Тайна летающей женщины или Исповедь старейшины Чая - Лин Бао
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг Бао испуганно позвала меня. Я обернулась. О чудо! – наконец раскрылся ее лотос и захватил нефритовое яйцо! Да, конечно, если вы будете пытаться сжимать руку в кулак, вы должны осознавать, что вы делаете. Но если в вашу раскрытую ладошку положить какой-нибудь предмет, то пальчики сами сделают легкое сжимающее движение. Так случилось и с Бао. Устав и забыв про нефритовое яйцо, она легла отдохнуть и начала мечтать о новой встрече со своим юным супругом. И именно тогда, когда напряжение внешнее ушло, лотос раскрылся и захватил яйцо. Потянув за ниточку, она обнаружила, что яйцо не выходит наружу. Это ее напугало.
Зато я наконец обрадованно вздохнула. Ну, вот первый шаг и сделан. Теперь этот успех надо осознать и закрепить. Я сказала ей сесть на корточки, расслабиться, раскрыть рот. Медленно поглаживая ее по спине, я извлекла яйцо.
– Видишь, это все очень просто, у тебя все получилось. Попробуй повторить еще раз.
Ее упорству можно было позавидовать. Она очень хотела быть хорошей женой. Ее сердце знало только любовь, и только любовь она получала от мира. Ее отношения с миром были всего лишь кругом любви.
Когда наконец она смогла три раза подряд повторить это упражнение, мы вернулись к первому упражнению, но с тем лишь различием, что в углубление вверху стержня я положила желток перепелиного яйца и обратилась к Бао:
– Сейчас ты должна выпить этот желток своим лотосом, не повредив его оболочки.
К сожалению, в этот день мы больше не продвинулись с ней в наших занятиях. Перепелиные яйца закончились, но все желтки оказались разлитыми по нефритовой палате. На этом мы решили прекратить наши занятия на сегодня, тем более что близилось время для отдыха сердца.
Тень на солнечных часах показала, что наступило время сердечного меридиана. Я уложила Бао на подушки, зажгла лавандовую палочку и начала массировать ее ступни. Через пятнадцать минут ее тело расслабилось, и я сделала ту процедуру с чашечками, которой меня научила сестра Фу. Щечки Бао зарумянились, и она ровно дышала во сне. Теперь я могла заняться собой. То, что происходило со мной, было, безусловно, великой трансформацией. Так же, как после долгих медитаций происходит перерождение органов, а вместе с ними сознания и души, так же и зародыш меняет все в организме женщины. Изменилось все – пространственное восприятие; звуки стали гулкими, как будто все они попадали в маленький гонг внутри меня и затем растекались по всему моему телу; запахи как будто стали обладать тонкими ниточками, цепляющими мои нервные окончания; цвета больше не были чисто визуальными понятиями – они будили во мне трепет, отвращение, нежность, любовь. Мельчайшие их оттенки стали различимы и значимы для меня. Каждая живая сущность отдавала мне свою любовь, как будто была садоводом, наблюдающим за появлением первых двух листиков прорастающих семян в своем саду.
Я наблюдала, как меняется свечение внизу живота. Если вы хотя бы раз видели северное сияние, если вы имели возможность наблюдать за аурой посвященных во время медитации, то это могло бы дать вам некоторое представление о тех оттенках и силе света, исходящей от маленького, еще не видимого человеческим глазом зародыша.
Стоило прожить восемь веков, чтобы понять, что такое зарождение новой жизни. Стоило заниматься практиками, чтобы однажды испытать то, что я испытывала в тот момент. Восемьсот лет в памяти – как мгновения, но все эти мгновения от момента зачатия – как целые галактические тысячелетия. Мой опыт был уникальным. Пожалуй, то, что я узнала о зарождении новой жизни, и было тем посланием, ради которого я пришла на эту землю.
Пока я предавалась своим переживаниям, в комнату зашел Ши. Я приложила палец к губам, давая ему понять, что Бао еще должна спать. Он положил принесенные орхидеи около ее изголовья, поцеловал ее и тихо удалился, так тихо, как это делает опытный воин. Я вышла за ним и взяла его за руку.
– Как она? – спросил Ши, испытывая неловкость от неположенного проявления чувств.
– Наисветлейший господин может не волноваться, прекрасная Бао чувствует себя хорошо и будет готова принять вас после шести часов.
Я старалась не отпускать его руку, чтобы мой маленький зародыш получил энергию любви своего отца, которая сейчас ему была так нужна. Глаза Ши засветились и стали влажными, он сжал меня в объятиях, поцеловал и, счастливый, бросился бежать к себе, весело, по-мальчишечьи перепрыгивая через резные деревянные барьеры галерей и переходов. Я застыла с улыбкой на губах, и сердце мое сжималось от любви и восхищения. Мне хотелось летать, но происходящие во мне трансформации не давали мне права быть неосторожной. К шести часам я приказала слугам приготовить комнату для приема Ши. Бао отдохнула и набралась сил, ей принесли виноград, проросший маш и черный отваренный рис с мелкими кусочками морских водорослей. В маленькой чашечке лежало пять разных фруктов: медовый цукат фейхоа, кусочек соленого арбуза, ягоды боярышника, настоянные на полыни, долька апельсина и маленький кусочек горького перца.
Впервые она должна была принять юного супруга в своих покоях.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЧТО-НИБУДЬ ПОЙМАТЬ, СНАЧАЛА ОТПУСТИ
Бао волновалась. Вчера, когда она не знала Ши, все для нее было лишь церемонией, но теперь она трепетала и горела, и я начала беспокоиться за нее.
Я знала, что те же чувства испытывал и Ши. Однако его жизнь была жестко подчинена регламенту, и, придя рано, он нарушал его. Нет, никто не мог сказать ему ни слова, но если ты хочешь управлять водопадом, то нельзя в нарушение регламента требовать от него падать вверх. Так же если твоя роль в этой игре жизни – управлять, то приказывай рекам течь вниз по течению, солнцу вставать в положенное время, кошке мяукать, собаке лаять, деревьям стоять на месте, а слугам служить – и ты прослывешь мудрым правителем, и все будут подчиняться тебе. Так что если ты однажды скажешь построить Китайскую стену, она будет построена, и никто не посмеет ослушаться тебя. Вот что такое регламент. Ты можешь его нарушать, но будет ли он после этого служить тебе? Из разбитой чашки нельзя напиться.
Тень на диске солнечных часов, которые снизу несли семь маленьких каменных черепашек, показала шесть часов –
