Троя. Последний рассвет - Дмитрий Чайка

— Если в вашем сердце есть доброта, то пошлите хотя бы остатки зерна, которые я просил, и таким образом спасите меня, — диктовал царь следующее письмо.

— Люди шикалайю, живущие на кораблях, неизвестного племени, разбили лагерь свой неподалеку от города. Отец мой, помоги, пришли воинов. Разве не знаешь ты, что мои колесницы по приказу великого царя сейчас в Лукке?

Это письмо должно будет уйти царю Алассии, на Кипр.

— Пришлите мне силы и колесницы, и пусть мой господин спасет меня от сил этого врага, — слышал купец Уртену, который бледнел с каждой минутой.

Это письмо хотели отправить в соседнее царство Каркемиш.

— Письмо из Хаттусы, величайший, — послышался угодливый голос писца. — Царь царей гневаться изволит, что мы не припадаем к стопам его.

— Читай, — ответ царя звучал на редкость уныло. — Некогда нам припадать, удержать бы город. Никакой нам помощи от великого царя! Только войско и зерно требует.

— Ты принадлежишь Солнцу, твоему господину. Ты — его слуга, собственность… Ко мне, Солнцу, твоему господину, почему ты не приходишь год, два года?

— Ответа хеттам не будет, — устало бросил невидимый купцам царь Аммурапи. — Пиши дальше:

— Господин мой пусть знает, мы обречены, семь пришли, семь парусов стали семи по семь и семь. Пусть господин спасет меня! Пусть господин позволит мне жить! Помощи, помощи прошу.

— Куда ее отправить? — послышался голос писца.

— Его величество фараон сейчас с войском в Библосе, — сказал царь. — Если боги будут благосклонны, он защитит нас.

— Отец, кажется, мы зря разгрузили зерно, — шепнул Рапану. — Наш царь еще и с хеттами поссорился. Может быть, придем сюда завтра? Повелитель ведь еще не знает, что мы приплыли.

— Отличная мысль, — погладил бороду купец, и браслеты на его руках глухо звякнули. — Давай-ка погрузим зерно назад, пока не поздно.

— И самое ценное из того, что у нас есть, — пристально посмотрел на него Рапану. — Я предлагаю отправить наше добро в Дардан. Я верю тому парню, мой дорогой отец. Он родственник царя, а в тех землях чтут закон гостеприимства. Если шикалайю, живущие на кораблях, подойдут к городу, Угарит не устоит.

— Дардан слишком далеко, — отмахнулся почтенный купец. — Я вывезу товары в Сидон. Там живет уважаемый Баалшемем, я веду с ним дела уже много лет. Мы вернемся сюда завтра… Или послезавтра… Наверное… Если на то будет воля богов. Пойдем отсюда быстрее, Рапану, меня терзают на редкость скверные предчувствия.

Глава 8

Гигантская вереница ослов, любующихся хвостом впереди идущего собрата, растянулась на десятки стадий. Больше тысячи повозок, которые идут одна за другой, и множество людей, которые бредут рядом с ними. Тут никто никого не обгоняет, потому что дороги в царстве хеттов — это две колеи, забитые мелким щебнем. Из-за этого и расстояние между осями у всех повозок одинаково. Оно точно соответствует ширине «рельс», по которым катится этот гигантский поезд. Торговля еще продолжается, но мелкие царьки, которых раньше хетты держали за глотку, понемногу поднимают голову. Порядка на дорогах все меньше, и каждый проверяет его на прочность, пытаясь половить рыбку в мутной воде перемен. С запада беспрестанно лезут ахейцы. Они не только грабят, но и переселяются целыми родами на земли Арцавы (1). Там сейчас идут тяжелейшие бои с захватчиками. Но здесь, на севере, пока спокойно. Торговый путь от Трои до Хаттусы еще работает исправно. Целы постоялые дворы, колодцы, рынки, где можно приобрести нового осла, и города, рядом с которыми торгуют купцы и нанимают стражу. Все это Тимофей услышал от многоопытного дяди, который шел здесь не в первый раз.

Гелона здесь хорошо знали, а потому заказ он нашел быстро, в отличие от нескольких других ватаг, маявшихся в порту без работы. Гелон — человек ответственный, и воин изрядный. Он честно меняет свою кровь на хлеб и серебро, да и с почтенным купцом Хапасали он уже ходил когда-то вместе. Тот чуть не прослезился, когда старого знакомого увидел. Разбойные рожи остальных данайских наемников ему не внушали ничего, кроме обоснованных опасений.

— Сколько нужно парней, уважаемый? — спросил Гелон.

— Три сотни, не меньше, — горестно усмехнулся купец, и Тимофей даже брови поднял в удивлении. Это много, очень много для простой прогулки по стране Хатти, где столетия царил железный порядок.

— Все так плохо? — прищурился Гелон.

— Надеюсь, не так, как говорят люди, — криво улыбнулся купец.

Гелон подумал немного, а потом согласился. Ничего другого все равно нет, а сидеть в городе и проедать то, что скопил — глупость глупая. Он успеет сделать один рейс до Хаттусы и назад, и все это время будет сыт. И его люди будут сыты. А весной, когда позволит погода, они переправятся через Геллеспонт (2) и пойдут на север, через земли фракийцев, к великой реке Данубий. Там собираются караваны, которые идут на запад за оловом, и на север, за солнечным камнем. Если совершить два-три таких перехода, то можно вернуться назад, в родные Афины, и жить припеваючи до конца дней своих. А может, случится так, что Гелон сделает богатый подарок царю Менесфею, и тот даст ему кусок доброй земли, включив в ближний круг воинов. Тимофей даже хмыкнул. Дядя у него мечтатель. И так из нищего наемника стал вожаком своей ватаги. Неужто можно большего хотеть.

— Беги в порт, — велел Гелон племяннику. — У нас полсотни воинов, нужно еще пять раз по столько. Тащи сюда всех, кто может держать копье. Я видел, там мается много бездельников. Караванов становится все меньше.

Тимофей понятливо кивнул и быстрым шагом направился в порт. Он видел тех, о ком сказал дядя. Они ему еще кувшин доброго вина поставят за такие-то вести.

* * *

Первые признаки беды они заметили через три недели после выхода из Трои. Там, где в прошлом году стояла придорожная корчма и небольшой рынок, теперь лишь чернеют обгорелые развалины. А на месте колодца и вовсе нашли только смрадную яму, набитую доверху телами хозяев и их слуг. А ведь здесь брали зерно в дорогу, поили ослов и отдыхали. Каждый осел после дневного перехода выпивает ведро воды. А сколько выпивает тысяча ослов?

— Плохо, очень плохо! — почтенный торговец Хапасали, чье имя, словно в насмешку, означало «защищенный», горестно качал головой, глядя на руины. — Если и дальше будет так, как здесь, конец торговле.

Худощавый, невысокий купец имел длинный нос, украшенный аккуратной бородавкой, и взгляд битого жизнью человека. Он одет в длинный пропыленный хитон и колпак из войлока, а на его поясе висит кинжал внушающих почтение размеров.