Рерайтер - Василий Каталкин

- Что? – Продолжает он упорствовать в своем "невежестве" – Можешь как-то по-другому назвать?

- Запросто, - улыбаюсь я, - у него есть и другое название - дигидроксипропилоктадеканоат, можешь его и так называть, специалисты поймут, если они действительно специалисты.

Гарик на минутку замирает, пытаясь вникнуть в набор, не связанных друг с дружкой, слогов и, наконец, приходит к правильному выводу:

- Нет, прежнее название мне нравиться больше. А зачем оно здесь?

- Зачем? - Чешу затылок и начинаю объяснять. – Видишь ли, в лаборатории будут работать с электроникой, которая очень чувствительна к статическому электричеству. А мы чтобы выделить чистую зону использовали полиэтилен, который как раз и есть основной источник этой статики, поэтому и вынуждены теперь использовать моностеарат глицерина, чтобы избавиться от этой беды.

- А я слышал, - начинает умничать научный сотрудник, - что со статикой можно бороться другими методами.

- Можно, - подтверждаю его слова, - но те методы не достаточно быстрые, зато достаточно трудоемкие, а здесь дёшево и сердито.

- А это? - Гарик легонько пинает мешок. - Здоровью не повредит?

- А ты мороженое любишь?

- Причем здесь мороженое? - Товарищ начинает подозревать, что сейчас услышит нечто неприятное.

- Так это вещество используется в нём в качестве эмульгатора, - улыбаюсь я, - и взяли мы его с фабрики совершенно бесплатно, так как у него закончился срок годности. Для производства мороженого его использовать нельзя, а нам в самый раз.

- Понял, - кивнул Гарик и, сделав вид, что чем-то занят, попытался сбежать.

- А ничего не получится, тебя Троцкий не просто так сюда прислал, - смеюсь я и киваю на пятидесяти литровый бак с водой, в которую был опущен нагреватель, - подключайся, эту "хрень" еще как-то растворить надо.

С этого дня это вещество иначе как "хрень" не называли, так и говорили: - Здесь надо сначала хренью обработать.

-

Вот мы и дожили до счастливого момента, август, сейчас в МИЭТ "сенокос", идет интенсивный отбор абитуриентов в студенты, а у нас работает "приемная комиссия". Стольников, тот самый гигант, которого я встретил в первый день работы в лаборатории, сейчас ходит по чистой зоне с кониметром, прибором для измерения количества пыли, и с его помощью формирует пробы воздуха. Гарик же, как непосредственный участник борьбы со статикой, шныряет с другим прибором, измерителем электростатических потенциалов, всюду сует его датчик и не спускает глаз со стрелки, которая стоит не шелохнувшись.

- Ну что? – Не выдерживаем мы, когда гигант оторвался от микроскопа, где подсчитывал количество пылинок в пробе.

- Сейчас, - отмахнулся он от нас и полез в справочник с таблицами, после непродолжительных расчетов облегченно выдохнул, – четыреста двадцать пылинок на литр.

- Вот это чистота? – Восхитились работники лаборатории.

- Не такое уж и достижение, - хмыкнул Троцкий, - я слышал, на производстве микросхем добились чистоты в триста пылинок на литр в чистой зоне.

- И у нас столько же будет, - обнадежил я его, - фильтры еще не успели основательно почистить зону, скоро концентрация пыли еще снизится, главное чтобы все соблюдали правила входа туда.

- На сегодня всё, - объявил Валерий Ефимович, - а завтра начинаем экспонирование первой партии образцов…

Но тут по лаборатории разносится грохот, это электрик, который устанавливал дополнительное освещение, не удержал равновесие и ухнул с высоты вместе со стремянкой. Сам он каким-то образом извернулся и умудрился приземлиться без видимых последствий, только ногой попал между двух последних перекладин, а вот стремянка, накренившись, рухнула на полиэтиленовую пленку, которая отделяла чистую зону от всего помещения лаборатории, и пробила её, проделав изрядную дыру.

- Ё… твою …, - выругался Троцкий, хотя раньше за ним любовь к крепким выражениям не наблюдалась. -И тут же орет раненым зверем,– Замри идиот!

Это электрик, оказавшись в неприятном положении, пытался освободиться от стремянки, толкая ее от себя и тем самым способствуя расширению дыры.

Я кидаюсь к аптечке, выхватываю из неё рулончик пластыря, хватаю стул, и кидаюсь к месту "аварии" - надо быстро закрыть порыв, пока находящийся под небольшим избыточным давлением воздух ещё только начал покидать зону, а то иначе придется начинать все сначала. Минут через десять место аварии в первом приближении заклеили, но это не все, теперь надо подождать, когда найдут еще рулончики пластыря и переодевшийся сотрудник пройдет в чистую зону, чтобы совместными усилиями дополнительно проклеить изнутри стыки пленки и восстановить подобие герметичности. А электрик так и не понял в чем его вина, по его мнению, все было с точностью до наоборот, это мы виноваты, что он пострадал:

- Развели тут, понимаешь, всякие "зоны" шагу не сделать, да еще и матерят ни за что.

Уставший, но довольный тем, что удалось избежать последствий "несчастного случая", тащился в общежитие, уже вечерело, и я уже был весь в мечтах о том, как рухну на кровать и "вдарю по сну". Чуть в стороне, на скамейки дворика, который образовался между корпусами общежития, крутились претенденты на обучение в институте. Некоторые галдели радостно, видимо у них с вступительными экзаменами был полный порядок, некоторые же наоборот имели грустный вид, у них дела были не столь хороши.

- Андрей? Климов! - Отвлекает меня от мечтаний о постели голос.

Хм, а ведь это Собко Николай, или как он часто себя называл на украинский манер Никола. Мой знакомый по прежней школе. Это значит, что где-то здесь должны крутиться и остальные. И точно, подойдя ближе, увидел сидящих на скамейке старых знакомых.

- Климов, ты специально это сделал? – Тут же получаю претензию от Светки.

- Что? – Не понимаю, какие конкретно ко мне претензии.

- Ты сказал, что в МИИЭТ легко поступить.

- Ничего подобного я не говорил, - отметаю обвинения, - наоборот сказал, что здесь обращают внимание на хорошее владение математикой и физикой.

- Но ты сказал, что здесь проходной бал двадцать один.

- Был в прошлом году, и сразу предупредил, что в этом году выше, но вы почему-то решили пропустить это мимо ушей.

- Да какая разница, какой тут проходной бал, - в сердцах махнул рукой Никола, - мы вообще на первых экзаменах срезались.

- То есть как? - Удивился я - Даже на тройку не нарешали?

- Математику на трояк вытащили, а вот на физике все сошли кроме Степана.

- Странно, -