Нифриловая башня - Дмитрий Яковлевич Парсиев

– АТМАН ВЕПРЬ!

– Кто вам брат?

– РАТНЫЙ ДУХ!!

– Кто сестрица?

– СТОЙКОСТЬ!!!

– Хорошо, – проговорил Вепрь, сбавляя голос. Рота приободрилась, на шаг отступив от края бездны, которой не даже замечала.

– Там за черными стенами крепости, – Вепрь указал на замок, – Прячутся очень ловкие парни. Они чувствуют себя в безопасности. Они думают, что их могия всесильна. Они думают, что их могия сломит ваш дух. Они думают, что их могия отнимет вашу стойкость.

– ВОТ ИМ! – ротный вскинул руку с оттопыренным средним пальцем, показав знак, одинаково хорошо понимаемый выходцами всех племен и сословий.

– АА-АА-АА! – рота откликнулась протяжным и радостным воплем.

– Вот так-то. Не на тех напали! – теперь Вепрь улыбался – Обозный! Двойной паек ярой копейской роте.

Как только Вепрь перестал говорить, перед ротой на рыжем коньке выехал Грач, держа в вытянутой руке на нитке крупную монету.

– А ну-ка, молодцы, доставай свои нательники. Будем творить обережную приказку, – негромкий голос Грача был усилен нифриловым рупором и был слышен каждому так же отчетливо, как ясли бы Грач стоял рядом.

– Особенность творения обережных приказов заключается в том… – Грач говорил размеренно, будто учитель непонятливому ученику, – …что им всегда нужен дом. А у вас какой дом? Только небо над головой. Но есть одна детская хитрость… вы все ее знаете, вы пользовались этим в играх, – мога медленно вел коня вдоль строя, внимательно отслеживая, чтобы обережный приказ с его пятнадчика переписывался на нательные монеты каждого из бойцов.

– Вспомните, когда вы хотели на время прекратить игру, вы поднимали руки над головой, обозначая крышу, – Грач остановил коня и поднял руки, локти развел в стороны, а пальцы сомкнулись повыше лба, – Я в домике! – сообщил он с радостью по детски непосредственной.

– У каждого из вас есть свой домик, как раковинка у улитки. Вы его всегда носите с собой, но вы к нему привыкли и поэтому не замечаете, – Грач закончил объезд войска и теперь выезжал на видное место перед серединой строя, – Сейчас вы все должны вспомнить про этот свой домик, чтобы обережный приказ сработал. Вам только нужно его почувствовать.

Вася силился постичь, что это за домик, про который говорил дока нападения, но у него ничего не получалось. Сначала он решил, что Грач имел в виду память о некоем доме. Он представил себе отцовский дом, в котором обережная копейка всегда висела в красном углу. Но его нательная монета не распознавала наличие дома, и приказка не срабатывала. Тогда он стал перебирать в уме все другие возможные дома, включая даже походную палатку, в которой они ночевали. С тем же успехом. Он чувствовал только, что его душевные силы на исходе, давление чужеродной силы замка становится невыносимым, еще немного и он вовсе перестанет соображать, но тут ему на помощь пришел Макарка:

– Я понял, – вдруг поведал он со свойственной бесстрастностью, – Грач имеет в виду жилой пузырь.

– Какой еще пузырь? – не понял Вася.

– Ну, – Макарка почесал бровь, – Когда ты переходишь на оборотка, ты задействуешь пузырь животный, так?

– Ну да, – Вася сообразил, – Живот, он же пузо, он же животный пузырь.

– Вот, а здесь надо задействовать большой пузырь. Он же жило, он же жилой пузырь, – Макарка стал похлопывать ладонями воздух вокруг Васи, на расстоянии вытянутой руки от его тела. В какой-то миг Вася почувствовал, что Макар действительно прикасается к чему-то плотному. Это и впрямь можно было назвать пузырем с явной внешней границей.

Как только Вася осознал, что находится внутри большого пузыря, как птенчик внутри яйца, обережная приказка заработала, разливая зеленый свет по наружной его границе, тем самым подсвечивая его, и делая еще более видимым.

После того как оба они увидели собственные жилые пузыри и пузыри друг друга, сила видения будто удвоилась, и они довольно быстро смогли помочь остальным. Вася переживал за Акиму, но тот, на удивление, сразу ухватил идею пузырей, вложенных один в другой наподобие матрешки, и, хотя провозился дольше всех, но добился-таки устойчивого видения. Бобры и стрелки в отличие от Акимы справились быстро, хотя видение у них осталось довольно поверхностным, а Вершок с Коротком, как всей десяткой не старались, так и не смогли ничего ощутить, однако, и их приказки, не иначе как опираясь на силу видения остальных бойцов, в итоге заработали.

Когда вся десятка оказалась под защитой, Вася, наконец, смог отвлечься на то, что происходит в остальной роте. Грач, разгоряченный, метался от одного копейщика к другому, помогая включить обережные приказы, и все равно не успевал помочь всем, несколько человек потеряли сознание, и их пришлось заморозить. И все же самым трудным оказалось начало, а дальше дело шло все легче и легче. Когда последний из бойцов возжег свой оберег, Грач вымотался вконец и взмок настолько, что хоть рубаху выжимай, но своего добился, рота была защищена.

Он подошел к Вепрю, который все это время держал над бойцами временное заклятие оберега, и устал, по всей видимости, не меньше Грача, хотя судить об этом можно было разве по одинокой капле на виске и круглому ожогу на ладони от рассыпавшегося от перегрева в пыль пятнадчика.

– Не знал, что вы умеете ставить личную защиту, Грач, – сказал он.

– Я и сам об этом не знал, – Грач-ловкач выдавил вымученную улыбку, – Слыхал только, что кому-то где-то это удавалось, но сам даже пробовать не пытался. Вы ведь знаете, творить постоянное обережное заклятие только на самого себя в академии учат целый семестр, а тут на всю роту…

– Что ж, зато в боевой обстановке эту науку вы прошли менее чем за час, – похвалил Вепрь, – Как бы то ни было, поздравляю с отлично проделанной работой.

– Без вашей внешней защиты я бы не справился. Однако мне теперь сильно хочется посмотреть на того ловкача, что сотворил проклятие замка.

Вепрь в ответ усмехнулся:

– Теперь вероятность такой встречи существенно возросла.

*

Освоиться с новым состоянием оказалось непросто. Хотя оберег и сдерживал злое проклятье на границах пузыря, само проклятие никуда не делось. Даже наоборот, стало чуть ли не телесно ощутимым. Вася прямо чувствовал, как злая воля будто живая прощупывает границы жилого пузыря, отыскивая малейшую лазейку, чтобы проникнуть