Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

— Михал Юрич, мне тут копию заключения Долженко принесли. ДНК одного из «пациентов Икс» совпала с ДНК Сергея Иванникова.

— Ну вот и всё, — выдохнул Исайчев, присаживаясь на стул. — Нашли злодея… остаётся только уличить! А ты: «Трутни… трутни… тю-тю…» Никакое не тю-тю… Человек просто убирает информированных…

Ольга, направляясь в кухню, прошла мимо обескураженного новостью мужа, бросив на ходу:

— Лицо Эркюля Пуаро озарила зловещая улыбка победителя! Идём ужинать, герой.

Накладывая в тарелку Исайчева творожники, Ольга присела рядом, подперев кулачком щёку, сказала:

— Если бы мне в юности стало известно, чем придётся заниматься, никогда бы не поступила в юридический. Раньше, в глубоком детстве, моё время пахло мамой. В школе стало пахнуть мелом. Потом отцом Зоси. Потом тобой и Зосей, а сейчас я чувствую запах молока и тельца нашего будущего сына. Злобный запах судебных процессов гоню от себя прочь. Иногда получается, чаще — нет. Наша с тобой работа, Миша, — это всегда чья-то драма. Вмешиваясь, мы становимся её действующими лицами. У нас не получается так, чтобы прийти с работы и забыть! Про себя знаю точно — не получается. Часть личной жизни смешивается с чужими неудавшимися жизнями. И чем дальше, тем кокон событий затягивается туже. У меня после любого судебного процесса остаётся неприятное послевкусие. Раньше радовалась победам. А сейчас твёрдо знаю: моя победа — это чьё-то поражение. Может быть, оправданное поражение. Но луч ненависти проигравших всегда направлен на меня. Он выжигает… Я говорю пафосно, но и это тоже профессиональная деформация. Мишка, я разучилась говорить тёплым человеческим языком. Может, мне закрыть агентство? Быть просто мамой… Не хочу, чтобы Егорка в этом жил. Твоя подполковничья зарплата вполне достойна. Проживём?

Михаил, дожёвывая последний творожник, ответил:

— Завтра.

— Что завтра? — не поняла Ольга.

— Завтра уйдёшь с работы! Сто лет об этом мечтаю…

— Завтра не получится, — убирая со стола тарелку и ставя перед мужем компот, произнесла Ольга. — Надо неоконченные дела завершить.

34

— Здравствуйте, Регина! — поприветствовал Роман, увидев на дисплее ноутбука дочь профессора Гроссмана. — У вас за то время, в течение которого мы не связывались по скайпу, что-то произошло? Вы изменились…

По ту сторону экрана сидела женщина, напоминающая чертами лица Регину Гроссман, — только напоминающая. Скулы, обтянутые пожелтевшей сухой кожей, острый лисий носик и ввалившиеся глаза без бровей и ресниц. Низко натянутая, почти до середины высокого лба, вязаная льняная шапочка, холщовая серая рубашка с большим вырезом, открывающая выпирающие ключицы.

— Это личное. Слушаю вас, — равнодушно взмахнув рукой, откликнулась Регина.

— И всё же?

Регина проигнорировала и повторно заданный Васенко вопрос.

— Роман, вы хотите сказать, что все невыясненные обстоятельства смерти выяснены и пришло время хоронить папу? — не вдаваясь в пояснения, чуть раздражённо спросила Регина.

— И всё же? — настаивал Роман.

Регина вгляделась в глаза Васенко, даже чуть двинулась вперёд:

— До вашего первого звонка я перенесла операцию. Мне дали чуть отдохнуть, и сейчас я прохожу курс химиотерапии. Вы знаете, что это такое? Мою болезнь называют «болезнью печали». Печалюсь… печалюсь…

Роман кивнул:

— Как давно?

— Третий курс. Именно он очень украшает женщину. Первые два ещё ничего, а после третьего волосы покидают владельцев шевелюр… Давайте всё же не обо мне. Так вы хотите позвать меня в Россию?

Роман виновато опустил глаза:

— Пока нет. Наша служба отдала тело Леонида Лазаревича в морг его клиники. Но захоронение пока не разрешено. У меня возник вопрос в рамках следствия. Погодите, что у вас шумит? Пылесос? Его возможно выключить?

Регина усмехнулась:

— Это океан. Небольшой шторм. К сожалению, выключить не могу.

— Показать можете?

— Показать? — удивилась Регина. — Сколько угодно…

Панель с экраном ноутбука опустилась, и по мелькающей в щёлке солнечной полоске Роман увидел, как Регина перемещает устройство в сторону большого света — вероятно, на балкон или лоджию. Там панель опять встала на угол в девяносто градусов, и Роман увидел ОКЕАН!

— Ёшь твою медь! — произнёс Васенко, застыв от развернувшейся перед ним картины: огромная волна с шипящей пеной на гребешке злобно грызла предыдущую, поменьше, и та, убегая, ревела и стонала, накрывая берег. Берег, силясь удержать свой галечный ковёр, тоже не оставался в долгу. Он грохотал пытавшимися удержаться на берегу крупными камнями, отдавая на откуп волне мелкие. Но океан не унимался — бросал следующую волну, ещё более свирепую, чем предыдущая.

— Си-и-ла! — только и смог вытолкнуть из себя Роман.

Крышка ноутбука опять прикрылась, и в следующий момент Васенко увидел на дисплее лицо Регины:

— Какой вопрос вы собирались мне задать?

— Теперь я понимаю, что за дуля торчит у вас за плечом в левом верхнем углу дисплея: это часть маяка? — всё ещё переживая увиденное, спросил Роман.

Регина обернулась, осмотрела картинку в балконном окне: серо-синее небо с метущимися облаками и часть маяка, к которому она уже привыкла и перестала замечать.

— Да, это маяк Брисбена. Здесь, в Австралии, есть пиво, названное в его честь, «Зелёный маяк». Классное, не хуже чешского. Приеду в Сартов, привезу попробовать… Так что вы хотели узнать?

Роман извлёк из ящика стола фотографию, приблизил её к экрану, спросил:

— Этот товарищ вам знаком?

— Серёжка Иванников! — живо отозвалась Регина. — Конечно, знаю! Это наш с Борькой пациент.

— «Пациент Икс», — уточнил Роман.

— Ну не совсем так… — замялась собеседница. — Он не настаивал на сохранении его диагноза в глубокой тайне. Борька решил Иванникова немного подоить и спрятал его медицинскую карту в свою закодированную картотеку.

— Он что, корова? Как это — подоить? — хмыкнул, удивляясь, Васенко.

— У Борьки все пациенты были коровами, — Регина поморщилась, — вероятно, за это его Бог наказал… — Она тяжко вздохнула и, казалось, произнесла следующую фразу только для себя: — И меня тоже наказал — правда, за другое…

Роман молчал, ожидая продолжения фразы, но его не было, поэтому решил Регину подтолкнуть:

— А вас за что?

Регина посмотрела на Васенко пустыми, отрешёнными глазами:

— Придёт время, узнаете… Вы показали фотографию Сергея Иванникова, подозреваете его в чём-то?

— В убийстве вашего отца и ещё одной девушки.

— Ну-у-у? — изобразила кривую улыбку дочь профессора Гроссмана. — Не знаю, как насчёт девушки, а моего отца он убить не мог. Ни за что! Помните, я говорила, что среди «пациентов Икс» есть двое с нехарактерными для этой группы операциями — один с травмой, другой с органическим ожогом? Так вот травма как раз была у Иванникова. О ней знали все, кто увлекается горными лыжами. Сергей три года назад в Австрии налетел на остриё палки впереди бегущего лыжника, тот неожиданно затормозил. Палка пробила пах. Там, в Австрии, Иванникову сделали первую операцию. Долечиваться Серёжка приехал в город, где жили его родители. И ещё он знал меня и