История Эверис Фэлс - Екатерина Котова

которого здесь явно быть не должно. Персонал здесь высокопрофессиональный, а в платном секторе, так вообще работающий как часы.

Тихонько приоткрыла дверь и не прогадала. В темных сумерках практически светились накрахмаленные белые простыни, и друг выделялся четким темным контуром в этом белоснежно стерильном больничном царстве. Голова приятеля была замотана бинтами, а на руку наложен гипс. Сердце пронзил страх. А в коридоре послышались голоса, беспокойство тут же усилилось. я заметалась и, недолго думая, запрыгнула в шкаф, как в дешевом бульварном романе.

— Где он? — услышала знакомый грозный, но заботливый голос отца Джара. Я видела его несколько раз и манеру, с которой разговаривает барон южных земель, спутать было нельзя ни с чем. А рядом послышался плач женщины, который напугал меня до ужаса. Почему она плачет⁈ Звук открывшейся двери, всколыхнул спокойствие палаты, где лежал адариец. Ярко загорелись маглампочки, и через щель я увидела бледное лицо приятеля, и сама была готова разрыдаться.

— Росса Толлгарт, не убивайтесь так, Джаред сейчас не сможет поговорить с вами, он спит. У него перелом и сотрясение, ничего более. Боги милостивы к вашему сыну. — а женщина зарыдала навзрыд, но, кажется, уже от облегчения.

Чета Толлгартов осмотрела ранения, мать кинулась обнимать любимого сына, а врач уговаривал ее прийти в себя и оставить «мальчика» отдыхать. Барон сносил истерику женщины с решительным спокойствием. Я даже зауважала его ещё больше, потому что еще чуть–чуть и поддержала бы истерику баронессы, но слова лекаря пришлись на мою раскачанную матчем психику весьма кстати.

Говорю так, потому что иной муж мог наорать на бедняжку за такую полноту чувств. Хотя на юге в целом люди более эмоциональны и экспрессивны. И не склонны вести себя как мороженные рыбины, считая, что эмоции — это лишняя функция человечества, ведь это так не прилично! Через четверть часа разговоров о здоровье Толлгарта младшего, чета и врач удалились, выключив свет, погружая комнату и мое укрытие в полнейшую темноту.

Для верности я подождала ещё пять минут и стала вылезать, неловко уронив вешалку. Как лис около курятника, я замерла, прислушиваясь, не идет ли кто, но все настолько стихло, что я спокойно повесила взбунтовавшиеся плечики на место и закрыла шкаф. Обернулась и чуть не вскрикнула от ужаса, когда увидела открытые глаза друга. Все это время Джаред лежал без сознания и признаков жизни не подавал, соответственно будить его, даже ради мира, было бы форменным кощунством. А нервишки, Эверис, надо успокаивать.

Мы уставились друг на друга на несколько мгновений, и, я, растеряв браваду, неловко двинулась в сторону двери. Мысль, что это была не самая лучшая идея припереться к приятелю с объяснениями и непрошеной поддержкой внезапно ударила по затылку словно в гонг.

— Так и уйдёшь? — тихо спросил он, буравя меня взглядом.

Я остановилась и пожала плечами, понимая все противоречие своих действий.

— Ты невозможная женщина, Эверис, ты знаешь? — практически прошептал адариец.

Мой вздох вырвался сам собой, и я молча подошла к Джару и села на тумбочку рядом с кроватью, боясь промочить простыни мокрой одеждой. Затылок коснулся холодной стены, и мы оба смотрели в сторону двери, но через пару мгновений Джар перевёл взгляд на меня, и я разрезала тишину:

— Я ни разу не лгала тебе. И ты мой друг. И… — я повернулась к нему, оглядывая перевязь головы, загипсованную руку. — Стихии, как же я испугалась за тебя! — выпалила эту фразу громким шепотом и, несмотря на влагу что пропитала халат, обняла друга неловко навалившись на него, но услышав глухой стон, поспешила отпрянуть.

— Иди сюда. — приятель подвинулся влево, освобождая место, на что я помотала головой.

— Я мокрая.

— А ещё внутри тебя сплошное противоречие. Но я всегда найду ему место рядом с собой. — улыбнулся друг и я поняла, что он не злится. Аккуратно примостилась рядом, сбросив обувь и облокотилась на него как раньше, как это было всегда.

— Чем закончился матч? — спросил через какой–то время Джар, уютно оглаживая плечо. — Твой дружок попал хоть в ворота? — не преминул добавить кислоты в так хорошо начавшийся разговор. Что было неожиданно. Джар был из тех, кто любил открытые искренние беседы и не тешился за счёт прысканья яда на других.

Я укоризненно на него посмотрела:

— Рейдар. — поправила его нарочитое избегание имени, — Да, забил в ворота, и он мне не дружок. — фыркнула на столь нечестивое прозвище.

— А кто тогда? Видел я как вы отплясывали на Мабон. — странно проговорил друг, словно я не должна была этого делать. Может, в его голове так и было, ведь я относилась скептически к северной лихорадке, а сама потом попала в их круг общения. Я и правда само противоречие.

— Ты будешь изливаться и дальше желчью или будешь мне другом? — не вытерпев, спросила его. Тот поднял руку — мол все — он прекращает.

— Просто ты удивила. Сначала ты говорила одно, потом слухи частично подтвердили другое.

— Слухи? — удивилась я. — Неужели знать Даркмурта обмывает косточки «водице»? — ехидно посмотрела на друга, тот шутливо щипанул меня. Ведь он знал правду.

— Да глупости всякие, что ты «спишь», — сделал кавычки пальцами правой руки, — с племянником Далла, чтобы профессор ставил тебе высший балл. — кавычки друг поставил, потому что знал, что я трепетно относилась к девичьей чистоте и точно не стала бы так расплачиваться за оценки. Даже открыла рот от возмущения.

— Вот гады! — прошипела фразу, в которой нет ни одной шипящей согласной.

— Не хмурься. — тронул меня между бровей, и я тут же расслабила лоб: а затем задумчиво добавила:

— Ты сказал подтвердили…

— Ну ты же встречаешься с северянином. — спросил–утвердил приятель.

— Возможно. — туманно отозвалась. Почему-то обсуждать это с Джаром было странно неловко, хотя я всегда очень открыто перемывала с ним парней, что пытались ухаживать за мной. Приятель даже в шутку советовал, куда с кем сходить и давал ликбез, если он