Игры для взрослых мальчиков - ВИН Александр

«Ч-черт! Зря не взял куртку! Ближе к поселку телефон мог бы и пригодиться!»

Тройную развилку небольших лесных дорожек он миновал без сомнения. Песка под ногами становилось все больше.

«Ближе к жилью люди здесь чаще ходят…»

Впереди кто-то слабо крикнул. Не птица. Не знакомый зверек. И не скрип сломанного дерева…

Насторожившись, Глеб перешел на шаг, но, все равно, почти бежал. Это немного помогло, когда он неожиданно споткнулся так сильно, что не удержал равновесия и упал.

У его ног на лесной тропе лицом вниз лежал человек.

Глеб тоже не стал подниматься.

Нескольких секунд ему хватило, чтобы приглушить хрип собственного дыхания и медленно оглядеться вокруг. Тихо. Тише не бывает.

Сердце все равно колотилось как бешеное. Черный человек молчал.

Избегая резких движений, Глеб плавно осмотрелся через одно плечо, через другое и привстал на колено, напряженно всматриваясь в темноту впереди себя, но уже не ожидая нападения сзади.

Наклонился.

Чужое дыхание было очень тихим и неровным. Человек не спал.

Все еще с тревогой опираясь о землю, как спринтер на старте, коленом и ладонями, Глеб попробовал посмотреть в лицо незнакомца. Не удалось. Он привстал и одной рукой повернул человека за плечо к себе. Со слабым стоном тот перевалился на спину.

Ян.

Лицо младшего Усманцева было залито густой темной кровью.

Ничем иным…

Запах свежей крови капитан Глеб знал, к сожалению, очень хорошо.

— Ян! Ян! Ты меня слышишь?! Скажи что-нибудь! Слышишь меня?..

Уже без всякой настороженности Глеб начал подробно осматривать парня.

Голова Яна была разбита. На каждое прикосновение к его лицу, к шее, к ложбинками за ушами он отвечал коротким хриплым стоном.

Капитан Глеб стянул с себя майку и, скомкав, бережно подложил ее Яну под затылок.

— Терпи, браток… Теперь тебе только терпеть и остается. Сейчас я все придумаю как надо, только ты подожди немного, лады?

Он так бы и не заметил ничего в невысокой ночной траве, но очень уж правильное светлое пятнышко рядом с тропинкой привлекло внимание Глеба.

Короткая сосновая палка.

Не случайный сухой сук, который упал из кроны придорожного дерева вниз, дождавшись своего пожилого времени или сурового порыва ветра.

Прямая, около метра в длину, толщиной, примерно, как небольшая бутылка пива. Торцы, оба, на ощупь, опилены мелкой ножовкой, но сама палка не ошкурена, в свежей, молодой коре. Каждый из сучков на боках зачищен одним уверенным ударом топора.

«Знакомая какая-то палочка…»

И опять кровь.

Привычка опытного грибника — обнаружив что-то стоящее, не бежать от добычи, не вскакивать азартно, теряя глазом случайные ориентиры, а методично, вкруговую, осмотреться по низам, проверить первым делом небольшую территорию рядом со счастливой находкой.

«И это правильно…»

Ян — дубинка — две смятые бумажные салфетки.

И они в крови. Кто-то вытер руки после того, как швырнул в сторону страшное оружие.

Опять опустившись на колено, Глеб аккуратно, каждую за уголок, поднял гигиенические бумажки и, тоже медленно, вывернув сначала наружу задний карман своих камуфляжных брюк, опустил туда неприятные салфетки и застегнул тугую пуговицу на кармане. Чего не делал никогда раньше.

Поднял за середину дубинку.

Когда Ян еще раз простонал, не пошевелившись, Глеб просто не успел внимательно наклониться к нему.

Страх и ожидание чужой смерти всегда делает человека безрассудней, чем собственные страдания.

Хруст песка под быстрыми ногами капитан Глеб Никитин услышал слишком поздно.

— Получай!

Пинок под ребра получился отменным.

Темнота не дала удару быть предельно точным, и он только отшвырнул капитана Глеба в сторону, пронзив его тело страшной болью. Оставаться рядом с Яном, таким же, как и он, бесчувственным и окровавленным, не хотелось. Голова была пока цела и соображала прилично.

Поднимаясь на ноги, Глеб вставал нарочно медленно, пряча тело, насколько это было возможным пока, за тонкой сосной.

— Это т-ты?

Голос человека, который только что со страшной силой ударил его, казался растерянным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как видишь…

— Ну, и зачем ты так…

— Где бельгиец?

— Тебе сейчас нужен именно он?

Разговоры пора было прекращать.

Глеб Никитин сполна воспользовался коротким замешательством противника, несколько раз глубоко вздохнул, коротко качнулся из стороны в сторону. Все, вроде, в нем было цело.

И все же первый удар в лицо Костяну ему не удался.

Блеснуло в мокрой темноте лезвие короткого ножа.

Рыбный старшина был, очевидно, на нерве еще задолго до их встречи, поэтому одной рукой легко перехватил кулак Глеба, а ножом, зажатым в своей левой, резко ткнул его в плечо.

— Ну вот, ваше высочество, ты и допрыгался!

Опять было больно и еще, на этот раз, чрезвычайно обидно.

Рука действовала, только теплая кровь противно размазывалась по коже и хлюпала на сгибе локтя.

«Не совсем, малыш, нет, не все еще со мной кончено…»

По-бойцовски отскочив друг от друга, они стояли на тропинке по обе стороны от лежащего Яна. Дыхания каждого доносились и до Глеба, и до Костяна, но следующие движения соперника в темноте им было трудно угадать.

Одной рукой капитан Глеб незаметно расстегнул свой ремень, мелкими скользящими рывками вытащил его из тесных шлевок. Совсем как в юности, по-курсантски, коротким движением намотал грубую плетеную полосу на кулак, оставив полметра ремня с тяжелой бляхой качаться на свободе.

Рыбак шагнул навстречу первым. Движение у него было то же самое — ударить противника ногой в живот.

На этот раз Глеб Никитин был готов гораздо лучше.

Свистнула в темноте кованая пряжка его походного ремня и Костян Серяков, ойкнув и внезапно охромев, упал перед ним на колени.

— Это тебе за пустые угрозы.

Теперь уже выбирал не Глеб.

Костян тоже не хотел умирать в темном осеннем лесу. Он зарычал от боли и снова, припадая на рассеченную ногу и выставив перед собой нож, бросился вперед.

Еще раз Глеб точно и сильно взмахнул ремнем. Противник заорал, прижимая к груди повисшую, с растопыренными пальцами, руку. Его нож выпал вниз, на одежду Яна.

— За тухлую рыбу. Мне было невкусно.

Глеб прыгнул и ударил Костяна ногой в бедро.

Пытаясь удержаться, тот судорожно сделал два шага назад, ухватился за тонкие и скользкие ветки бузины, но это ему не очень помогло. Костян рухнул на землю.

Бить руками и ногами лежачего — неприлично, но наказывать урода даже в такой позе — полезно, прежде всего, для него самого.

А еще Глеб очень хотел его убить.

Удары смертельного ремня сыпались на голову, на плечи, на пальцы скулящего Костяна, который все-таки пытался защищаться.

— Это ты получаешь за глупую стрельбу в завале. Держи!

— Это — за подставу маленького Бориски с патронами!

При каждом шмякающем звуке Костик уже только повизгивал, извиваясь и безнадежно стремясь куда-нибудь спрятаться. Мокрая кожа его штанов по-змеиному неприятно поблескивала…

Понимая, что пора уже остановиться, капитан Глеб Никитин приготовил свой самый жестокий удар и размахнулся со всего плеча.

— А это тебе, сволочь, за Никифорыча!

Отняв руки от лица, Костян из последних сил заорал, кривя окровавленный рот.

— Это не я! Я его не убивал! Честно, не убивал!

— Вот теперь можно спокойно побеседовать.

Чувствуя, что и сам ослаб предостаточно, Глеб навалился на Костяна всем телом и придушил того кривой сосновой веткой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Говори. Что тебе сделал боцман? За что ты его? За что проломил голову Яну?

Рыбак Костик хрипел, таращил глаза и очень хотел освободиться.

Глеб слегка разжал хватку.

— Яна… же не… я. Боц… боц-мана тоже не… я.