Я держу тебя - Стейси Уильямс

БУМ! Он стоит совершенно неподвижно, когда тарелка с пирогом с пеной падает на пол. Горка пены стекает с его лица, растекаясь на груди. Лив начинает хихикать, а Тедди протягивает руку, чтобы вытереть глаза и рот. Я вижу, как вокруг крема медленно расплывается широкая улыбка.

Прежде чем я успеваю отреагировать, он берет лишний крем и размазывает его по моей голове. Мы все бежим по коридору, смеясь, когда он пытается догнать нас.

— Ты похож на маршмеллоу, — говорит Гаррет сквозь смех.

Тедди рычит и неуклюже подходит к нему.

— Кто хочет маршмеллоу?

Мы с Лив отскакиваем назад, всё ещё смеясь, когда он подходит ближе.

— Лови ответочку, маленький сопляк. А теперь тащи свою задницу обратно в душ и на этот раз помойся по — настоящему.

Большая зефирная голова поворачивается в мою сторону.

— Если теперь разрешен крем для бритья, возможности безграничны, — он смотрит на меня своими намазанными кремом бровями.

Я смеюсь.

— Это было разовое исключение и только для меня.

— Нечестно, — он морщится, и мы все снова начинаем смеяться, когда он направляется обратно в ванную.

Такие моменты. Эти глупости с этими детьми помогает всем нам. Они не часто это показывают, но отсутствие родителей тяжело сказывается на них. Несмотря на то, что они достаточно малы, чтобы не совсем понимать, они достаточно взрослые, чтобы знать, что наш папа болен и ему не станет лучше. Это всех нас огорчает, и мы не принимаем во внимание, что они были слишком привязаны к своей маме, которая сбежала, не оглядываясь.

Поэтому я подарю этим детям как можно больше глупых моментов. Они приносят всем нам пользу, а смех делает всё лучше, по крайней мере, на данный момент.

— Ладно, давайте уложим вас двоих в постель, — Лив и Гаррет хнычут, когда я подталкиваю их к их комнатам.

— Но Хэнка ещё даже нет дома, — возражает Гаррет.

— Я знаю, но он работает над проектом вместе с Сэди.

Сэди — наша соседка, которая, я почти уверена, по уши влюблена в Хэнка, о чём он совершенно не подозревает. Прямо сейчас она помогает ему не завалить тест по английскому языку, чтобы его не исключили из футбольной команды до начала сезона.

— Ты можешь пока почитать одну из своих медицинских книг, а я проведаю тебя, как только уложу Лив в постель, — я прохожу мимо комнаты, которую он делит с Тедди, неся Лив на руках.

Лив забирается в свою полностью заправленную постель.

— Хорошо, красавица. Что у нас сегодня вечером?

Её комната — самая маленькая, но самая любимая, с мерцающими лампочками и всеми девчачьими штучками, какие только можно придумать. Куклы. Единороги. Бантики для волос. Платья принцесс. Радуги. Повсюду валяются вещи, как будто взорвался девчачий домик развлечений, но на уборку этого беспорядка у меня нет времени. Так что комната Лив осталась в прежнем виде, и что — то в окружающих её вещах, кажется, придает ей уют.

— Я хочу ещё раз ту, что про птенца, — она плотнее натягивает на себя одеяло, именно так, как ей нравится.

Мы читали «Ты моя мама?» каждую ночь в течение нескольких недель. Лив — единственная, кто спрашивает об их маме. Как сказать почти пятилетнему ребенку, что в новой жизни их матери для неё нет места? Так много вопросов, и ни на один из них у меня нет ответов, кроме того, что эти дети здесь, со мной. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить им любовь и безопасность, как я обещала своему отцу.

— Как ты думаешь, Мэгги, моя мама ищет меня? — спрашивает Лив, когда я заканчиваю читать во второй раз.

Я втягиваю воздух через нос, чтобы дать себе время разобраться в ответах, надеясь найти правильный или, по крайней мере, удовлетворительный и снять часть душевной боли.

— Я думаю, что прямо сейчас ты должна быть здесь, со мной, и я бы не хотела, чтобы ты была где — то ещё.

Она прижимается ко мне теснее.

— Как ты думаешь, мы могли бы как — нибудь в ближайшее время навестить папу?

Сердечная боль пронзает мою грудь, но тут же оседает в самом центре. Отвезти детей к папе так тяжело. Он уже совсем не тот человек, каким был всего несколько месяцев назад. Хэнк и, возможно, Гарретт — те, у кого действительно сохранились какие — то воспоминания о нём в образе отца. Работа, направленная на то, чтобы помочь им поддерживать отношения с человеком, которого, по сути, не существует, похоже, никому не приносит пользы.

— Посмотрим, ладно? А пока, я думаю, нам лучше поспать. Гвен сказала, что завтра отведет тебя в парк, и я уверена, тебе понадобится много энергии, чтобы не отставать от других детей.

— Хорошо, — она улыбается, и я целую её в лоб, прежде чем выключить свет.

Я проверяю, как там мальчики по соседству, укладываю их. Наклоняюсь, чтобы обнять Тедди.

— От тебя пахнет мужчиной.

— Может, тебе стоит мазать мне лицо кремом для бритья каждый вечер? — он ухмыляется своей беззубой улыбкой.

— Может, и стоит. Тогда, по крайней мере, от тебя будет пахнуть чистотой, — я щекочу его, и он извивается. — Ты лучший, ты это знаешь, — я сжимаю его ногу и пересекаю небольшое пространство рядом с Гарретом. — О какой мерзости ты узнал сегодня?

— Ты знала, что самый большой прыщ в мире называется карбункул? Это означает “уголь”, — Гаррет снимает очки и кладет их поверх книги на ночном столике.

Я морщу нос.

— Не думаю, что хочу знать больше, — маленький Дуги Хаузер улыбается мне. — Я не понимаю, как тебе не снятся кошмары о гигантских прыщах.

— Снятся. Из — за того, что кто — то пукает в другом конце комнаты, мне каждую ночь снятся кошмары, — мальчики хихикают, и я тоже ничего не могу с этим поделать.

— Вы двое, поспите немного. Мне нужно найти Хэнка и посмотреть, смогу ли я вытянуть из него три слова.

— В следующий раз мы должны намазать его кремом для бритья, — слышу я шепот Тедди.

— Да, только если у тебя есть желание умереть, — шепчет Гаррет в ответ.

Моя улыбка не исчезает, когда я замечаю, что Хэнк роется в холодильнике.

— Как учеба?

Он пожимает своими худыми плечами.

— Как Сэди? — я пытаюсь говорить непринужденно, но в один прекрасный день он поймет, какая она милая и умная. Пока что он, кажется, замечает только поверхностных чирлидерш. Тех, кто, кажется, не против того, что он не разговаривает, и кому на самом деле нравится только то,