Синдзи-кун и искусство войны - Виталий Хонихоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разминаю шею. Акира говорит — надо нам всем свои способности изучать и прогрессировать. А как прогрессировать, если нету «ситуаций, схожих с боевыми по психоэмоциональным нагрузкам». Акира говорит, что мы все тут — социопсихопаты и нам всем услуги психолога нужны, особенно Майко и Иошико. И Читосе. И Юки. А мне — особенно. Всем, короче. Только Линде не нужны, она у нас оказывается бывший офицер и вообще ей уже довольно много лет, она как говорится — повидала. Что-то такое в Линде есть, да. Сакуре тоже, говорит Акира никто не нужен, она сама по себе цветочек и лапочка, у нее в голове ничего не задерживается и нервных срывов не будет. А вот у Юки — уже приближается. Она у нас начала людей направо-налево «контролить», а для школьницы это поведение ненормальное, того и гляди крышу сорвет. Потому была поставлена Юки в пару с Иошико — пусть пар выпустят, что одна, что другая. Иошико у нас дважды травмирована, пусть внешне этого и не показывает. Сперва — предательством и истинным лицом Братства, свои бунтом против этого, а потом — смертью Учителя и его приближенных. Читосе свой порог психопатии уже перешагнула, она — идеальный солдат, у нее в голове все решение всех проблем — через дырку в голове. Надо с ней поработать, тоже. А то, сейчас, — страшно ее одну, такую, в город выпускать. В общем и целом, приближаемся мы, господа и дамы к пределу истощения психики, при котором, солдат, сидящий в окопе, глупо хихикать начинает, и от артиллерийского огня уже не прячется. Когда в атаку идет в полный рост и не торопясь. Когда есть перестает и в пространство пялится пустыми глазами. Как там англичане говорят — взгляд в тысячу ярдов. Так что всем срочно нужна разрядка и расслабление. Но увы, пока ситуация с Митсуи и старой клюшкой Хикэру не разрешена, расслабится мы можем только во сне. И то, ненадолго, учитывая некоего Гренделя. Интересно, а мамаша у него — Анджелина Джоли? Как по мне, то слишком худосочная у него мамаша. Мне больше такие фигуры как у Майко нравятся — тогда, когда эта самая фигура не собирается мне люлей навешать.
— Ну? — спрашивает Майко, легко подпрыгивая на месте. Она без катаны, ей катана не нужна. Может и голыми руками, ага.
— Погоди. — пытаюсь я отвратить неизбежное. — Ты говоришь про Сабатон слышала?
— Ага. Новая группа, недавно появилась. В восемьдесят первом что ли. Они еще про эскадрон Ночных Ведьм пели. Ведьмы — это маги по-русски. Только почему-то женские маги.
— Маги женского пола. — поправляю ее я.
— Ну да. А я как сказала? Это же отсылка к знаменитому бою между Танечкой-Ведьмой и Красным Бароном над Курской Дугой в 1943 году.
— Красным Бароном? А он еще жив был в сорок третьем?
— Правильно Юки говорит, что у тебя неуд по истории. — щурится Майко. — Как такое можно не знать? Именно тогда и был разрушен миф о преимуществе аэрокинетиков над прочими в маневренном воздушном бою. Раньше же как — если аэрокинетик, то значит воздушный бой без вариантов. А Маленькая Девочка Танечка — как раз-таки и не была аэрокинетиком. Красный Барон — был.
— Как интересно. — бормочу я, разминая колени, — Надо бы за историю сесть. Красный Барон был на стороне Германии? А Танечка за СССР?
— Неуд! — говорит Майко и хрустит костяшками, готовясь выбивать из меня исторические заблуждения и мифы. — И Красный Барон и Ведьма Танечка были на стороне Германского Альянса Магов. Вернее, Танечка была на стороне Австро-Венгерского Союза, а Красный Барон — на стороне Берлинского Консорциума. Ну и, конечно, в итоге все огребли от Добрыни Никитича, с его Ла-5 ФН. Хотя жизнь у него тоже… закончилась печально. Ты готов уже?
— Да готов, готов… — я поднял руки, в стойку и выдохнул, готовясь к неизбежному. Уж если и отхватывать люлей от Майко, то сделать это с честью!
Тумц! — и я лечу вверх тормашками, стараясь по возможности делать это с грацией и честью, как и подобает джентльмену. Удивительно, но не больно. Падаю, качусь по полу, задевая чью-то ногу, что-то падает на меня, вышибая воздух из легких.
— Ай! — раздается чей-то голос. Юки. Снежная Королева лежит на мне. Видимо — краснеет. На ее белоснежной коже румянец видно сразу и издалека — она еще даже смутиться не успевает, а все окружающие уже в курсе. То-то она такая в школе отстраненная, иначе все бы знали, что у нее на уме, а кроме того, были бы заморожены в аккуратные такие кубики льда. Она у нас теперь в команде начала эмоционально раскрываться и Акира говорит, что это к добру, а то сделаем из девочки монстра, а она и так может дел натворить, с плохого настроения, что уж будет, если в депрессию впадет — страшно представить. И вообще, говорит Акира, тот факт, что Сакура с ней рядом постоянно, не столько даже для Сакуры хорошо, Сакура — она как индеец, ей завсегда и везде хорошо, нет, это хорошо для самой Юки. С этой точки зрения, Сакура опять наше внимание привлекает как слишком уж умная для своего нарочито детского поведения, но изучать Сакуру — это как изучать темноту в холодильнике — дверь открыл, а ее уже и нет. Хлоп и все. Если ей скучно, то ее не удержишь, хоть цепями пристегивай. Цепи будет жалко и все, а Сакура опять гулять сама по себе отправится. И лицо у нее при этом такое невинное. Есть у меня теория, что Сакура специально так себя ведет, чтобы на нее лишних обязанностей не вешали. Вот будь у нас Сакура вся из себя ответственная и вменяемая, чтобы мы первым делом сделали? Правильно — повесили бы на нее всю логистику. Сакура туда, Сакура сюда, отнеси Линду к дядьке Минору, перенеси эту взрывчатку в карман старой клюшки, сгоняй в магазин за пивом… так что правильно делает. Когда становится туго — помогает, а так — пальцем не пошевелит. Даже Линда на Сакуру с опаской поглядывает, хотя в прошлый раз с ней легко справилась. Или — не
