Последние боги: Пробуждение - Марк Егорчев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сделал вид, что расслаблен, хотя внутри уже прикидывал, как можно разнести этих ублюдков.
— Свали с дороги, — спокойно сказал я.
— А если не свалю? — ухмыльнулся он, глядя на меня, как на шавку.
Я медленно достал пистолет и направил ему в лицо.
— Тогда мозги твои украсят тротуар.
На секунду в глазах у него мелькнул страх, но потом он расхохотался, и вокруг раздался щелчок затворов — их было больше десятка, и у каждого был ствол.
— Ну давай, стреляй, Рэмбо, — сказал он, нагло глядя в глаза.
Ситуация была дерьмовая. Я мог бы шлёпнуть одного, двух, но нас было всего четверо против толпы, а у них, судя по всему, не было желания убивать нас сразу.
Значит, им что-то нужно.
— Пацаны, без глупостей, — сказал другой, высокий, с тюремными татуировками. — Нам живые нужны, не порите горячку.
Я услышал быстрые шаги за спиной и сразу же обернулся, вскидывая пистолет. Уголовник с кастетом замер, а затем хищно ухмыльнулся.
— Давай, стреляй, герой, — процедил он, разводя руки в стороны.
Я нажал на спуск. Грохнул выстрел, и первый уголовник рухнул с дырой во лбу. Не раздумывая, я развернулся и выстрелил ещё раз — второй выронил нож, шатаясь, прежде чем упасть на колени. Ещё двое бросились на меня с разных сторон. Один схватил за запястье, пытаясь выбить оружие, но я крутанулся, врезав ему локтем в висок, а затем развернул пистолет и выстрелил в упор. Второй получил рукоятью по скуле, но и меня тут же ударили в живот, сбивая дыхание. Я пошатнулся, но продолжал сжимать оружие, готовый отправить ещё кого-то на тот свет.
Рядом Слава схватился с парнем, который был в два раза больше его. Они катались по земле, яростно колотя друг друга. Вдруг Слава выхватил нож и всадил его противнику в шею. Тот задёргался, захрипел и осел.
Но нас уже окружали. Костя отбивался яростно, словно загнанный в угол зверь. Он схватил одного за шиворот и впечатал его лицом в землю, затем развернулся и с кулаком бросился на второго. Но это была ошибка — кто-то сзади ловко подсек ему ноги. Он рухнул на землю, но даже лёжа продолжал отбиваться, брыкаться, пока один из бандитов не схватил его за волосы и не вонзил нож в спину. Раз, другой, третий. Костя захрипел, его пальцы судорожно сжались в кулак. Ещё один удар — и он затих, корчась в луже собственной крови, пока его глаза медленно стекленели.
— Костя! — заорал я, но тут же кто-то ударил меня по ногам, сбивая с равновесия. Я рухнул на землю, а сверху посыпались удары. В лицо, в рёбра, в спину. Я пытался сопротивляться, но сил становилось всё меньше.
Где-то за спиной закричала Диана. Последнее, что я увидел — как её скручивают, заламывая руки.
Потом снова удар — и тьма накрыла меня.
Очнулся я в камере. Всё тело ныло, лицо горело от ударов. Рёбра, кажется, треснули. На вкус — кровь, во рту пересохло. Я поморщился, приподнялся на локтях и огляделся.
Рядом, неподвижный, лежал Слава. Его лицо было похоже на сплошной синяк, губы разбиты, дышал он тяжело и прерывисто.
В углу камеры сидели двое мужчин, одетых в тёмные охранные формы, но изрядно потрёпанные. Они внимательно смотрели на меня.
— Очухался? — тихо спросил один. Он был худым, с короткими русыми волосами и порезом на щеке.
— Где мы? — прохрипел я, облизнув разбитую губу.
— СИЗО-1. Партизанский проспект, Владивосток. Тебе не повезло, что не грохнули сразу.
Я скрипнул зубами. СИЗО. Значит, эти мрази захватили тюрьму.
— Кто вы? — спросил я, приподнимаясь, игнорируя боль.
— Бывшие сотрудники. Меня Олегом звать, это Валерий. Мы были здесь, когда всё началось. И у нас большие проблемы, парень.
Я ждал продолжения, и Олег не заставил себя долго упрашивать.
— В медкабинете лежали уголовники в коме. Когда началась эта хрень, они очнулись и порвали охрану. В это время сюда на этап привезли одну из самых жёстких банд с Урала. Их ещё не успели загнать в камеры. Началась паника, стрельба, мутанты рыщут по зданию… Короче, уголовники устроили бунт и захватили сизо.
Я выругался. Это объясняло их количество и организованность.
— Сколько их? — спросил я.
— Сейчас человек 60–70. Они забаррикадировались, вооружились, и теперь творят, что хотят. Те, кто сидел за реальные дела, к ним примкнули. А остальных, вроде нас, используют как пушечное мясо.
— Что значит "пушечное мясо"?
Олег тяжело вздохнул.
— Нас гонят вперед, как живые щиты. Отправляют в здания, на улицы. Если там мутанты, они бросаются на нас первыми, а эти твари спокойно отстреливают их издалека. Если выживешь — молодец, но чаще всего просто сдохнешь.
Я огляделся по сторонам, затем перевёл взгляд на Олега.
— Где девушка, которая была с нами? — спросил я, стараясь не выдать дрожь в голосе.
Олег отвёл глаза, а Валерий зло сплюнул.
— Если повезёт, то уже мертва, — процедил он. — Эти уроды притащили кучу студенток из ВГУЭСа и медунивера. Творят с ними… — он стиснул зубы, но продолжил. — Крики слышны даже отсюда.
Я почувствовал, как по венам разливается ледяная ярость. Сволочи. Животные.
— Нам нужно выбираться, — глухо сказал я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.
Нужно было выбираться. И как можно скорее.
Глава 7: Ломая волю
Темнота. Она заполняла всё пространство камеры, проникала в сознание, вгоняла в безразличие. Боль во всём теле стала привычной. Каждый вдох отдавался тупой ноющей резью в рёбрах. Я пробовал двигаться, пытался приподняться, но тело не слушалось. К горлу подступила тошнота от собственного бессилия.
Я никогда не думал, что окажусь в таком положении. Всё произошло слишком быстро. Ещё неделю назад я жил обычной жизнью, учился, строил планы. Теперь же мир превратился в чудовищную бойню, а я стал одним из загнанных зверей, которому приходится выживать любой ценой.
Как там родители? Брат?
Они в Новосибирске. Когда всё началось, я пытался дозвониться, но сеть легла. Потом стало не до того. Я не знал, живы они или нет. Мысль о том, что они могли погибнуть, пробирала до костей. Я ведь даже не попытался добраться до них. Оправдания были — слишком далеко, слишком опасно, нужно сначала выжить самому… Но в глубине души я понимал: я просто боялся узнать правду. И этот страх грыз меня изнутри, разъедал изнутри хуже голода.
Я медленно пошевелился и почувствовал что-то странное. Бок больше
