56 исторических миниатюр и 34 текста на 9 иностранных языках. Сборник - Владимир Залесский

Помолчав, Конструктор добавил:

– А какая у него была дача! В хвойно-лиственном лесу! На берегу Москвы-реки. Любил пройтись, подышать свежим воздухом. Размышлял о покорении космоса.

– Размышлял о покорении космоса? – высказал некоторое сомнение Писатель. – Ему ведь еще и в Москву доводилось ездить по разным делам. По издательским, например. Я у него в московской квартире бывал.

Горький с удовольствием положил ладонь на книгу и смахнул с обложки несуществующую пылинку.

Писатель продолжил:

– Евгений Викторович более двадцати лет был знаком с писателем Е. Л. Ланном. В силу обстоятельств Е. Л. Ланн был однофамильцем наполеоновского маршала Жана Ланна. Писатель Е. Л. Ланн, – по некоторым воспоминаниям, – приобрел гравюру с изображением маршала Жана Ланна на белом коне. Эту гравюру Е. Л. Ланн якобы повесил среди семейных фотографий над письменным столом. Один из мемуаристов сообщает, что Е. Л. Ланн не отрицал того, что является потомком маршала Жана Ланна по прямой линии.

Представьте, господа, аудиторию, – например, огромный концертный зал, – наполненный слушателями. Лекцию о Наполеоне читает Евгений Викторович. А ведь многие знают, что в его окружении, как и в окружении Наполеона, – Ланн.

Увлекается темой Евгений Викторович. Увлекаются его рассказом слушатели. И вот они видят перед собой Наполеона.

Вы бы отказались, господа, пойти на лекцию, посмотреть на Наполеона?

«Был на лекциях Тарле!», «Лично присутствовал: впечатление мощное!», «Слушал неоднократно!», – раздались возгласы участников обсуждения.

– Евгений Викторович любил вспоминать о просьбе Академии наук как можно быстрее прислать точную дату (день, месяц, год) рождения. С примечанием: «Напоминаем, что для перевода из старого стиля в новый следует для XX века прибавить 13 дней, для XIX в. – 12, для XVIII в. – 11», – дополнил Писатель.

Горький с удовольствием похлопал ладонью по книге.

– Нам нужен товарищ Тарле, – вдруг раздался всем знакомый голос. – Не надо вставать. Я нэ князь!

Участники обсуждения замерли.

Человек взял лежавшую перед Горьким книгу Тарле «Наполеон», раскрыл ее и перелистал несколько страниц.

Продолжая держать книгу в руке, он стал неспешно прохаживаться, размышляя вслух:

– К академику Тарле во время войны уставшие и голодные люди приходили на лекции. Почему?

Человек сделал небольшую паузу и продолжил:

– Потому что он рассказывал о нашествии Наполеона, о борьбе против этого нашествия, о победе народа. Его выступления и книги стали важным моральным фактором, укреплявшим уверенность, что тяжелое положение, сложившееся для армии и страны, носит временный, преходящий характер.

Человек снова сделал паузу. И пояснил:

– Люди приходили за надеждой, за уверенностью в себе, за уверенностью в неизбежности Победы!

Человек посмотрел на слушавших его читателей кафе-библиотеки. Продолжая прохаживаться, добавил:

– Нам нужен был Наполеон. Нам необходимо было мобилизовать его на наш идеологический фронт. Академик Тарле выполнил роль «военного комиссариата». Благодаря академику Тарле Наполеон «воевал» в составе антигитлеровской коалиции.

Что касается книги академика Тарле о Талейране… Талейран также был весьма полезен! Вспомните Тегеран, Ялту, Потсдам!

Человек снова посмотрел на своих слушателей. Положил книгу перед Горьким, негромко добавив: «Благодарю, Алексей Максимович!».

Обращаясь к собравшимся, сказал:

– Ехал. Попросил остановить. Решил зайти. Узнать. Продолжайте!

Так же неожиданно, как он появился, направился к выходу из кафе-библиотеки.

Горький и его собеседники постепенно освободились от некоторой растерянности.

Взяв в руки книгу, Горький подвел итог обсуждению:

– Читайте историческую литературу! Читайте Тарле, господа!

И выпил несколько глотков кофе.

17 мая 2017 года.

23.Сказка о Талейране

Погода в Петербурге стояла хорошая. Флорентий Фёдорович Павленков направился на Стрелку. Здесь он увидел на скамейке, обращенной к морю, Андрея Васильевича Каменского и Христиана Георгиевича Инсарова.

Флорентий Фёдорович подсел к ним.

– Господа! Мы – точнее, вы – готовим книги о Гладстоне и о князе Меттернихе. А как вы относитесь к замыслу издать книгу о Талейране?

– Выдающийся человек, выдающийся политический деятель, выдающийся дипломат, – отреагировал Инсаров. – Подобно Клеменсу Венцелю Лотару Меттерниху, Шарль Морис Талейран – из древнего аристократического рода. Предки Талейрана «обнаруживаются» в истории Франции еще с X века.

Каменский кивнул в знак согласия. Свое высказывание он счел целесообразным начать с Гладстона:

– Предки Уильяма Юарта Гладстона в XIII веке были рыцарями короля Эдуарда I и жили в своем имении Глэдстейнс – Ястребиные скалы, – от которого и заимствовали свое изменившееся потом имя. Но с тех пор обстоятельства изменились: род обеднел, имение было продано, и прадед «нынешнего» Гладстона уже занимался торговлею солодом в одном шотландском городке, а дед его, Томас Гладстон, переехал в конце прошлого столетия в порт Лейт и там вел довольно обширную торговлю хлебом, нажил состояние, оделил 16 своих детей приличным наследством.

Пояснив происхождение Гладстона, Каменский добавил:

– И Гладстон, и Талейран изучали богословие. В разном объеме, конечно. Талейран получил образование в семинарии Сен-Сюльпис.

Если о детстве, школьных и студенческих годах Гладстона у нас есть определенные сведения, то о детстве и годах учебы Талейрана мы мало что знаем.

Одно можно предположить с определенностью: в семинарии учили не плохо. Вообще не плохо. И тем более хорошо изучали исторические дисциплины.

Думаю, что Талейран со времен учебы усвоил: за революцией с большой долей вероятности следует эпоха нестабильности, перемены правительств, смены правящих групп. И на этот период постреволюционной политической турбулентности затрачивается несколько десятков лет.

– Для большинства исторических примеров эта схема – верная, – высказался Флорентий Фёдорович Павленков. – Можно сделать предположительный вывод: Талейран хорошо учил историю в юности, и поэтому прожил успешную жизнь.

Обратите внимание, господа, что Талейран входит в число успешных государственных деятелей. Почему я делаю на этом акцент? Да потому, что не мало выдающихся людей получали жизненные нокдауны и нокауты. А Талейран был от этого события в своей жизни свободен.

– Существует легенда, – вспомнил Каменский, – что Наполеон, обвиняя Талейрана в предполагаемой измене, пытался нанести ему удар. Но тот отшатнулся. И удар не состоялся.

Павленков покачал головой.

– В адрес Талейрана высказано довольно много обвинений в корыстолюбии, в предательстве, вероломстве, – уточнил Инсаров. – Вообще, он приобрел славу порочного человека. Якобы за свою жизнь он принес принес 14 противоречивших одна другой присяг. Впрочем, чем известнее человек, тем больше шансов у него заслужить славу «порочного». Известный человек рассматривается под микроскопом. Не помню, например, чтобы Талейрана кто-то обвинял в собственноручном убийстве или в приказе совершить убийство. Больше его упрекают в непостоянстве. В личных и политических предательствах. В обмане.

Однако, пристрастный читатель может прийти к несколько умозрительному выводу, что именно на период наиболее кровопролитных наполеоновских войн Талейран вышел в отставку в 1807 году. Якобы Талейран не захотел быть «палачом Европы»…

Наверное, можно говорить о косвенной причастности Талейрана к преследованию революционеров и бонапартистов после возвращения в 1814 году к власти династии Бурбонов. Талейран, также вернувшийся к власти, спас от репрессий по меньшей мере сорока трех преследуемых. Но, естественно, не всех тех, кто попадал под репрессии. Далее 24 сентября 1815 года случилась отставка Талейрана. Снова «вышел» из «игры».

– Склонность Талейрана к предательству – это распространенная точка зрения, – произнес Павленков.

– Можно высказать суждение, противоположное этому сложившемуся мнению, – уточнил Каменский. – В литературе встречается противопоставление белой кокарды и трехцветки. Но забывают о том, что с предложением к революционно настроенным гражданам носить трёхцветную, красно-бело-синюю, кокарду обратился маркиз де Лафайет. Красный и синий издавна считались цветами Парижа (и этим воспользовались революционеры в день штурма Бастилии), а белый был цветом французский монархии. (Старым королевским флагом были золотые лилии на белом фоне). С 1790 появился французский флаг – триколор. Он был переработан, но не принципиально, и остаётся флагом Франции до сих пор.