Пятый доминион - Баркер Клайв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Это моя вина, - раздался у него за спиной голос юноши.
Миляга забыл, что Люциус по-прежнему стоит и слушает у него за спиной. Он повернулся к нему.
- Нет, - сказал он. - Ты ни в чем не виноват.
Люциус вытер кровь с подбородка, но унять дрожь ему так и не удалось. В паузах между спотыкающимися словами было слышно, как стучат его зубы.
- Я сделал все, что вы мне велели... - сказал он, - ... клянусь. Клянусь. Но я, наверное, пропустил какие-то слова в заклинаниях... или... я не знаю... может быть, перепутал камни.
- О чем ты говоришь?
- Камни, которые вы дали мне, чтобы заменить те, что с изъяном.
- Я не давал тебе никаких камней, Люциус.
- Но как же, Маэстро? Вы ведь дали мне их. Два камня, чтобы вставить их в круг. А те, что я выну, вы велели мне закопать под крыльцом. Неужели вы не помните?
Слушая мальчика, Миляга наконец-то понял, почему Примирение окончилось катастрофой. Его двойник - сотворенный в комнате верхнего этажа этого самого дома - использовал Люциуса, чтобы тот подменил часть круга камнями, которые были точными копиями оригиналов (дух подделки был у него в крови), зная, что они не выдержат, когда церемония достигнет своего пика.
Но в то время как человек, вспоминавший все эти сцены, разобрался в том, что произошло, Маэстро Сартори, который пока не подозревал о своем двойнике, рожденном в утробе двойных кругов, по-прежнему пребывал в полном неведении.
- Ничего подобного я тебе не велел, - сказал он Люциусу.
- Я понимаю, - ответил юноша. - Вы хотите возложить вину на меня. Что ж, для этого Маэстро и нужны ученики. Я умолял вас об ответственности, и я рад, что вы возложили ее на меня, пусть даже я и не сумел с ней справиться. - С этими словами он сунул руку в карман. - Простите меня, Маэстро, - сказал он и, с быстротой молнии выхватив нож, направил его себе в сердце. Едва кончик лезвия успел оцарапать кожу, как Маэстро перехватил руку юноши и, вырвав нож у него из рук, швырнул его вниз.
- Кто дал тебе на это разрешение? - сказал он Люциусу. - Я думал, ты хотел стать моим учеником.
- Я действительно хотел этого, - ответил юноша.
- А теперь тебе расхотелось. Ты познал унижение и решил, что с тебя хватит.
- Нет! - запротестовал Люциус. - Я по-прежнему жажду мудрости. Но ведь этой ночью я не справился...
- Этой ночью мы все не справились! - сказал Маэстро. Он обнял дрожащего юношу за плечи и мягко заговорил.
- Я не знаю, как произошла эта трагедия, - сказал он. - Но в воздухе я чую не только запах твоего дерьма. Кто-то составил заговор против нашего замысла, и если бы я не был ослеплен своею гордостью, возможно, я сумел бы вовремя его разглядеть. Ты ни в чем не виноват, Люциус. И если ты лишишь себя жизни, то ты этим не воскресишь ни Эбилава, ни Эстер, ни других. А теперь слушай меня внимательно.
- Я слушаю.
- Ты по-прежнему хочешь быть моим учеником?
- О да!
- Готов ли ты выполнить мое поручение в точности?
- Все, что угодно. Только скажите, что я должен сделать.
- Возьми мои книги - столько, сколько сможешь унести, - и отправляйся как можно дальше отсюда. Если сумеешь освоить заклинания - на другой конец Имаджики. Куда-нибудь, где Роксборо и его ищейки никогда тебя не найдут. Для таких людей, как мы, наступает трудная зима. Она убьет всех, кроме самых умных. Но ты ведь сможешь стать умным, не так ли?
- Да.
- Я был уверен в тебе, - улыбнулся Маэстро. - Ты должен обучаться тайком, Люциус, и тебе обязательно надо научиться жить вне времени. Тогда годы не состарят тебя, и когда Роксборо умрет, ты сможешь повторить попытку.
- А где будете вы, Маэстро?
- Если повезет, я буду забыт, хотя и вряд ли прощен. Рассчитывать на это - слишком большая самонадеянность. Что ты выглядишь таким удрученным, Люциус? Мне нужно знать, что осталась какая-то надежда, и ты будешь нести ее вместо меня.
- Это большая честь, Маэстро.
Услышав этот ответ, Миляга снова ощутил тот легкий приступ deja-vu, который впервые случился с ним, когда он встретил Люциуса у дверей столовой. Но прикосновение было почти незаметным и исчезло, прежде чем он смог как-то истолковать его.
- Помни, Люциус, что все, чему ты будешь учиться, уже является частью тебя, вплоть до Самого Божества. Не изучай ничего, кроме того, что в глубине души уже знаешь. Не поклоняйся ничему, кроме своего подлинного я. И не бойся ничего... - Маэстро запнулся и поежился, словно его кольнуло какое-то предчувствие. - ... не бойся ничего, если только ты уверен в том, что Враг не сумел тайно овладеть твоей волей и не сделал тебя своей главной надеждой на исцеление. Ибо то, что творит зло, всегда страдает. Ты запомнишь все это?
На лице юноши отразилось сомнение.
- Я постараюсь, - сказал он, - изо всех сил.
- Их должно хватить, - сказал Маэстро. - А теперь... убирайся отсюда поскорее, покуда не заявились чистильщики.
Он убрал руки с плеч Коббитта, и тот пошел вниз задом наперед, словно простолюдин после встречи с королем, не отводя от Миляги взгляда и не оборачиваясь до тех пор, пока не оказался у подножия лестницы.
Гроза бушевала прямо над домом, и теперь, когда Люциус ушел, унося с собой вонь экскрементов, в воздухе стал ощутим сильный запах озона. Пламя свечи, которую Миляга держал в Руке, затрепетало, и на мгновение ему показалось, что сейчас оно погаснет, возвещая конец сеанса воспоминаний, по крайней мере - на эту ночь. Но это было еще не все.
- Это было великодушно, - услышал он голос Пай-о-па и, обернувшись, увидел мистифа наверху лестницы. Проявив свойственную ему утонченную привередливость, он уже успел снять с себя запачканную одежду, но самой простой рубашки и брюк, в которые он переоделся, оказалось вполне достаточно, чтобы его красота предстала во всем своем совершенстве. Миляга подумал, что во всей Имаджике не найдется более прекрасного лица, более изящного и гибкого тела, и чувства ужаса и вины, навеянные грозой, отодвинулись куда-то вдаль. Но Маэстро, которым он был в прошлом, еще не знал, что значит потерять это чудо, и, увидев мистифа, больше был озабочен тем, что его тайна раскрыта.
- Ты был здесь, когда приходил Годольфин? - спросил он.
- Да.
- Стало быть, ты теперь знаешь о Юдит.
- Догадываюсь.
- Я скрывал это от тебя, потому что знал, что ты не одобришь.
- Одобрять или не одобрять - это не мое дело. Я тебе не жена, чтобы ты боялся моего осуждения.
- И все-таки я боялся. И я думал, что... ну, когда Примирение свершится, это покажется небольшой уступкой своим слабостям, и ты скажешь, что я заслужил на нее право своими великими свершениями. Теперь же это больше похоже на преступление, и я хотел бы уничтожить его последствия.
- Ты уверен в этом? - спросил мистиф.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});