Эллиот Майлз - Т. Л. Свон

дома?

Дэниел пожимает плечами, не сбиваясь с шага:

– Да так, то-се, пятое-десятое.

– Что это значит? – пыхтит Ребекка. – А нельзя ли помедленнее? У меня вот-вот сердце остановится!

– Ты уехал с той парочкой к ним домой? – не отстаю я.

Дэниел лукаво улыбается.

– Может быть.

– А с кем спал, с парнем или с девушкой? – тут же интересуется Ребекка.

– Истинный джентльмен о таком молчит.

Мы с Ребеккой обмениваемся разочарованными взглядами.

– Нам нужны подробности! – шумно дыша, заявляю я.

– Обойдетесь, – фыркает Дэниел. – Я провел чудесную ночь, вот и все, что вам полагается знать.

– Значит, все же с обоими, – делаю я вывод.

– И кто был лучше? – тут же подхватывает Ребекка.

– Заткнись на фиг, я нем как рыба, – отрезает он. – Расспроси лучше свою подругу о том, как она в клубе лапала своего шефа за хобот и обсыпала его льдом.

Застыдившись, прячу лицо в ладонях. Даже не верится, что я это сделала.

– Ну хватит уже!

– Ну что ж, один-один, – хмыкает Ребекка, и мы некоторое время шагаем молча. – Так что ты собираешься делать теперь? – спрашивает она меня.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – У нас осталась только одна рабочая неделя до рождественских каникул.

– Н-да, не вовремя как-то получается, – вздыхает она.

– Почему это?

– Ну, так все страсти улягутся, нет? К началу нового года он наверняка успеет с кем-нибудь переспать.

– Если уже не переспал, – вздыхаю и я.

– И то верно, – соглашается Ребекка.

– Ой, как будто мне не все равно!

Идем дальше, а мысли мои тем временем начинают блуждать. Вот ведь… а все так задорно начиналось!

Поздний вечер. Раздается звуковой сигнал оповещения. Улыбаюсь и вылезаю из постели.

Эдгар.

Привет, Пинки!

Извини, увидел твое сообщение только сейчас. Все выходные был в работе.

Сардонически усмехаюсь. Врет как дышит!

Ничего страшного. Я подумала, что у тебя выдались горячие и напряженные деньки с твоей пассией. Как дела?

Вижу бегущие точки, пока он набирает ответ.

В этом плане – ничего горячего и напряженного. А как твое свидание?

Недоуменно хмурю брови. Ничего горячего и напряженного… совсем ничего? Или ничего именно с «пассией»? Ладно, насчет себя придется соврать:

Свидание просто отлично, я немножечко влюбилась.

Жду его ответа с предвкушением.

Везет тебе!

Набираю вопрос:

Так ты с пассией своей вообще не виделся?

Виделся, мы целовались.

Ага! Задаю очередной вопрос:

И?..

И ничего. Она изволит играть в игры, а я этого не люблю. Потерял интерес.

Челюсть с треском падает на пол. Чего-о? Пишу:

Да у тебя период внимания как у золотой рыбки…

Тут же стираю.

Ты, параша паршивая…

Стираю.

Тяжело вздыхаю. Господи, как глупо! Сдувшись, оседаю в кресле. Третья попытка:

А поцелуй тебе как?

Забегали точки.

Необыкновенно! С тех пор ни о чем другом не могу думать.

Удовлетворенно улыбаюсь. Я тоже!

Ну, может, тогда тебе стоило бы пригласить ее на свидание или что-то в этом роде?

Возможно.

Решаю продолжить разговор:

Как прошел твой день?

Нормально. Работал, потом позанимался в спортзале. На Рождество поеду к себе домой. Жду не дождусь.

Задумчиво постукиваю пальцем по губам. Я-то знаю, где у него дом, но подыграю, сделав вид, что не знаю.

А твой дом – он где?

Там, где я вырос, рядом с моими родителями.

Грустно улыбаюсь; должно быть, ему тяжело жить вдали от своей семьи. Приходит еще одно сообщение.

А ты поедешь домой на Рождество?

Вся сжимаюсь, опуская плечи. Отвечаю:

Теперь остались только я, брат и сестра.

Для меня Рождество – грустный праздник.

Мне жаль.

Мне тоже.

Ну, если это немножко поднимет тебе настроение, то знай: матушка вяжет нам с братьями в подарок свитера с северными оленями!

Хихикаю, представляя, как здоровенные шикарные братья Майлзы напяливают вязаные рождественские свитера, чтобы порадовать мамочку. Отсылаю улыбающийся смайлик.

Вздыхаю, дожидаясь очередного сообщения.

А что тебе так понравилось, что ты влюбилась?

Возможно, мне нравится само состояние влюбленности.

Ну, разве не всем нам оно нравится?

Какой же он лапушка в переписке! Жаль только, что в реальной жизни – гад и игрок, так стремительно теряющий интерес. Пишу:

Может быть, ты встретишь в Рождество свою необыкновенную.

Может быть. А может быть, так и проживу всю жизнь, занимаясь сексом с ничего не значащими женщинами.

А это плохо?

Нет.

Тогда что тебе не нравится?

Я хочу большего.

Большего – это чего?

Если бы знал, то уже бы нашел.

Вместе с компьютером залезаю в постель. Надо бы признаться ему, что я – это я. Он начинает рассказывать мне о личном и будет в ярости, если когда-нибудь узнает, что откровенничал со мной. Но по какой-то причине мне кажется, что он в унынии, и хочется его утешить.

Когда встретишь ее, ты поймешь.

Думаешь?

Печально улыбаюсь.

Обязательно.

А ты?

Я вообще не уверена, что хочу кого-то любить. Слишком больно, когда теряешь.

Минуты две молчит. Наконец присылает ответ:

Кто сделал тебе больно?

Родители.

Как?

Они умерли.

Внезапно душат слезы, и я торопливо готовлюсь выйти из чата, чтобы он не успел ответить. Не хочу влезать в эту тему; не знаю, зачем вообще об этом написала.

Я устала.

Спокойной ночи, Эд.

Целую-обнимаю

Прислоняюсь спиной к стене, пот струйкой сбегает по ложбинке между грудями.

Я в сауне тренажерного зала. Восемь вечера, среда.

Неделя трудная, и до невозможности хочется, чтобы уже настала пятница. Я даже не пойду завтра на дурацкий рождественский корпоратив – нет настроения веселиться.

Это время года всегда нагоняет уныние. А Рождество – кульминация, которая напоминает мне о том, чего у меня нет. Утешает меня только знание, что