Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мое предположение подтверждают выявленные историком из Нижневартовска В. В. Цысем в Тобольском филиале Государственного архива Тюменской области письма и отчеты Лопарева, относящиеся к весне 1918—1919 года, когда тот работал в Обь-Иртышском союзе кооперативов (сокращенно — Северсоюз).
После окончания в 1910 году Омского механико-технического училища Лопарев преподавал в Абатской ремесленной школе Министерства народного просвещения. Чтобы избежать призыва на военную службу, он переехал через год в родное Самарово — северян тогда в царскую армию не брали. Но эту привилегию (или ограничение в правах?) отменили в 1915 году после больших потерь русских войск на фронтах Первой мировой войны. Лопарева мобилизовали во вспомогательные части — 35-й запасной полк в Тюмени и 21-й железнодорожный батальон в Мурманске. В марте 1917 года по дороге на Кавказский фронт он дезертировал и возвратился в Тобольск, где и занялся кооперацией, а это — мясо, рыба, икра, пушнина...
В. И. Ленин объективно считал, что «сибирские крестьяне менее всего поддаются влиянию коммунизма, потому что это — самые сытые крестьяне». Кооператор Лопарев никогда не голодал. И если бы его не пытались мобилизовать в армию Колчака, то он не сбежал бы «на лодке вниз по Иртышу из Тобольска до Демьянска и Самарово» и не скрывался бы в лесах возле родного села. Назвать такую позицию «протестом против колчаковского режима» язык не поворачивается.
В своих воспоминаниях Лопарев признался: «Я выбрал такую систему укрытия — удрать на лодке километров 60—80, показаться населению, затем оказаться в Самаровском и жить где-нибудь на чердаке, совсем по соседству с колчаковской милицией. В этих случаях меньше всего ищут под носом, да и можно знать обстановку и новости. Как только карательные отряды разъезжались по окрестностям, я выходил и спокойно разгуливал по Самаровскому: 2—3 милиционера меня взять побаивались, зная, что я прилично вооружен...»
В последнем письме в Тобольск, в инструкторский отдел Северсоюза, относимом к лету-осени 1919 года, он отметил: «При малейшей возможности спешу сообщить о своем здравии и пока благополучии. Милостью Божию обитаюсь в Самаровском все время последнее. После расстрелов, порок и прямо сбрасывания в Иртыш с пароходов жизнь немного утихла, и сейчас мы начинаем показывать нос из воды и чуть-чуть дышать. Приходилось жить мудрено: просто приходится удивляться, как мя, раба божия, не сбросили в трюм и не отправили в Томск. Объясню это одним. Когда меня надо было — меня под руками не было. Ночью приходилось ночевать где-либо подальше. Днем погуляешь (показать, что не скрываешься), а ночью опять до свидания. Ночью арестов обыкновенно не делали... Пишите ваши надежды на этот год и новости о белых и красных. Мы здесь ничего не знаем...»
Скрываться в лесах было небезопасно: могли задрать медведи. В том же письме: «Сегодня медведь убил 2-х коров...»
Потом почтовая связь с Тобольском прервалась. Сообщение между Сургутом и Березовым поддерживалось по телеграфу через Самарово. Там телеграфистами работали Д. П. Доронина, младшая сестра будущей жены Лопарева К. П. Дорониной, и К. Г. Шмуклер, бывший член Березовского совета, ставший затем зятем Лопарева. Они снабжали местных дезертиров сведениями о планах и намерениях колчаковской администрации в Сургутском и Березовском уездах. На основании этой информации Лопарев составил точное расположение противоборствующих сил: «В конце октября 1919 года красные части, заняв Тобольск, продвинулись только до с. Бронникова, что в 40 километрах на север по Иртышу от Тобольска. Весь Сургутский уезд и Нарымский край были заняты хорошо вооруженными и экипированными колчаковскими частями. Березовский уезд занимала колчаковская милиция и сильный отряд Туркова, вошедший в непосредственную связь с частями Чайковского (архангельского правительства белых). Участок от с. Бронникова до Самарово на 400 километров с лишним, затем от Самарово на Сургут до с. Тундрино 200 километров и, наконец, до Верхнего Атлыма по Березовскому направлению — тоже около 200 километров от Самарово — были свободны от белых... Зима оказалась ранней: к 1 ноября Обь встала, и ледостав захватил громадное количество эвакуированного флота Колчака на участке от с. Тундрино (в 75 километрах юго-западнее Сургута) — Нарым. Но этих пароходах и баржах оставались сильные части колчаковских войск, большое количество арестованных, колоссальные запасы продовольствия, снаряжение и ценности, которые специально вывозились из Тобольска, чтобы “не достались большевикам”. В этих колчаковских частях, создавших штаб в Сургуте, особо зверствовала Соликамская милиция и Ижевско-Воткинская дивизия. Чехов с ними почти не оказалось; они удрали на первых пароходах до Томска или замерзли недалеко от него...»
Но на этой территории, которую не контролировали, как казалось Лопареву, ни красные, ни белые, появилась банда.
30 октября 1919 года начальник Березовской уездной милиции Н.Н. Кислицкий доложил начальнику гарнизона г. Березова поручику
С.Г. Витвинову: «...23 октября с.г. в с. М. Атлым прибывал пароход «Смелый» — Колупаева. К пароходу по службе, не подозревая ничего, явился помощник участкового начальника Гордеев. На палубе парохода он застал вооруженного солдата, который, обращаясь к Гордееву, сказал, что его требует в каюту начальник отряда. В каюте Гордеев застал сидящим на койке в военной форме солдата, изображающего из себя начальника. В его руках был револьвер и ручная граната, и тут же пулемет. Выяснив у Гордеева обстановку в селе, он объявил об аресте. Обезоружив Гордеева и приставив к нему стражу, банда направилась в село, где арестовала милиционера Козьмина и агента Закупсбыта Танина, а также произвела ограбление: у Андрея Прокопьевича Андреева 75 тысяч наличных денег, золотые, серебряные вещи, одежду и товары — всего на сумму 200 тысяч рублей; у братьев Козьминых — 40 тысяч руб., у агента Танина кроме 140 тысяч руб. — ружье-бердана, дробовик, револьвер и одежды на сумму 3500 руб.
