Оленин, машину! - Дарья Десса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чёрт, как же непривычно! Сидишь, весь на взводе, готовый действовать, но ничего предпринимать не нужно. Ты здесь — простой водитель, твоя работа баранку крутить в сторону, которую командир обозначит. А так хочется взять автомат и присоединиться к наступающим частям! Я же не какой-то там «вези туда, гони сюда», а боевой офицер! Возникла даже в голове мысль попроситься в пехоту. Ну что я тут, среди водителей, делаю? Скучно же, твою мать!
Во мне играли гормоны и желание быть полезным, но я понимал: бросить всё и отправиться старшиной в пехотную часть мне не позволят. Как всегда, главная проблема нашей армии — народу много, а хороших специалистов не найти. Я же вообще уникальный. Во мне непостижимым образом сплелись знания, умения и навыки двух человек. Один — водитель из СМЕРШ, второй — десантник, старший лейтенант, а ещё и журналист немного.
— Товарищ старшина! — я от оклика аж дёрнулся, поскольку был погружён в свои мысли.
— Да, я. Вы кто? — передо мной стоял полноватый парень лет примерно 25, с погонами младшего лейтенанта, планшетом и фотоаппаратом на груди. Я присмотрелся и понял, что у него трофейная немецкая Leica.
— Здравствуйте, — совсем не по-военному сказал незнакомец, протягивая мне руку. Ладонь у него оказалась мягкая, нежная, почти женская. По этому только прикосновению стало понятно, что передо мной не боевой офицер. — Меня зовут Михаил Глухаревич, можно просто Миха. Я корреспондент газеты «Суворовский натиск». В штабе полка мне сказали, что вы персональный водитель товарища Грушевого?
— Есть такое дело.
— Это же прекрасно! — широко улыбнулся Миха. — Мне-то вы и нужны! Подполковник Синицын сказал, что я могу на вас рассчитывать, поскольку товарищ комполка некоторое время будет занят.
— Мне бы удостовериться сначала, что вы — это вы, а не кто-то другой, — осторожно заметил я. То ли работа в СМЕРШ Лёху Оленина к этому приучила, то ли я с возрастом подозрительным стал. В общем, решил удостовериться.
— Да, конечно! — с готовностью ответил Миха и полез в планшет. Достал оттуда редакционное удостоверение, вместе с ней зачем-то вещевую книжку офицера. Я спокойно всё это взял, посмотрел. — Ой, вот ещё! — и Глухаревич протянул записку. Она гласила: «Поступаете в распоряжение корра газеты 'Сув. натиск». И широкая роспись: Синицын.
— Что ж, товарищ Глухаревич…
— Можно просто Миха, — опять широко улыбнулся толстяк.
— Ладно, Миха. Можно и на ты?
— Запросто!
— Чего тебе от меня нужно? — спросил я, и, вспомнив своё недавнее прошлое, уточнил. — Какое у тебя редакционное задание?
— Мне нужно снять подбитую японскую технику. Какой-нибудь укреплённый район, доты, дзоты. Ещё пленных, желательно побольше, — зачастил Миха.
— Дело хорошее, но сейчас, сам видишь, третий час ночи. Ты не снимешь ничего, — возразил я.
Глухаревич глянул вокруг, поджал расстроенно губы.
— Чёрт… надо было попозже приехать. Но я так торопился!
— Понимаю, — поддержал я его. — Ну ничего. Давай вместе думать, куда двигаться. Так понимаю, путь вперёд нам предстоит в полосе наступления нашего полка?
— Что? А, да. Конечно! — обрадовался корреспондент.
— Вот и хорошо, — кивнул я и улыбнулся. — А теперь давай ждать.
— Чего? — изумился Миха.
— Рассвета, ясное дело. По темноте мы вляпаемся в какую-нибудь историю. Сейчас все дороги бронетехникой забиты, нам с тобой лучше туда не соваться. Согласен?
— Конечно, — сказал корреспондент и вздохнул печально.
— Что, не терпится? — по-свойски спросил я.
— Ага, — кивнул Миха. — Знаешь, я так долго этого ждал!
— Чего?
— Войны с японцами. Я ж в «Суворовском натиске» со дня основания. Ты удивишься, но первый номер нашей газеты был отпечатан 22 мая 1943 года в полевой типографии в селе Рыкань близ Воронежа. А боевое крещение редакция получила в дни сражений на Курской дуге. Наши корреспонденты шли в наступление вместе с воинами, которые дрались за Харьков и Полтаву, форсировали Днепр, окружали и громили гитлеровцев в Корсунь-Шевченковской операции.
— И ты с ними⁈ — поразился я.
— Да какое там! — махнул Миха рукой. — Я пришёл в газету в апреле этого года, когда газета стала органом военной печати Забайкальского военного округа. Сам-то из Владивостока родом. Кстати! А ты откуда?
— Из Волг… кхм! — прочистил горло, чтобы ерунды не наговорить. — Из Ленинграда.
— Да ну? — удивился Миха и тут же помрачнел. — Прости, дружище. Как твои там?
— Умерли все в блокаду, — коротко ответил я.
— Соболезную.
— Спасибо.
А мне начал нравиться этот толстячок. Не военный совсем, хоть с офицерскими погонами. Но искренний, открытый человек. Мне такие нравятся. Захотелось ему помочь с материалом. Почему нет? У меня тоже есть кое-какой опыт в журналистике. Поддержу коллегу.
Глава 16
— Так что, Миха, какое у тебя редакционное задание? — спрашиваю корра, заводя машину. Она уже полностью готова к наступлению со вчерашнего дня, стоит под парами. У меня в голове крутится: «Наш паровоз вперёд летит, в коммуне остановка. Иного нет у нас пути, в руках у нас винтовка!» И пусть вместо паровоза — внедорожник, вместо рельсов и шпал — разбитая тяжёлой техникой дорога в тайге, а вместо винтовок — у меня автомат, у Михи ТТ в кобуре. Но зато ощущаю прямо всем телом жажду приключений.
Отчего так, я ж был на войне и всё видел? Ни черта там никакой красоты. Грязь, кровь и страдания. Да можно и до хрена ещё всякого перечислить, с чем боевые действия связаны и что тянут за собой. Но здесь, в этом времени, всё как-то воспринимаю иначе.
— Мне сказали: написать заметку, как наши сапёры наводят мосты через Уссури, а зенитчики отражают атаки врага.
— Ну, так чего мы ждём? Погнали! — немного бравурно говорю, прыгая за руль. У Михи так ловко это из-за лишнего веса не получается. Он как мешок с картошкой, плюхается рядом.
Летим, насколько дорога позволяет, в сторону колонн наших войск, которые двинулись на Запад («Снова на Запад, как
