив в ней букву «г». И сколько бы ни искали Вологжанина, превратившегося по документам розыска в Воложанина, найти его, конечно, было невозможно. Такая мелочь, как пропущенная буква, превратила дело в «мертвое». А когда Шевчук переобъявил розыск по правильной фамилии, место проживания Вологжанина было быстро установлено.
Жена неплательщика алиментов Быкадорова — Елизавета Николаева давно уже перестала ходить в отделение милиции. Явившись по вызову Шевчука, она безнадежно махнула рукой: «Семь лет ищут… Дочери вот уже семнадцать исполнилась». Молча выслушал Григорий Леонтьевич этот справедливый упрек.
Шевчук решил во что бы то ни стало разыскать Быкадорова и заставить его выполнить свой отцовский долг.
Из рассказа Николаевой он узнал, что муж ее во время войны находился в рядах Советской Армии. Она регулярно получала от него письма. В 1946 году пришли посылка и письмо: «Встречай, еду». Однако он не приехал. Три года ждала Николаева возвращения мужа, но так и не дождалась. Тогда она решила подать заявление об алиментах. Прошло семь лет, а результатов никаких. На вопрос Шевчука о последнем месте службы Быкадорова и о его родственниках
