С точки зрения вечности. Sub specie aeternitatis - Надя Бирру

В конце тренировки Миша сделал объявление:

– Народ! В четверг у нас тренировка в зале, а в воскресенье все идём в лыжный поход. Всем взять с собой воду и по бутерброду!

Новость была встречена громким и единодушным: «Ура!»

Проснувшись утром, Марина натянула одеяло по самый подбородок и уставилась в противоположную стену, мечтательно улыбаясь. Так прошло несколько минут. Катя с улыбкой наблюдала за ней, потом, не выдержав, спросила:

– Что это с тобой?

– Ой, Катюш, какой мне сон приснился! Такой приятный, но…

– Ну, расскажи мне.

– Да я не знаю, как рассказать. Там сюжета почти нет никакого, а только одни чувства, но они такие запутанные – и приятные, и мучительные одновременно. Как будто двое любят меня – и они как-то неуловимо похожи, не только внешне, а.… ну, может, как родне братья, не знаю, непонятно. Сначала мы все вместе играем, как дети, прячемся друг от друга, веселимся, и вот почему-то надо расставаться. Тут один из них подходит ко мне, садится рядом на кровать и о чём-то очень меня просит… Это что-то важное, но вот я думаю, думаю, а вспомнить ничего не могу…

– Ну, а второй?

– А?.. А второй просто молча стоит в стороне, мне его во сне очень жалко, и кажется, я его уже знаю или где-то видела, а узнать не могу…

За окном слышались различные звуки пробуждающегося города, в коридоре то и дело хлопали двери и слышались чьи-то неуверенные утренние шаги, а Марина всё лежала, не шевелясь, в прежней позе, словно боялась спугнуть остатки своего загадочного ночного видения. Сосем короткий кусочек сна – ничего определённого, ничего значительного, но он крепко держал в своей власти её пробуждающееся сознание, точно желая передать какое-то важное послание. Зиночка вернулась из умывальника, Катя начала заправлять постель. Пора было начать собираться на учёбу.

– Встаёшь? – обернулась к ней Катерина с ласковой улыбкой. Марина нехотя выбралась из тёплой постели, накинула халат и отправилась чистить зубы. Начался новый трудовой день.

Глава четвёртая. Голубцы

Катя сидела на кровати, поджав под себя ноги. На коленях её лежало вязанье, но она словно забыла о работе. Взгляд её рассеянно скользил по комнате. Марина что-то говорила, но она её почти не слышала – какая-то мысль вертелась в голове, и Катя никак не могла за неё ухватиться. Последнее время она сделалась отчего-то такой рассеянной.

Интересно, понравится ли ему эта комната? Комната вроде бы самая обыкновенная, с привычной для всех комнат обстановкой: три кровати, стол, две тумбочки, заваленные учебниками, Зиночкина полка с игрушками (Зиночка до сих пор заплетает куклам косички и завязывает бантики своему любимцу – леопарду; леопард жёлтый, подарил его Юра, и поэтому он назван Пирожок). Обычная комната, но всё-таки каждый, кто входил в неё, попадал в особый мир. Новички в первые минуты даже открывали рот от удивления и на некоторое время полностью уходили в созерцание. А дело было в том, что стены комнаты были сплошь увешаны рисунками и картинами. Они были разные: большие и маленькие, яркие и мрачные, выполненные маслом, акварелью, цветными карандашами, углем. Здесь было всё: портреты, пейзажи, быстрые зарисовки и какие-то странные цветовые фантазии без определённого сюжета, завораживающие переходами цвета и тени. Экспозиция время от времени изменялась и обновлялась.

Автор этих рисунков Марина Золотилова, лёжа на полу, отыскивала свои кеды, попутно уговаривая Катю:

– Пошли, не пожалеешь. Будешь туту киснуть целый вечер одна, а у нас на тренировках всегда весело. Вот сама увидишь. Пойдём хоть раз!

– Тебе, может быть, и весело, – отозвалась, наконец, Катя, – а я что буду там делать? Сидетв стороне, как бедная родственница?

– Ничего не понимаешь! Я вот на прошлой тренировке новенького записала, Резников какой-то, так он целую тренировку хохотал. У него, правда, по-моему, кого-то дома нет, но всё равно парню было весело, хотя он знать никого не знал, а ты же со мной!

Катя опять впала в глубокую задумчивость, но, когда Марина выбралась из-под кровати, она заметила на Катином лице выражение, в котором одновременно сквозила и решимость, и неуверенность. И она продолжила атаку:

– Ты вот посуди сама: не всё ли равно тебе, в конечном счёте, где сидеть. Можешь даже взять своё вязанье. На здоровье! Только тут тебе всё уже давно известно, а там могут быть всякие неожиданности.

– Например?

– Например, может попасть мячом по голове. Так это же интересно!

Катя неожиданно рассмеялась.

– Что? Уговорила? – обрадовалась Марина.

Катя кивнула.

– Ого! Ну, тогда давай быстрее, а то болтаешь тут и болтаешь, я и так уже опять опаздываю из-за твоих разговоров!

Марина всю дорогу оживлённо рассказывала про свою секцию, а Катя – Катя готовила себя к встрече. Как это будет? Не подумает ли он, чего доброго, что она пришла из-за него? Ну, уж нет! Почему он должен так подумать? Она просто пришла вместе с подругой, а что здесь такого? Конечно, ничего, но он такой странный. Раньше, встречаясь с ним в аудиториях и коридорах, Катя практически его не замечала, хотя не раз слышала от преподавателей о его блестящих способностях, но после того вечера она постоянно чувствует его присутствие. Конечно, это ещё ничего не значит, нечто похожее случалось с ней и раньше, и всё-таки что-то между ними происходит. Вот он после того вечера проходил мимо, как ни в чём ни бывало, а на днях вдруг остановил её на лестнице и спрашивает: «Чего не здороваешься? Забывчивый вы, женщины, народ. Или ваши маленькие головки помнят столько плохого, что ничего хорошего туда уже не вмещается?»

– Почему? – опешила Катя. Но он посмотрел с ухмылкой и ушёл, не удостоив объяснения. Всё это было так необычно и вообще, она представляла его себе раньше совсем не таким – и по своим немногим ранним наблюдениям, и по рассказам институтских сплетниц.

– Катька, приехали! – толкнула её Марина. – Что это ты какая-то сонная? А наших нигде не видно. Ну, если мы и впрямь опоздали, будет нам от Миши нагоняй. У нас насчёт дисциплины строго!

В зале было прохладно. Марина заботливо усадила Катю поближе к батарее, а сама побежала переодеваться. И тут на весь зал прогудел мощный Каратаевский бас: «Золотилова-о-у!»

– Миш, а я с Катей, – сообщила Марина, приближаясь к нему.

– Что?! Никаких Кать!

Услышав это, Катя побледнела и встала. Ей представилось, что сейчас этот грозный великан выставит её за дверь. Уж лучше уйти самой. Но Миша, сделав один шаг, оказался с нею рядом и очень галантно произнёс:

– Здравствуйте, девушка! Очень рад, что вы пришли. Садитесь, пожалуйста, и не смотрите на меня такими большими глазами, я не аллигатор, честное людоедское.

Катя успокоено улыбнулась и уселась на своё место. Рядом появились знакомые лица, среди них Юра Пирогов. Он дружески подмигнул ей и спросил:

– Испугалась? Привыкай – у нас такие порядки.

– Мне Марина рассказывала.

А потом появился он, но не подошёл, лишь взглянул мельком. Правда, почти сразу же началась тренировка, и он мог просто не успеть. Катя с жалостью наблюдала за ребятами. Тренировку проводил сам Каратаев, и уже через несколько минут лица и футболки всех были мокры от пота, а он всё гонял и гонял их по кругу, как лошадей, а через час, когда, казалось бы, все силы из людей уже были выжаты, Миша объявил: «Футбол!», – и тут такое началось – топот, визг, крики, пыхтение – что-то невообразимое.

Футбол – любимая игра нашей секции. Я даже сейчас иногда с сыном люблю погонять, но это уже, конечно, совсем не то. Мы были любителями, поэтому каждый привносил в игру свой стиль и темперамент. Тут уж человек был виден, как на ладони. Мы с Мариной всегда играли в паре, чаще всего нападающими, а действовали больше хитростью. У нас в запасе был целый набор отработанных обманных приёмов и передач, но вообще-то мы в игре неплохо чувствовали друг друга и частенько изобретали на ходу такие комбинации! Право, иной раз жаль, что не было зрителей.

А Пашка, тоже нападающий, играл совсем иначе: лез напролом, нарочито работая локтями и наступая всем на ноги. Девчонки его в игре боялись, тем более, что он легко входил в азарт, а от нас ему иной раз и попадало за излишнее рвение.

Пижон брал ловкостью и увёртливостью. Трудно было нам, верзилам, тягаться с таким миниатюрным игроком, и он уводил мяч прямо из-под носа, умело передавал, кому следует, потому что сам не умел забивать голы.

Юрка был отличным вратарём. А на воротах нашего «противника» стоял в тот день Василий, он сам попросился, и они рискнули. Он показал высший класс, чем очень меня удивил. Правда, напоследок мы с Маринкой всё же забили ему гол, применив полузапрещенный приём: Маринка с криком металась у ворот, у него перед носом, отвлекая внимание, тут появляюсь я – раз! – и мяч в воротах. Она даже прыгнула мне на шею от радости.