Регина - Елена Домогалова

— Лоренцо, выйди за дверь и сторожи, — негромко приказала она и пёс, с обожанием лизнув руку госпожи, бесшумной тенью выскользнул из комнаты.

Майенн восхищенно присвистнул и пошёл затворять дверь.

— Запирать нет никакой нужды — Лоренцо надёжнее любых замков, — остановил руку герцога исполненный неги голос женщины.

И столько было в этом голосе страсти и обещаний, столько желания и призыва, что оглушённый мужчина помедлил, прежде чем оглянуться.

А когда оглянулся — забыл, на каком свете находится.

Посреди комнаты, облитая дрожащим золотом свечи, стояла обнажённая Богиня. Рафаэлева мадонна, сошедшая со стены итальянского собора и случайно забывшая на фреске свою одежду. Тяжёлый меховой плащ лежал у её ног переливающимися тёмными волнами. На обнажённой груди таинственно мерцало роскошное ожерелье из крупного розового жемчуга. Бесценные жемчужины в несколько рядов обвивались вокруг нежной шеи, свешивались матово поблёскивающей завесой на грудь. И больше на графине не было ничего. Только её ослепительная, легендарная красота.

Легко переступив через складки плаща, она подошла к Шарлю. Положила тонкие, неуловимо пахнущие чем-то пряным, волнующим, руки ему на плечи. Коснулась губами его шеи, мочки уха, виска, ресниц. Герцог сомкнул её в своих объятьях, зарылся лицом в густые шёлковые волосы и стоял так несколько долгих мгновений, не выпуская женщину из своих рук, боясь оторваться от её тела хоть на миг. А потом подхватил её на руки и отнёс на постель.

Когда бездонное чёрное небо за окном стало свинцово-серым и бледное, словно после долгой болезни, солнце выползло из-за высоких башен города, уставшая, с ярко полыхающим лихорадочным румянцем на лице Регина обвилась плющом вокруг разгорячённого тела герцога, прильнула к нему, как ласковая кошка, и, легонько царапнув его плечо, соблазнительным шёпотом спросила:

— Шарль, так вы согласны помочь нам с Катрин?

Герцог одним рывком затянул любовницу на себя и, глядя снизу вверх в её прозрачные, обведённые тёмными кругами после бессонной ночи глаза, улыбнулся:

— Моя прекрасная графиня, вы божественная любовница и восхитительная женщина и дорого бы я дал за то, чтобы посмотреть на того мужчину, который сможет отказать вам, находясь в таком положении, в котором сейчас нахожусь я. Не каждая красавица во Франции способна удивить меня в постели. Вам это удалось. И ради того, чтобы повторилось безумство прошедшей ночи, я согласен на любой ваш каприз, даже если мне придётся продать душу дьяволу или стать подданным английской королевы. Бог мой, как должен быть счастлив мужчина, которого вы любите! И как я ему завидую!

— Напрасно, — шалые глаза Регины подёрнулись задумчивой пеленой, — вам повезло гораздо больше, чем тому, кого я люблю. Любовь моя больше ранит и приносит бед, чем радует. А вы, герцог, мне нравитесь. Очень-очень нравитесь. Я в вас почти влюблена.

— Поистине, правы придворные рифмоплёты, величающие вас богиней! За ту плату, что вы мне сегодня предоставили, я готов стать вашим рабом. Надеюсь, вы позволите мне ещё раз доказать свою готовность?

Тихий, лукавый смех и жадный поцелуй был ему ответом.

Наконец, утомлённая его доказательствами, Регина сладко уснула, уютно свернувшись клубочком подле его большого, мягкого тела. Шарль вскоре последовал её примеру. Их разбудило в полдень громкое царапанье в дверь и скулёж Лоренцо, который проголодался и был весьма обижен тем, что о нём забыли.

Регина покинула их любовное гнёздышко первой. По дороге она завернула к герцогине Монпасье и вышла от неё через полчаса, с небольшим свёртком в руках. Когда она уже сворачивала на улицу Монторгей, к дому Гизов подошёл Шарль Майенн. Он задержался у сестры гораздо дольше, чем графиня, и вышел оттуда не в самом радужном настроении. На его холёном породистом лице бушевала целая буря эмоций и торговец вафлями, не вовремя подвернувшийся ему под руку, от его удара вылетел на середину улицу, уронив весь свой товар на радость набежавших сорванцов.

— О! Ангелоподобная дьяволица с королевским именем, — сквозь зубы рычал по дороге герцог, — если бы не твоя красота! Если бы не безумное желание, овладевающее мною каждый раз, как только я тебя вижу! Чёрта с два согласился бы я на такой подлый поступок только потому, что тебе не нравится какая-то провинциальная дурочка! Я, герцог Майенн, Шарль де Лоррен, ГИЗ! послушная игрушка в руках взбалмошной и коварной девчонки! Хотел бы я знать, что эти две ведьмы на самом деле задумали. О, как хорошо я теперь понимаю покойного Гийома, который как огня боялся своей титулованной любовницы. Боюсь только, пройдёт совсем немного времени, и моя восхитительная Регина даст сто очков вперёд по части интриганства своей умудрённой годами подруге.

Тем временем проклинаемая и обожествляемая герцогом Майенном Регина направлялась прямиком на улицу Кенкампуа. Ей нужно было во что бы то ни стало опередить своего брата и первой встретиться с Анной Лаварден.

Ей повезло даже больше, чем она могла ожидать: Анна была в доме одна. Филипп уехал куда-то вместе с Бюсси и его закадычными дружками. Новоявленная невеста, похорошевшая и расцветшая от любви, может быть, впервые в жизни чувствовала себя счастливой женщиной. Ясные глаза её так радостно сияли, так растерянно-нежно улыбались её губы, что Регина невольно залюбовалась ею. Конечно же, если бы причиной этому был кто угодно, только не Луи, Регина была бы рада за неё и уж точно принесла бы сейчас совершенно другой подарок. Возможно, они бы стали хорошими подругами. Если бы не Луи. И как только живое воображение графини нарисовало сцену его венчания с молоденькой вдовушкой и подробности их брачной ночи, несчастной кузине Филиппа был подписан смертный приговор.

Тем временем ни о чём не подозревающая Анна с радостным щебетанием выпорхнула навстречу Регине.

— Ах, милая Регина! Я так счастлива, что ты пришла! Луи, наверное, уже рассказал тебе?

Графиня собрала в кулак всю свою железную волю и вполне правдоподобно расцвела самой доброжелательной из своих улыбок:

— Конечно же. Разве он мог не похвастаться и утаить от меня столь знаменательное и радостное событие в жизни нашей семьи! Я пришла поздравить тебя и, в знак того, что ты будешь с радостью принята в нашу семью, принесла тебе небольшой, но милый подарок. Который, кстати, весьма скоро тебе пригодится.

— О, ты так добра ко мне! Можно, я буду называть тебя сестрою? Мы ведь скоро дважды породнимся, не так ли? Ты ведь тоже ответила согласием на предложение Филиппа?

— Ну, кто бы на моём месте отказался от собственного счастья? И я уверена, что мы станем с тобой самыми настоящими сёстрами. Знаешь, я в детстве была очень одинока и именно сестры мне всегда особенно не хватало.