Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна

— Ему дали, а мне нет. Так нечестно!

Мать отобрала рубль у Коли и отдала мне. А когда она ушла, он повернулся ко мне и свистящим шепотом произнес:

— Детдомовка!

Я остолбенела. Горькие мысли закружились в голове. Вдруг я разозлилась. Обзывать меня за то, в чем я не виновата! Подло ругать слепого за то, что он слепой. Я отвернулась в угол печки. Тут Коля поднял рев, требуя себе бумажный рубль. Мне было жаль его и хотелось вернуть деньги, но обидная кличка больно стегала душу. Нет, раз обозвал, — не дождешься! «Из-за какого-то несчастного рубля обидел!» — тихо скулила я. Пришла мать и принялась упрашивать сына не плакать, обещая на следующий день поменять деньги. Он не унимался. Наконец ее терпение лопнуло. Она отобрала у меня бумажный рубль, вернула нам мелочь и закричала: «Если еще хоть пикнете, больше никогда не получите ни копейки».

На печке воцарилась сердитая тишина.

ПЕРЕМЕНЫ

Весна всерьез возвестила о своем приходе. Люди стали ненадолго отворять настежь двери и окна. Талые воды унесли мусор со школьного двора. Первый весенний дождь умыл молодую травку, а заботливое солнце подсушило дорожки между зданиями. Мы только возрадовались, как переменчивая погода, постояв несколько дней, снова вернулась к ветрам и морозам. И опять хозяйничали на улице то мокрый снег, то слякоть. Но холодные дни — капризы весны. Быстро отзвучали хоры ветров и холодных дождей. Высокие облака поплыли как пышно взбитые подушки. Солнце разбросало ослепительные лучи во все закоулки.

Первый признак настоящей весны в школе на переменах — игры в классики. Каких только способов и правил ни выдумано в этой, казалось бы, простой игре!

А сегодня меня удивило странное поведение девочек на перемене. Становятся в шеренги, берутся за руки крест накрест и, приплясывая, двигаются навстречу друг другу, а, сблизившись, отступают назад. Потом таким же образом идут то вправо, то влево. Одна шеренга поет:

— А мы просо сеяли, сеяли.

— А мы просо вытопчем, вытопчем.

Ой! Дид-ладо вытопчем, вытопчем, — продолжает другая группа, надвигаясь на первую.

Я стою, раскрыв рот, и пытаюсь понять содержание песни и вообще смысл происходящего. Художественная самодеятельность? Но их никто не заставляет. Девочки и ребят вовлекают в свои ряды. Но мальчишкам быстро надоедают танцы, и они убегают. Позвали и меня. Новая игра удовольствия мне не доставила, и я пошла в класс.

На следующей перемене Валя из 5 «Б» взялась обучать меня непонятной игре. Я должна писать на песке под ее диктовку предложения, а потом их быстро проговаривать. Но Валя зачем-то переписывает мои слова с ошибками, читает исправленные выражения и хохочет. «Зачем ты вместо «мои» написала «маи», и букву «е» от первого слова оторвала и добавила ко второму? Абракадабра получается?» — удивляюсь я, не понимая смысл игры. Валя сердится и называет меня бестолковой. Вдруг при быстром прочтении Валей одной из фраз я услышала ругательное слово. Вникла в свой текст. Все в порядке. Прочитала безграмотный Валин и обнаружила там сразу два ругательства. И смысл фразы при этом изменился, стал непонятным, но явно гадким. Я разозлилась и спросила:

— У вас все в такие игры играют?

— Конечно, — ответила Валя, — особенно на улице.

— А на нашей улице — нет, — сердито сказала я и ушла к другим девочкам.

«Может, она хотела надо мной посмеяться? Но она так искренне и старательно разъясняла ход игры!» — недоумевала я.

Мимо вихрем промчалась группа ребят. Я ничего не успела сообразить, как оказалась на земле. Об меня еще кто-то споткнулся и, падая, с размаху ударил по глазу. Образовалась куча мала. Шум, визг. Через пару минут все разбежались. Я сижу в пыли и соображаю, за что мне больше влетит дома: за грязную форму или за подбитый глаз?

Подбежали наши девочки, отряхнули меня и отвели в класс. Нина намочила свой носовой платок, и приложила к больному месту. Одноклассницы охали вокруг меня. А Оля со вздохом притворного сочувствия предложила умильным голосом: «Пожалуйся Ирине Федоровне, она накажет всех». В ее голосе звучали нотки подлизы и еще чего-то нехорошего, но непонятного. «Хочет, чтобы я доносчиком была, чтобы меня в новом классе не уважали? Еще с лесного детдома брезгую доносительством. Наивной дурой меня считает? — мелькнула неприятная мысль. — А может, ошибаюсь? Не в моем характере ныть и жаловаться. Дети не били меня, все нечаянно получилось. Вот вчера ребята забаловались в коридоре и толкнули Нину, а она локтем стекло разбила. Ох, как они волновались! Проверили, не порезалась ли, извинились, и сразу побежали к столяру дяде Пете, чтобы стекло вставил. Нина только сначала немного поплакала, а потом вместе с ребятами смеялась».

На третьей перемене Ирина Федоровна пошла в учительскую. А в это время Колька из нашего класса стал приставать к старшеклассникам. Он, как маленький козленок, наскакивал на них, толкал головой в живот то одного, то другого, напрашиваясь пострелять из рогатки нового вида. Ребята отгоняли его, но он не уходил. Не знаю, что уж там произошло, только смотрю: ведут девочки Колю. По лбу струйка крови течет. Он визжит, как девчонка. Ирина Федоровна с йодом и бинтом бежит. Лицо ее белое как мел. Села на крыльце, Колю на колени посадила, успокаивает, а сама голову осматривает и ранку смазывает. Прозвенел звонок, а она не идет на урок, все с Колей возится. В это время во двор школы ворвалась женщина и, перемешивая мат с нормальными словами, бросилась на учительницу с кулаками. Ирина Федоровна опять побелела и принялась успокаивать маму Коли. Но та не слушала. Вырвала сына из рук учительницы и давай жалеть. Мы стояли рядом и переживали. Вдруг один из ребят произнес:

— Не волнуйтесь, у него только кожа рассечена.

А другой сердито добавил:

— Сам приставал к большим ребятам. Они рогатку ему не давали, так он заряженную из рук вырывал. А если бы глаз кому выбил?

Мать подхватила Колю на руки и, раздавая проклятия направо и налево, побежала к директору. Тут Дима спросил Олю:

— Ты бегала к Кольке домой?

В ответ — тишина.

— Взбудоражила всех из-за царапины. Если что опасное, директор сам бы отвез Кольку в больницу. Ох, будет тебе доставаться от ребят, когда старше станешь, если не исправишься!

Ирина Федоровна долго сидела на крыльце, потом немного успокоилась и повела нас на урок. А Нина, с которой я сижу за одной партой, шепнула мне:

— Нельзя ей волноваться. Молоко пропадет. Ребеночек у нее грудной.

Все же правильно я сделала, что не согласилась на уговоры Ольки пожаловаться. Своя голова на плечах есть.

После уроков я с интересом слушала, как Володя поет незнакомые и непонятные припевки. Наконец не выдержала и спросила: «Почему, молодая женщина не пойдет за старого замуж, а старая ему самому не годится?» Вовка захихикал так, как смеются большие ребята, когда рассказывают гадкие истории. Но тут я сама сообразила: «Потому, что у старых детей не бывает?» Вовку мой ответ не устроил. Он обозвал меня дурочкой и умчался. Я не обиделась. И впрямь глупая, раз деревенских песен не понимаю.

Пришла вожатая Надя. Ребята крутятся вокруг нее, галдят, рады ей. Надя поднимает руку и говорит:

— Мне тоже уроки надо учить и маме помогать. Начинаем репетицию. Знаете, на следующий год у вас будет другая вожатая.

— Мы не хотим другую, мы тебя любим, не бросай нас, — кричат ребята.

— В лесотехнический техникум пойду сразу на третий курс.

— А как же школа? — удивляются ребята.

— Специальность надо получать. Папа у меня очень болен. Два ранения у него. Мама выходила его, но рана на ноге опять гнить начала. Боимся мы за него.

Тамара подошла к Наде и, заглядывая ей в глаза, тихо попросила:

— Приведите папу к моей бабушке. Она лечит шариками, которые вырастают на листьях дуба. Только вашему папе надо иметь большое терпение. Моя бабушка многим помогла.

В глазах Нади появились слезы радости. Но уже через минуту она строго сказала: