История отечественной философии XI-XX веков - Борис Емельянов

В основном же идеалистическими направлениями русской философии ХХ в. культивировались не политические, а нравственные или религиозные пути спасения России. Эта направленность русской философской мысли могла быть осмыслена в категориях свободы, совпадения идеала и действительности. «Вокруг этой пары разворачивался понятийный и художественно-образный аппарат русской мыслительности. При этом, как верно отметил Бердяев, нас интересовала не философская истина, а интеллигентская правда. В силу неразвитости русского общества действительность понималась как конкретно-чувственная данность. Она не рассматривалась как идеальная, а идеал как действительный. Поэтому в попытках соединения действительности и идеала русская мысль шарахалась от эмпиризма до мистики, от натурализма до соборности. Идеал и действительность соединялись либо на основе внешнего устроения, приноровливаясь к природе человека, либо на основе устроения внутреннего, приноровленного к той же природе человека, лишь абстрагированной от ее чувственно данной формы. Это крайние полюсы русской философии – эмпиризм и антропологический материализм, с одной стороны, а с другой – мистицизм и религиозная философия, в которой антропологизм был смешан с теоцентризмом»1163.

Русская философия ХХ в., как социально ориентированная, важнейшим своим вопросом считала вопрос о смысле истории и месте в ней России. Решая его, она с необходимостью выходила на проблему русской идеи. Как пишет Н. В. Мотрошилова, «к чести отечественных философов надо отметить, что они сделали сложную проблему русского менталитета, русского духа, русской культуры предметом глубокого исследования, по большей части не впадая в крайности истерического, демагогического национализма или отрицания национальной самобытности… Специфика российской культуры в целом, русской философии в частности усматривалась в антиутилитаризме, духовности, в интересе к глубинам человеческих переживаний и страданий, к поиску Бога, Правды, Спасения»1164.

В рамках «русской идеи» на протяжении всего ХХ в. русские философы исследовали проблему, поставленную еще славянофилами и западниками, – проблему «Запад – Восток» как смысл западноевропейской и русской истории.

Наконец, к этой же особенности русской философии ХХ в. примыкает еще одна, названная Н. А. Бердяевым «народопоклонством», решаемая большинством русских философов в рамках дилеммы «интеллигенция – народ». На практике это значило, что большинство проблем, решаемых русской философией, «проверялось на прочность» через практическую значимость их делу освобождения народа, служения ему.

Как материалистические, так и идеалистические течения русской философии были далеки от схоластики и абстрактных схем, являлись философией жизни. Для них характерно преимущественное внимание к животрепещущим проблемам современности. Указывая на эту особенность, А. В. Лосев подчеркивал: «Русской философии, в отличие от европейской и, более всего, немецкой философии, чуждо стремление к абстрактной, чисто интеллектуальной систематизации взглядов. Она представляет собой чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые могут быть постигнуты не посредством сведения к логическим понятиям и определениям, а только в символе, в образе посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности»1165.

Эта отмеченная большинством историков русской философии ее национальная особенность является следствием специфического взаимодействия в ней субъекта и объекта. Субъект познания в ней «не отражает бытие, как, например, в английском эмпиризме, не тождественен бытию, как в немецком панлогизме, а выступает как факт внутри бытия. Онтологизм означает не просто примат реальности над “чистым сознанием”», но, как подметил еще В. Зеньковский, означает включенность познавательного процесса в жизнь субъекта в мире1166. В результате бытие превращается в со-бытие или в «житие». Другими словами, русская философия осмысливает объективную реальность как свою судьбу, сопрягая таким образом гносеологию с оценкой и моралью. Правда, в русской философии этого периода разрабатывались и так называемые метафизические проблемы онтологии, методологии, гносеологии. Русскими философами, особенно неокантианцами и интуитивистами, было написано немало значительных и глубоких работ, внесших свой вклад в дальнейшую разработку этих вопросов.

В отличие от большинства европейских национальных философий, русская философия более, чем какая-либо из них, была заинтересована в том, чтобы ее идеи оказались доступны широким читающим массам. Она, как правило, не занималась системотворчеством, не создавала фундаментальных, многотомных философских трудов. «Русская философия неразрывно связана с действительной жизнью, поэтому она часто является в виде публицистики, которая берет начало в общем духе времени, со всеми, со всем его порядком и хаосом. Поэтому среди русских очень мало философов par excellence (по преимуществу): они есть, они гениальны, но зачастую их приходится искать среди фельетонистов, литературных критиков и теоретиков отдельных партий»1167.

Не только публицистика или – шире – журналистика были традиционным прибежищем русской философии, но и художественная литература. Тесное взаимодействие философии и художественной литературы является еще одной национальной традицией. Благодаря этой традиции русские мыслители прорывали оболочку абстрактного рационализма и устремлялись к живой жизни, к целостному восприятию человеческого духа. «В связи с этой “живостью” русской философской мысли находится тот факт, – писал А. Ф. Лосев, – что художественная литература является кладезем самобытной русской философии. В прозаических сочинениях Жуковского и Гоголя, в творениях Тютчева, Фета, Льва Толстого, Достоевского, Максима Горького часто разрабатываются основные философские проблемы, само собой в их специфически русской, исключительно практической, ориентированной на жизнь форме. И эти проблемы разрешаются здесь таким образом, что непредубежденный и сведущий судья назовет эти решения не просто “литературными” или “художественными”, но философскими и гениальными»1168.

Для русской философии, в том числе философии ХХ в., характерно самовыражение не только в философских текстах, но и в педагогике, музыке, живописи, естественно-научных трудах. К примеру, не только выдающимися педагогами ХХ в., но и философами считаются П. П. Блонский, Н. К. Вентцель, В. В. Зеньковский, С. Л. Рубинштейн и др. Самым значительным, но не единственным примером проникновения философии в музыку является творчество А. Н. Скрябина, которого М. О. Гершензон называл выдающимся русским мыслителем.

Русские философы стремились не просто постичь мир и жизнь, но и определить их «правду», т. е. главный принцип миросоздания. Недаром начиная со второй половины XIX в. в научный оборот русской философией вводятся понятия правда-истина (теоретико-адекватный образ познаваемого мира) и правдасправедливость (та духовная сущность бытия, которой этот мир благоденствует), ищутся возможности их соединения через утверждение духовной сущности бытия.

Этот весьма своеобразный феномен бытования русской философии предполагал включенность в создаваемую мыслителями картину мира двух компонентов – нравственно-эстетического и религиозного опыта жизнедеятельности человека. В результате, как отмечал С. Л. Франк, картина мира «покоится» на специфически понимаемом опыте, «не как опыте чувственной очевидности, а как жизненно-интуитивного постижения бытия в сочувствии и переживании»1169.

Давая объяснение этому феномену, С. Л. Франк писал: «Истина понимается не в современном смысле тождества представления и действительности, а в старом религиозном смысле конкретного постижения истинного бытия, от которого человек отошел и к которому он снова должен возвратиться и укорениться в нем. Истина – это не только производная абстрактная категория познания; в своем первичном смысле она выступает конкретной онтологической сущностью, сущностным основанием жизни»1170.

Решая социальные проблемы, русская философия ХХ в. большое внимание уделяла также проблеме сущности и существования человека, смыслу его жизни. Антропологическая ориентация русской философии – общепризнанная ее национальная особенность – в этот период значительно усилилась, приобретая вид экзистенционально-антропологической и персоналистической редукции философского знания вообще. Проблема сущности человека решалась русскими философами-идеалистами в ее высоком духовно-нравственном измерении, через углубленное изучение внутреннего духовного мира личности. Сущностью человека, считали они, «может быть лишь духовное начало, внутренняя опора свободы человека, начало, не выводимое извне, из природы и общества»1171. Вместе с тем обращает на себя внимание и то, что в русской философии начиная с середины XIX в. все более настойчиво ставятся вопросы существования человека, его самоценности, свободы. Русская философия начала ХХ в. проникнута глубокой тревогой в связи с осознанием несовершенства бытия, наличия в нем иррациональных начал. Все большее внимание в ней уделяется вопросам взаимодействия личности и общества, социальным характеристикам человека. Обнаруживается тяга русских мыслителей к синтезу знания, к обретению подлинно «цельного знания», объединяющего в себе философию, науку и религию. Идеи всеединства В. С. Соловьева находят продолжателей в лице его учеников и последователей. Одновременно идет поиск философских, универсальных, духовных оснований этого единства. С. Л. Франк писал: «В противоположность западному, русское мировоззрение содержит в себе ярко выраженную философию “мы” или “мы-философию”. Для нее последнее основание жизни духа и его сущность образует “мы”, а не “я”. “Мы” мыслится не как внешнее большинство “я”… Можно утверждать, что в каждом “я” внутренне содержится “мы”, потому что это “мы” образует последний опорный пункт, глубочайший корень и внутренний носитель “я”… Жизненность “я” создается сверхиндивидуальной целостностью человечества»1172.