Стрелы степных владык - Анна Макина

— Покажи убитую лису отцу, и его мучения прекратятся.

Наследник кивком велел телохранителю принести ему тушку зверька, взял её и направился к белой юрте.

* * *

Шаньюй лежал в постели с закрытыми глазами, сложив на груди руки с искривлёнными болезнью пальцами, ногти на которых посинели, и хрипло дышал. Слуги и целители толпились поодаль. Гийюй тихо позвал:

— Отец, взгляни, что я принёс тебе.

Модэ открыл воспалённые глаза в красных прожилках. Гийюй поднял повыше убитого зверя, и взгляд шаньюя остановился на окровавленной лисице со стрелой в боку. Стекавшие из раны и приоткрытой пасти тёмные струйки уже подсохли.

Глаза Модэ широко распахнулись, и он ещё больше побледнел, приподнялся на постели. Рот шаньюя открылся — он издал дикий, непонятный крик:

— Шенне-ее-е!

Полный отчаяния вопль пресёкся, а Модэ упал назад, уставившись в потолок невидящими глазами.

Отшвырнув лису, наследник бросился к отцу, но было поздно. Когда лекари отошли от постели, сыну осталось только закрыть остекленевшие глаза Модэ.

Постояв над телом, шаньюй Гийюй, которого запомнят под именем Лаошань, направился к матери, чтобы сообщить ей о смерти отца. Забытая лиса валялась на полу жалкой кучкой рыжего меха.

Когда из белой юрты раздался жуткий вопль, люди заволновались. Стоявший в стороне даос никого не интересовал, никто не заметил торжествующую усмешку, появившуюся на его лице.

Даос медленно двинулся прочь. Он покинул становище, а когда достиг низины, где его уже не могли видеть люди, остановился, топнул и исчез, словно провалился под землю.

* * *

Модэ блуждал по сумеречно-серым переходам, похожим на коридоры крепости Маи, которую ему когда-то показал Хань Синь. Наверное, такими жутковатыми и должны быть подземные владения Эрлика, в которых царит вечный полумрак.

В преданиях утверждалось, что в подземном мире светят свои солнце и луна, а здесь вместо неба над головой смыкались серые каменные своды. Они давили на Модэ, и он уже отчаялся найти выход на свободу, в степь.

Спины коснулся холодный ветер, и Модэ обрадовался, побежал туда, откуда дуло. Ветер все усиливался — поток воздуха приподнял и потащил Модэ по коридору назад, туда, где появились смутно знакомые чёрные фигуры — мужская и женская. Утыканные стрелами с ног до головы, они стояли, раскинув руки, и ждали, а ветер нёс Модэ прямо к ним в объятия. Его охватил ужас, но убежать не удавалось.

На груди женской фигуры что-то пламенело, и приглядевшись, Модэ различил огненно-рыжую лисицу, насаженную на древки стрел — они торчали из её тела, а лиса извивалась в муках. «Она жива!», — промелькнула мысль, и Модэ сам бросился к тёмным призракам. Он вступит с ними в бой и освободит лису, хотя у него и нет оружия.

Над головой словно крылья прошумели, кто-то вцепился в спину Модэ, поднял его и потащил назад, прочь от призраков. Модэ кричал, пытался вырваться, но его держали крепко. Призраки исчезли за поворотом. Тот, кто схватил шаньюя, отпустил его.

Вскочив, Модэ потрясённо уставился на беркута над своей головой. Как он мог унести взрослого мужчину? Беркут слетел на пол и превратился в человека, которого шаньюй много лет считал мёртвым.

Гийюй с изумлением воззрился на Модэ, а тот на него. Но шаньюю было не до причин появления здесь бывшего друга — он крикнул:

— Зачем ты меня унёс? Там же Шенне, её нужно спасти! Помоги ей!

— Не могу!

— Прошу тебя, Гийюй, помоги! А если не хочешь, я сам это сделаю, — повернувшись, Модэ бросился назад.

Гийюй схватил его за руку и удержал. Разозлённый шаньюй развернулся, ударил друга в челюсть, но у того даже голова не мотнулась. Схватив Модэ уже за обе руки, Гийюй торопливо произнес:

— Не ходи туда.

— Там Шенне! Она страдает!

— Там нет никого, кроме голодных тварей. Они напустили на тебя морок, чтобы ты сам к ним пришёл. Шенне там нет, только морок. Модэ, поверь мне, прошу!

Модэ стиснул зубы и подумал, что Гийюй раньше него попал в это странное место, может, он и прав. Успокаивающим тоном Гийюй несколько раз повторил про наваждение. Модэ спросил:

— А если там не Шенне, то где она может быть?

— Не знаю, — ответил Гийюй, отведя глаза.

— Я смогу её найти?

— И этого я не знаю. Но если ты веришь, значит, найдёшь.

Модэ закрыл глаза и мысленно попросил Великое Небо о милости — дать ему воссоединиться с возлюбленной.

Помолчав, шаньюй рассмотрел Гийюя получше. Тот носил чёрно-белую одежду, серебристый меч на поясе, и походил на человека лет пятидесяти, а ведь его убили, когда ему и сорока не было. Шаньюй осмотрел свои руки, тело и заключил, что они выглядят так, словно он помолодел лет на двадцать, а ещё у него ничего не болело. Странно. Модэ спросил:

— Ты что, колдун, раз беркутом оборачиваешься?

— Да. А ещё я твой проводник.

— Это же мир духов? Я умер?

— Ты прав.

— Что со мной будет дальше?

— Пойдём, по дороге расскажу.

Они двинулись по серым коридорам, и Модэ услышал, что его судьба решится в другом месте. В пути на них несколько раз бросались странные тёмные создания, которых Гийюй убивал своим серебряным мечом.

Модэ больше интересовало, где он может отыскать свою лису, а Гийюй смог сказать только, что внизу простираются бесконечные ярусы подземелий, в которых много страшных чудес.

— Это там плещется озеро крови и течёт река из людских слёз, через которую перекинут мост из конского волоса? Там живут духи предков?

— Внизу много душ, скитающихся по огромным равнинам. Но сам я там не бывал, может, и реки, и озёра есть.

Иногда на пути попадались затянутые белым туманом проёмы, за которыми Модэ наблюдал то, что когда-то случилось в его жизни. Эти видения смутили его настолько, что он прекратил расспрашивать Гийюя и шёл молча, обдумывая увиденное.

Наконец они добрались до очень большого, похожего на пещеру зала, полного мрачных людей в одеждах разных народов. Стена справа была завалена камнями, высокие двери слева то и дело открывались, выпуская из зала немногих путников. Большая часть людей спускалась на нижние ярусы.

Модэ поглядел налево — лучи света, бившие в дверные щели, показались ему стрелами, нацеленными прямо в глаза. Нет, туда идти не стоит. Его влекла шелковистая темнота подземелий — он шагнул к лестнице, готовясь последовать за вереницей таких же душ. Позади раздался печальный голос Гийюя:

— Прости. Желаю отыскать то, что тебе дорого. Когда-нибудь и ты сможешь уйти в свет. Прощай.

Кивнув, Модэ