Очарованный кровью - Дин Кунц

Кот и в мыслях не могла допустить, что потеряет Ариэль — эту невинную, чистую душу, — вскоре после того, как она потеряла Лауру. Нет, не так… После того, как она подвела Лауру. Это было бы совершенно непереносимо. Она не могла предавать людей так, как другие продавали и предавали ее. Смысл жизни не отыщешь в занятиях по психологии или в учебниках; он — в заботе о других, в любви, в самопожертвовании, в вере, в действии, в конце концов. Кот не хотела рисковать — ей хотелось жить, но не ради себя самой, а ради кого-то другого.

По крайней мере теперь у нее есть оружие.

И преимущество внезапности.

Раньше — в доме Темплтонов и на автозаправочной станции — неожиданность тоже была на ее стороне, но она не посмела воспользоваться этим преимуществом, так как у нее не было револьвера.

Неожиданно Кот осознала, что она делает: уговаривает себя избрать самый опасный из всех возможных путей и выдумывает предлоги для того, чтобы войти в этот проклятый дом, хотя это и было настоящим безумием. «Господи, я сошла с ума, Господи!» — твердила одна часть ее сознания, в то время как другая его часть старалась рационально обосновать необходимость подобного шага, ибо про себя Кот уже решила, как именно она будет действовать.

Когда женщина выпрыгнула из кабины фургона, он разглядел у нее в руке револьвер тридцать восьмого калибра — похоже, это была модель «чифс спешиал».

Вехс знал, что подобное оружие пользуется популярностью у полицейских, но эта женщина двигалась не как коп, и обращалась с оружием не как коп, хотя в том, как она держала револьвер, не было бросающейся в глаза ловкости или напряжения.

Нет, определенно, она не принадлежит ни к одной из служб охраны порядка. Здесь что-то другое. Что-то странное и необъяснимое.

Мистер Вехс ни разу еще не чувствовал себя таким заинтригованным, как сейчас. Эта таинственная авантюристка представляла собой настоящую, серьезную угрозу.

В тот же миг, когда она выпрыгнула из фургона и, бросившись к дому, пропала из вида, Вехс отпрянул от южного окна своей спальни и перешел к восточному. Оно тоже было закрыто голубой портьерой, которую ему пришлось отодвинуть.

Никаких признаков женщины.

Вехс немного подождал, сдерживая дыхание, но странная гостья так и не показалась на дороге, ведущей к воротам. Примерно через полминуты он убедился, что она не намерена сбежать.

Если бы она попыталась спастись бегством, Вехс был бы сильнейшим образом разочарован. До сих пор он ни разу не подумал о ней как о человеке, способном на позорное отступление. Женщина была смела и опасна. Во всяком случае, ему очень хотелось, чтобы это оказалось так.

Побеги она, и он пустил бы за ней собак с приказом задержать, но не убивать. После этого он допросил бы ее как следует.

Но она сама шла к нему. По какой-то невероятной причине она решилась проникнуть в дом. С револьвером в руке.

Вехс подумал, что ему надо вести себя поосторожнее. И не потому, что он боялся. Просто так будет интереснее. То, что женщина вооружена, сделает игру еще более напряженной и драматичной.

Веранда и крыльцо находились прямо под окном спальни, но из-за нависающей крыши Вехс не видел, что там происходит. Таинственная незнакомка где-то на крыльце — это было ясно. Он просто чувствовал ее близкое присутствие; возможно, она остановилась прямо перед ним.

Он взял с тумбочки пистолет и, неслышно ступая по толстому ковру, направился к двери спальни. Выйдя в коридор, он сразу прошел к началу крытых ступеней и остановился там. Отсюда Вехс не мог видеть гостиной только нижнюю площадку, но если прислушаться… Одна из петель издавала характерный скрип, и он не сомневался, что сразу поймет, когда откроется входная дверь. Звук был совсем тихим, но довольно отчетливым, тому же Вехс напряженно ловил именно его, не обращая внимания ни на стук дождя по крыше, ни на шум душа в ванной, ни на композицию «Настроение», которую передавали по радио.

Безумие.

Но она совершит его ради Ариэль. Ради Лауры и ради я самой. Может быть, в первую очередь, — ради я самой.

После тех шестнадцати лет, которые — как ей порой казалось — она провела под кроватями, в шкафах и на чердаках, Кот не собиралась больше прятаться. После всех этих лет, когда она старалась обойти неприятности стороной или спрятать голову в песок в надежде, что ее не заметят, Котай Шеперд должна была сделать что-то — или взорваться. С самого момента своего рождения — и даже после того, как она оставила свою мать, — Кот жила в темнице, стены которой были сложены из кирпичей страха и стыда, не смея мечтать о лучшей доле. Она успела настолько привыкнуть к своей клетке, что не различала железных прутьев. Теперь праведный гнев освободил ее, и Кот упивалась безумием свободы.

Порыв холодного ветра залетел под крышу веранды, швырнул в Кот пригоршню ледяных капель и раздраженно застучал ожерельем из ракушек.

Кот проскользнула мимо окна, стараясь не наступать на ползающих по половицам улиток. Занавеска на дальнем окне оставалась плотно задернутой.

Входная дверь была закрыта, но не заперта. Кот тихонько толкнула ее от себя. Ржаво скрипнула петля.

Биг-бэнд закончил свою аранжировку цветистой музыкальной фразой, и Кот услышала, как в глубине дома забубнили два мужских голоса. В первое мгновение она застыла на пороге и только потом сообразила, что слышит какое-то рекламное объявление. Музыку передавали по радио.

Кот как-то не подумала о том, что в доме убийцы может жить кто-либо еще, кроме Ариэль и многочисленных трупов, которые он привозил из своих набегов. И все же она почему-то не могла себе представить, что у него есть жена — этакая спятившая Майри Хинкли[13], с нетерпением ожидающая возвращения супруга-людоеда. Впрочем, случаи, когда социопаты «работали» вместе, хоть и редко, но встречались в психиатрической и судебной практике. Так, например, под именем Хиллсайдского Душителя из Лос-Анджелеса, действовавшего лет двадцать назад, на самом деле скрывались два маньяка-убийцы.

Но радиоголоса не представляли опасности. Держа револьвер перед собой, Кот шагнула внутрь. Ворвавшийся следом за ней ветер негромко свистнул в дверях и качнул громко зашуршавший старый абажур лампы под потолком. Эти звуки могли выдать ее, и Кот поспешно закрыла за собой дверь.

Мужские голоса доносились слева, со стороны уходящей на второй этаж глухой лестницы, и Кот решила не спускать с нее глаз на случай, если по ней начнет кто-нибудь спускаться.

Комната, расположенная прямо перед ней, была просторной — почти во всю ширину дома, — и хотя она была освещена только сочащимся из окна серым светом, Кот поняла, что ничего подобного она увидеть не ожидала. В просторной гостиной стояли кресла с мягкими подлокотниками и скамеечками для ног, обитые болотного цвета кожей, клетчатая софа на внушительных шаровых ножках, столики из крепкого дума и стеллаж с книгами, вмещавший почти три сотни томов. Возле камина, декоративно обложенного речной галькой, неярко мерцала латунная подставка для дров, а на каминной полке стояли старинные часы с двумя бронзовыми оленями вставшими на дыбы. Словом, это был типично холостяцкий, но не типичный агрессивно мужской интерьер, подразумевающий чучела со стеклянными глазами и медвежья головы на стенах. Никаких охотничьих фотографий, никаких винтовок и ружей на почетных местах — все очень цивильно, комфортабельно и уютно.