С точки зрения вечности. Sub specie aeternitatis - Надя Бирру

Тут я должен ещё кое-что добавить о Юрке. Хотя мы и были друзьями, но я не одобрял некоторые его поступки, хотя открыто не высказывался и никогда с ним не полемизировал. Позже Маринка ругала меня за эту мою «бесхребетность». Но нет, я просто был к нему гораздо снисходительнее, чем к другим и даже себе самому. Во-первых, я долгое время считал его более легкомысленным и менее умным, чем оказалось в действительности. Во-вторых, он был по-настоящему видным парнем. Не его вина, что он нравился всем девчонкам. Но когда я лучше узнал Маринку, я сказал ему: прекрати или у тебя с ней ничего не выйдет, а он сказал: да пошёл ты! И продолжал вести себя вольно. Поэтому я отчасти был рад, что возникшие между ними проблемы подтверждали мою точку зрения. Но всё усложнилось благодаря Маринкиному коварству. В мои планы не входило, чтобы Юрка меня возненавидел или покалечил на почве ревности, а в тот вечер он был близок к этому, как никогда. И как ни рад я был Маринкиной благосклонности, я всё-таки предпочёл бы, чтобы она сидела где-нибудь подальше. Тут на моё счастье кто-то постучал. Она подхватилась и пошла к двери, но ещё раньше её там оказалась Катя.

Некоторое время спустя в комнату кто-то постучался.

– А у нас все дома! – крикнул Максим Рудюков как раз в том момент, когда Катя открывала дверь.

– Ты? – спросила она и улыбнулась радостно, а вслед за тем на пороге показался Резников.

Юра Пирогов, воспрянув духом из-за того, что Марина остановилась за его стулом и, точно невзначай, коснулась рукой его плеча, пригласил совсем по-хозяйски:

– Входи, входи, чего топчешься? Садись вон на стульчик.

Василий сел и, вдохнув воздух, произнёс:

– Как вкусно у вас пахнет!

– Хороший у тебя нюх, Резников, – заметил Юра. – Учуял даже то, чего уже нет.

Сытые и довольные, ребята радостно захохотали, но несколько поутихли, когда Катя поставила перед гостем чашку чая и тарелку с двумя бутербродами.

– Так не идёт! Нас этим не кормили!

– А это, Паша, для дорогих гостей, – не растерялся Резников.

– А я какой?

– А ты серенький!

Все опять засмеялись, только Марина презрительно сощурилась и в полголоса произнесла:

– Жутко остроумен. Он меня утомляет.

– Перестань, Марин, – испуганно зашептала Зиночка, одновременно улыбаясь Резникову. – Уж если ты не в духе, так все вокруг должны ходить на цыпочках и разговаривать шёпотом.

Марина на время притихла и даже вовсе исчезла, спрятавшись за занавеску. Но не прошло и нескольких минут, и Резников ещё не успел доесть свой бутерброд, как она появилась опять и командным голосом произнесла:

– Ну, поели-попили, а теперь пора бай-бай.

Гости нехотя зашевелились, заскрипели стульями. Один за другим они покидали комнату. Марина вышла в коридор вместе с ними, но в дверях она обернулась, и на лице её изобразилось удивление: Резников, как ни в чём ни бывало, продолжал жевать свой бутерброд, прихлёбывая из чашки горячий чай.

Конец ознакомительного фрагмента.