В одно касание - Стефани Арчер

Одевайся теплее, пишу я. В горах становится холодно.

Я не отрываясь смотрю на телефон, полностью сконцентрировавшись на пляшущих на экране точках. Во мне поднимается волна болезненного возбуждения, как перед ударом в мои ворота.

Опять командуешь, отвечает она.

Я вздыхаю, упираюсь кулаком в подбородок и снова перематываю на ее фотографию. От пива у меня путаются мысли, и я представляю, как она говорит это в постели.

В мою ватную голову лезут картинки, как мы лежим вдвоем, голые, и тяжело дышим. Может, я прижму к кровати ее запястья, когда буду входит в нее и смотреть, как туманятся ее глаза.

Мой член напрягается, я зажмуриваюсь и тру ладонями лицо. Господи, Штрайхер. Соберись.

Проблема Пиппы с оргазмами не давала мне покоя всю неделю.

Я смотрю на нашу переписку, и мне хочется столько всего ей написать. Как ты? или Ты тоже думала обо мне? или Я знаю сотню способов, как заставить тебя кончить.

Как дела дома?

В итоге я останавливаюсь на самом нейтральном варианте.

Тихо, – отвечает она. – Дейзи по тебе скучает.

У меня разгоняется пульс. Я подаюсь вперед, упираясь локтями в колени и глядя в телефон.

Я вернусь, не успеет она оглянуться, – пишу я.

Ответ приходит сразу.

Она ждет с нетерпением.

Уголки моих губ приподнимаются.

– Черт побери! – вопит Оуэнс с другого конца стола, показывая на меня пальцем. – Он улыбается!

Я недовольно качаю головой, но, кажется, до сих пор радостно скалюсь.

– Отвали, Оуэнс! – кричу я в ответ, но без злости. Он весело улыбается мне.

Расскажи, где вы на этой неделе гуляли, – пишу я Пиппе.

Нужно детальное расписание?

Да. Желательно почасовое.

Высокие требования.

Я прыскаю, глядя в телефон. Колено трясется, во мне бурлит энергия.

Спустя полчаса мы все еще переписываемся. Сообщения летят в обе стороны со страшной скоростью. Я уже не считаю, сколько пива выпил. Я особо не пью – мама всегда волновалась, что я унаследую отцовский алкоголизм, – но убеждаю себя, что посиделки с парнями необходимы для укрепления командного духа, о котором так заботится Уорд. Я на той эйфорической стадии, когда все кажется немного веселее.

Еще раз спасибо, что сходил со мной на вечеринку, – пишет она.

Я уехал на выездную игру следующим утром после вечеринки, так что у нас не было возможности поговорить.

Нет проблем.

Я хотела извиниться за то, что наговорила.

Я напрягаюсь.

Объясни.

Ответ приходит не сразу, и я почти ощущаю, как она пожевывает нижнюю губу на другом конце континента.

То, что я рассказала про нас с Заком… Это было непрофессионально.

Я ощущаю зуд в груди и прижимаю к ней руку, как от боли. Я представляю, как ее брови беспокойно хмурятся. Она жалеет, что рассказала мне?

Я заставил тебя рассказать.

Неважно. Это не твоя проблема, и мне стыдно.

Я не понимаю, что за чувства я сейчас испытываю. Это что-то среднее между желанием крепко обнять ее и не отпускать много часов подряд и острой потребностью доказать, что она ошибается по поводу своей «проблемы», которую сама себе придумала.

Нечего стыдиться, пташка.

Я нажимаю «отправить», не успев подумать, стоит ли мне так ее называть. На самом деле совсем не стоит, если мы правда хотим держаться рабочих отношений. Но, кажется, я уже не могу остановиться.

Ну ладно… – отвечает она. – Спасибо, что выслушал.

Можешь обсуждать это со мной, когда захочешь, – пишу я, как будто я ее хренов парень или что-то такое. У меня тянет в груди от этой мысли.

У меня перед глазами вспыхивает отталкивающий образ. Я представляю, как мы с Пиппой сидим на диване в моей квартире и она рассказывает мне о сексуальных проблемах с новым парнем. Меня захлестывает ярость. Меня трясет от этой мысли.

Я уже иду спать, – пишет она. – Спокойной ночи, Джейми.

Спокойной ночи, Пиппа.

Еще очень долго после последнего сообщения я пялюсь в телефон и прокручиваю нашу переписку.

Зак не мог ее удовлетворить, а я мечтаю об этом. Не только из-за азарта, но и потому, что Пиппа – чудо и она заслуживает всего самого лучшего. Я до сих пор вижу ее страдальческое лицо, когда она рассказывала об этом. Это ее правда расстраивает.

Я обязан все исправить. Я должен позаботиться о ней.

Я зарываюсь лицом в ладони. Существует миллион серьезных причин, почему мне стоит забыть о том, что она вообще мне все это говорила. Она работает на меня, я доверил ей свой дом, свою собаку, даже свою маму! Она мне нравится, и я не хочу такой же катастрофы с ней, как и с Эрин. И я по прошлому году понял: мама нуждается в моем присмотре, пусть сама еще не готова это признать.

– Штрайхер, когда я говорил, что тебе нужно больше времени проводить с командой, – криво ухмыляясь, говорит Уорд, тыкая в телефон у меня в руках, – я не это имел в виду.

Я оглядываюсь по сторонам. Все за столом что-то обсуждают, болтают и смеются, а мои мысли сейчас в Ванкувере, вместе с женщиной, от которой я должен держаться подальше.

Я прячу телефон в карман, и Оуэнс заказывает мне еще одно пиво.

* * *

В свою комнату я вваливаюсь уже глубокой ночью. Я совсем окосел и очень долго возился с ключами, прежде чем открыть дверь. После того как я убрал телефон, Оуэнс еще долго смешил нас историями про свою летнюю поездку по Европе. Он напоминает мне Миллера до того, как он стал придурком. А Уорд даже рассказал нам о своей жизни до травмы, когда он играл за Торонто.

Но мои мысли все время возвращались к Пиппе и ее проблеме.

Я стягиваю футболку и штаны и плюхаюсь в постель, достаю телефон и снова пролистываю нашу переписку с Пиппой.

Это просто вопрос времени – когда она решит разоткровенничаться с другим парнем, который тоже захочет ей подсобить.

Я откидываю голову на подушку и глухо рычу. При мысли о том, что придется ее с кем-то делить, у меня стискиваются челюсти. Мне нравится Пиппа, и не только потому, что я хочу ее трахнуть. Мне нравится болтать с ней, нравится проводить с ней время и жить с ней. Она делает для меня кексы. Она смешная, милая и красивая.