Возродившийся (СИ) - Лопатин Георгий

Семичастный скривился как от кислого или даже горького с привкусом гнили, вспомнив об очередном предателе — Пеньковском. Пришло время его вскрывать. Вот только как отреагирует на это Хрущев оставалось загадкой, точнее на кого повесит ответственность за провал, тем более что нервы у того из-за ситуации вокруг Кубы были весьма расстроены, он стал особенно вспыльчив и груб в общении, это при том, что и раньше не особо сдерживался, кроя всех матом вдоль и поперек.

— Может сорваться и меня «в Сибирь» отправить, — пробормотал Семичастный. — Но даже если не отправит, все-таки предательство Пеньковского случилось до моего назначения и тут я чист, то Цымбал прав… в любой момент может произойти вал предательств и тогда я точно окажусь с головы до ног в дерьме, особенно если в партверхушке мелькнет информация о том, что все это можно было предотвратить использовав полиграф, но я почему-то этого не сделал…

Семичастный не сомневался, доброжелатели, что пожелают его утопить, всегда найдутся. Тот же Цымбал, чтобы усидеть на своем месте и смягчить удар по себе, а то и вовсе его отвести, пустит нужную утечку, дескать предлагалось решение проблемы, да только отказали и вот результат, и, стало быть, глава КГБ некомпетентен.

«И Хрущев воспользуется этим поводом, чтобы в свою очередь не замараться об меня выгораживая… к тому же у него есть другие резоны избавиться от меня, ведь я сделал для него грязную работу вычистив архивы КГБ, а значит он теперь обязан мне. Но кому нравится быть кому-то обязанным? Да еще такому как он? Так что как водится, мавр сделал свое дело, мавр может уходить… — пришел к неутешительному выводу Семичастный. — Значит нужно сделать так, чтобы у него в этом смысле оказались связаны руки».

Позвонив в секретариат Хрущева, председатель КГБ записался на встречу.

— Товарищ генеральный секретарь…

— Чего это ты Володя официальщину включил? — несколько удивился Хрущев.

Панибратства от подчиненных глава государства не допускал, но предпочитал, чтобы приближенные обращались к нему по имени-отчеству. По крайней мере Семичастный входил в число тех, кому это дозволялось, особенно в таких относительно приватных встречах.

— Ситуация уж больно щекотливая… Никита Сергеевич…

— Что там у тебя? Рассказывай, — нахмурился генсек. — На Кубе что-то случилось?

— Нет. Предатель.

— Еще один! — вскочил из кресла Хрущев. — Пидорасы! Вот чего им не хватает, а⁈ Чего⁈ Ведь катаются как сыр в масле!

«Масла видать маловато», — мелькнула отстраненная мысль у Семичастного.

Побушевав еще немного, Хрущев резко замолк и сел обратно в свое кресло.

— Продолжай…

Семичастный довел информацию о Пеньковском и предстоящем его аресте.

— Как видите, товарищ генеральный секретарь, наметилась неприятная тенденция увеличения количества предательств…

— Гниды… А контрразведка куда смотрит⁈ Совсем мышей не ловят!

— Они ограничены в своих возможностях Никита Сергеевич.

— Что значит ограничены⁈ — ярился Хрущев. — Чем они ограничены⁈

— Это негласный запрет, еще со времен Сталина…

— Сталина⁈ — вскинулся Хрущев, люто ненавидевшего своего предшественника. — Плевать на Сталина и его запреты!

— Не все так просто, Никита Сергеевич…

— О чем ты? Что ты этим хочешь сказать? Ведь не просто так же сейчас про это сказал?

— Не просто… Многим не понравится если мы применим этот способ.

— Это почему?

— Могут испугаться…

— Почему? Что это за способ такой страшный? Ну же, говори!

— Я предлагаю использовать детектор лжи. Именно он позволит существенно снизить вероятность предательства.

— Детекторе лжи…

Семичастный кивнул, пристально взглянув на резко присмиревшего Хрущева. Ну да, если уж даже, казалось бы, всесильный Сталин не рискнул использовать полиграф, то куда уж ему, лысому клоуну.

Хрущев же кривился, тоже понимая всю сложность вопроса использования полиграфа.

«Но, если только в разведке и больше нигде?..» — думал он.

Каждое предательство, будь то побег сраного балеруна или разведчика, наотмашь било по репутации СССР на мировой арене, а значит и по нему, как руководителю, что его крайне бесило. Тем более что обстановка в стране была крайне сложной, догнать и перегнать Америку не получалось, наоборот любые попытки это сделать только еще сильнее увеличивали разрыв, лучше всего это было видно на примере сельского хозяйства и животноводства.

И если пойдет вал таких предательств, то это всем окончательно покажет его несостоятельность как руководителя, что в свою очередь приведет к потере власти. Законы волчьей стаи, что царили на политическом Олимпе, не позволят ему оставаться в вожаках, ослабевшего вожака скидывают. Как скинули самого Сталина… обложили со всех сторон, а потом нанесли добивающий удар.

Власть… Хрущев, выйдя победителем из жестокой схватки за трон, где ошибка — смерть, уже не мыслил себя не генсеком.

— Используй свой детектор лжи… но только в ПГУ… — наконец после очень долгой паузы, произнес Хрущев. — Что до… соратников, то я объясню им ситуацию.

— Есть, товарищ генеральный секретарь!

— Масштабно! — в изумлении вздернув брови, произнес генерал-майор Цымбал, читая план операции в США составленный Носовым для Барышникова. — Смело…

Самого Барышникова отправили в отставку сделав стрелочником по делу о Пеньковском, коего арестовали в середине октября. По идее планом операции должен был заниматься новый замначальника ПГУ, но видимо Барышников успел доложить о нем своему начальнику, расписав все в красках, оным заинтересовался сам глава ПГУ и взял на личный контроль. Тем более что его новому заму еще требовалось вникнуть в прежние дела, так что тут не до новых операций.

— Теперь понимаю для чего Владимир Яковлевич так активно выступал за проверку всех возможных причастных лиц к этому делу… если такое вскроется…

Цымбал покачал головой.

— Ты в курсе, как он предложил проверять на верность?

— Да.

— И как?

— С помощью полиграфа.

— Хм-м… чего это он с тобой так разоткровенничался? Тема все-таки неоднозначная…

— Потому что это моя идея, товарищ генерал-майор.

— Ах вот оно что… Верю. После этого твоего плана — верю. Дерзкий план…

Начальник ПГУ находился под сильным впечатлением от того предложения, что принес ему этот молодой сотрудник. Развалить США изнутри на несколько отдельных враждующих между собой частей это… сильно. Дух захватывало от перспектив. Так что да, если план операции принять в работу, то уровень секретности для него нужно обеспечить высочайший, из серии «Перед прочтением сжечь».

Цымбалу так же нравилось поведение сотрудника, составившего сей план. Ведет себя уверенно, спокойно, и это не маска, ему действительно словно все равно, примут его план в работу или нет.

Дмитрию действительно стало все равно, этот план он так или иначе собирался реализовывать. Что до полиграфа, то… Носов вдруг понял, что неважно создадут официальную службу или нет.

«Чего я вообще зациклился на официальном признании? — удивлялся он. — Это нужно только лишь для выявления предателей среди разведчиков. А для внутренней работы, можно обойтись и без этого, напустив туману с секретностью… что до самого детектора лжи, то он не такой уж и сложный, так что „технологи“ что лепят как пирожки усилители звука к музыкальным инструментам, вполне могут его изготовить».

— Что до использования полиграфа, — после паузы продолжил Цымбал, — то разрешение на его использование дано. А поскольку идея твоя, то тебе ее создавать и вести на начальном этапе. Сам же проверишь всех причастных и если где-то произойдет провал, то это будет исключительно твой провал.

Носов чуть усмехнувшись, понятливо кивнул.

— Одним выстрелом убьем сразу двух зайцев. Зашлем тебя в США и ты проверишь тамошнюю резидентуру.

— Сколько человек я могу привлечь к работе с полиграфом?

— Чем меньше, тем лучше. Но человека три-четыре подбери. Пусть будет две группы, одна для работы за границей во главе с тобой, и одна останется здесь.