Испанский сон - Феликс Аксельруд

У меня еще оставались сомнения. Ну, что она называла меня Колей (хотя я Вася) — это не в счет, она всегда называла меня Колей; если человек путает имена — это само по себе не признак шизофрении. Коля так Коля… Меня тут уже кем только не величали, даже генерал-архангелом Гавриилом Романовичем Державиным побывал, а еще из истории — королем, только имя забыл, каких-то там визиготов.

«А почему, — спрашиваю я тогда эту тетку, — ты именно мне это все говоришь?»

«А потому, — отвечает она, — что вижу: мужик ты хоть куда, и со мной не прочь побаловаться».

Тут я думаю: а почему и нет? За год, что проработал, уже всяких поползновений хватало. Как прыгнет, помню, одна в коридоре… прямо как кошка, прыгнула на меня и вцепилась, облапила всеми конечностями. И орет, тоже как кошка. Ужас… Еле оттащили. Врачи, понятно, это дело пытаются контролировать… но не всегда выходит.

Но то все были острые проявления, а потому на них, понятно, не стоял. А тут — другое: чистенькая такая, соблазнительная… глаза вполне разумные, сонные только слегка… с поволокой… а ведь это еще больше возбуждает. Короче, не устоял я. Да и какой бы мужик устоял.

А еще думаю — кто и что мне скажет? Уж как-нибудь позабочусь, чтоб на ней верхом меня не увидели. А что и кому она будет после говорить…

Все же предупредил.

«Ты, — говорю, — если что-нибудь такое против меня замышляешь… учти, никто здесь тебе не поверит. Скажешь кому чего — только себе навредишь».

«Коля, — говорит, — не смеши меня. Я мужика хочу, а ты со мной как медбрат разговариваешь».

«Ладно, — говорю. — Идем».

Спустились мы в мой спецкабинетик… ну, я дверь запер, штаны спустил… встает у меня… а она тем временем халат сбросила, а рубашку что-то медлит. Стоит и смотрит мне на член, будто любуется.

«Коля, — говорит, — знаешь, у меня между ног есть скважинка в теле, ведущая внутрь…»

«Знаю, — говорю, — проходил в медучилище».

«Я ее пуще всего оберегаю…»

Нашла, думаю, время для любовной игры. Болт стоит, как Дед Мороз. Подарков накопил… помню, не меньше, чем за неделю.

«А знаешь почему?»

«Нет, — говорю, — не знаю и знать не хочу. Ты свою скважинку хотела побаловать? Вот и давай, а обсуждать ее будешь на обходе с врачом».

Она хихикнула.

«Ну что ж, — говорит, — тогда балуй…»

Меня долго упрашивать ни к чему… Задрал я ее рубашку, на койку повалил и давай дрючить как положено. Она ноги до потолка задрала, подмахивает классно, скважинка ее — любой нормальной такую бы скважинку… короче, все путем.

Тут она, не переставая подмахивать, говорит:

«А ты, Коленька, червягу мне не запустишь?»

«Нет, — говорю, — не запущу».

«А точно?»

Досада меня взяла. Ведь нам обоим вроде вполне хорошо, даже очень… все как у людей… а она какой-то червягой себе кайф портит, а через это — и мне. Как будто специально напоминает: не забывай, с шизофреничкой трахаешься… Коля.

«Какую, — говорю, — на хер червягу? Охолонись! Тебе хорошо? Хорошо. Вот и оставь свои фантазии до палаты».

Она — чуть не в слезы. Причем продолжает подмахивать, заметь, и в то же время нудит таким противным тоненьким голоском:

«Нет, Коля, то не фантазии… Зря ты меня не дослушал… Врачи знают, я им рассказывала… И ты должен знать, это важно…»

Я уж возражать перестал. Вижу, эпизод начинается… а болт-то стоит… и подмахивает все так же… Пусть, думаю, что хочет, то и мелет себе, лишь бы подмахивала.

«Ты, небось, путаешь его с каким-нибудь червяком, — продолжает она, — а он большой, кусачий, с зубами… Он хуже, чем даже уховертка. Они думают, он в Африке, а на самом деле он здесь… я видела — выползал из ординаторской… Я его боюсь. Ой, какая я глупая… не слушай меня… совсем не то говорю…»

Она тихонько посмеялась, сама над собой. Вот и хорошо, думаю, прошло; хоть кончим как следует. А она посмеялась, а потом опять за свое — не переставая, однако, подмахивать.

«Я не самого червягу боюсь, — говорит, — ну, укусит! не страшно, он не ядовит… а того боюсь, что он через скважинку проползет в меня и выгрызет внутренности. Он в больнице. Я уже думала — спаслась, а он приполз за мной, такая гадина. Так что ты уж смотри. Не запусти его, Коля».

«Не ссы, — говорю. — Сказал, не запущу, значит, не запущу».

После моих слов она, слава Богу, заткнулась, и еще пару минут мы трахались в полном кайфе и согласии. Когда такой завод, даже кончать неохота, веришь? Но что делать, хорошего понемножку. В таких случаях я стараюсь как бы отвлечься перед самой эякуляцией… притормозить, что ли… э, словами не описать! — и, если удается, то оргазм — такой, знаешь… такой… ну, полный п--дец, одним словом.

Вот я, значит, притормозил… сейчас, думаю… вот-вот… и — оп-па! — в самую тютельку. Класс… Я — рычу аж от кайфа… и она как заорет. Как резаная, конкретно.

Ну, у меня мозги в такой момент не работают… да у кого бы и работали… радуюсь краешком сознания, думаю, ничего себе ее тоже пробрало. Тут она вдруг обнаруживает страшную силищу, сбрасывает меня с себя на пол — запросто так, словно стряхивая с себя что-нибудь — и орет благим матом:

«Во мне червяга, червяга! Влез, гад… он грызет меня! Он внутри!»

И все такое прочее. Бьется на койке, кулаками машет… истерика, в общем.

Я овладел собой — она же, сука, мне такой оргазм перебила! — ну, и дал ей по голове. От души дал, как следует. Она утухла — а я наверх, за инъекцией.

Ночные вопли… да и дневные… здесь это дело обычное, на то он и психдом. Где еще орать, как не в психдоме? Так что сам по себе ее ор меня не напугал. Но что было не здорово, так это, во-первых, нештатное место — могли заскочить помощнички из других палатных зон, тут бы я себе не позавидовал, — а во-вторых, говорю, она, сука, кончить в охотку не дала. Ужас! Бегу по лестнице со шприцом, спотыкаюсь… ноги дрожат, портки спадают, остатняя сперма лезет по капельке… Бр-р-р.

Зашел в кабинет, а она уж в себя пришла. Улыбается так смущенно, а вместе с тем хитренько. «Коля, — говорит, — кажется, я лишнего себе позволила… но уже прошло… Не надо укола… Извини…»

Тьфу! Одел я ее, то есть попросту халат сверху набросил, сам оправился, да и повел наверх так это официально. Теперь, думаю, если кто и забредет, проблем нет — догнал сучку на лестнице или что-то вроде того. Так закончился мой первый половой эксперимент со здешней пациенткой. Но… вижу, ты уж сама догадалась…

Да. Первый, но не последний. И даже очень не последний. Через день-два мой неприятный осадок прошел, и знаешь, стал я вспоминать об этой ночи даже как-то с удовольствием. А я мнителен, между прочим. Забеспокоился: уж не стал ли я извращенцем? мазохистом каким-нибудь, как та, с сопливой п--дой… из ресторана…