Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса - Илья Гилилов

Помогли найденные письма современников и участников брачных торжеств июня 1600 года, пролившие наконец свет на сюжет картины. Определились и получили подтверждение по другим портретам основные фигуры в процессии: сам граф Уорчестер, новобрачные, а потом постепенно и все лорды. За исключением одного - пятого слева - молодого человека с небольшой, похоже впервые отпускаемой, бородкой, выделявшегося своим задумчивым, отрешенным от происходящего видом. Предлагалось несколько кандидатур, но все они не подходили по ряду признаков и по несходству своих известных портретов с человеком, которого вписал в картину художник Роберт Пик.

П. Пороховщиков считал, что задумчивый молодой лорд на картине Пика Рэтленд и даже воспроизвел это изображение на фронтисписе своей книги (1955). В связи с тем, что Рэтленд действительно участвовал в церемонии этого бракосочетания, его имя фигурировало в дискуссии вокруг картины и до Пороховщикова, но искусствоведов Рэтленд мало интересовал, отсутствовали и относящиеся приблизительно к тому же периоду его портреты, которые могли бы помочь идентификации. Поскольку Пороховщиков дополнительных доказательств в пользу своей точки зрения не привел, на нее особого внимания не обратили, и задумчивый молодой лорд продолжал оставаться "загадочным Неизвестным" (по словам Р. Стронга {Р. Стронг - видный американский специалист в области английской портретной живописи XVI-XVII вв.}).

Теперь, после того как мы определили, что знатный юноша Исаака Оливера, сидящий под деревом Аполлона на фоне падуанской уличной галереи, - это двадцатилетний Рэтленд, появились необходимые дополнительные подтверждения правильности гипотезы Пороховщикова относительно личности пятого лорда на картине Пика. Ибо в обоих случаях перед нами лицо одного и того же человека - Роджера Мэннерса, графа Рэтленда. Правда, на картине Пика он старше на четыре-пять лет, начал отпускать бороду, но характерные черты лица (особенно нос, разрез глаз, губы), его меланхолическое, отрешенное выражение исключают случайное сходство. Это - один и тот же человек, и все, кому я показывал оба изображения - в России и Англии, - в той или иной степени с этим соглашались. Можно добавить еще одно важное обстоятельство: как и Исаак Оливер, его друг художник Роберт Пик хорошо знал Рэтленда, и записи дворецкого фиксируют выплату Пику денег за "портреты моего Лорда и моей Леди" (лето 1599 года)! О каких именно портретах в этих записях идет речь, сегодня, после четырех столетий, пожаров и войн, сказать трудно; сохранившийся в Бельвуаре портрет показывает Рэтленда в профиль, уже с бородой и усами, и относится приблизительно к 1610 году. Но загадка двух самых замечательных произведений английской портретной живописи решена - и ключом к ней оказался Рэтленд...

Обстановку и настроения в кругу Эссекса, его друзей и близких можно почувствовать в пьесе "Как вам это понравится", зарегистрированной в том же, 1600 году, но напечатанной только в Великом фолио 1623 года, хотя в 1603 году ее показывали новому королю Иакову в доме Пембруков - в Уилтон Хаузе, и это говорит о значении, которое придавали пьесе близкие к Эссексу и Рэтлендам Пембруки... Сюжет пьесы взят в основном у Томаса Лоджа ("Золотое наследие Эвфуэса", 1590), но имена действующих лиц изменены, за исключением Розалинды. Кроме того, появились такие важные персонажи, как Жак-меланхолик и шут Оселок. Главные герои пьесы стали сыновьями некоего сеньора Роланда дю Буа (то есть Роланда Лесного). Роланды дю Буа - это, несомненно, Рэтленды из Шервудского леса. Только имя "Оливер" дано старшему брату, в то время как в семье Мэннерсов - Рэтлендов так звали младшего, католика, обделенного наследством (судьба младших сыновей в знатных семьях) и интриговавшего против Роджера, унаследовавшего от отца титул, родовой замок и основные поместья.

У Лоджа - традиционный пасторальный роман, воспевающий прелесть идиллической жизни на лоне природы, вдали от суеты городов и интриг королевских дворцов. У Шекспира появились аллюзии на конкретные ситуации того периода. Изгнанный герцог (у Лоджа - французский король) приобрел черты отстраненного от двора, находящегося в опале Эссекса - с этим соглашаются многие шекспироведы. Но лишь несколько ученых пытались определить его соратников, разделяющих его изгнание, хотя это не такая уж сложная задача. Ибо Амьен и Жак - это, несомненно, верные Саутгемптон и Рэтленд, следующие за Эссексом, как показывают бесспорные документы, и в радости и в беде все эти годы.

Особую роль играет в шекспировской пьесе один из них - Жак-меланхолик, образ, отсутствующий у Лоджа. Являясь часто рупором авторской мысли, он с грустной иронией наблюдает за суетой и безумствами мира. У него много общего с Бироном в "Бесплодных усилиях любви" и Бенедиктом в "Много шума из ничего". Ипполит Тэн писал, что Жак-меланхолик - один из самых дорогих Шекспиру героев - "прозрачная маска, за которой видно лицо поэта". Это неотступно следующий за Эссексом Рэтленд, вернувшийся из своих странствий и, как говорит Жак, вынесший из них "опыт, внушающий ему какое-то шутливое уныние". И еще Жак многозначительно добавляет: "Я дорого заплатил за мой опыт". Задорная Розалинда советует ему продолжать носить иностранное платье и ругать все отечественное, иначе она не поверит, что он действительно "плавал в гондолах" - то есть был в Венеции. Но именно Рэтленд, как мы знаем, был в Венеции незадолго до того. Автор пьесы отделяет Жака-меланхолика от троих сыновей сэра Роланда Лесного (троих братьев Рэтленда) и от Розалинды - дочери изгнанного герцога (падчерицы Эссекса Елизаветы Сидни), хотя пикировки Жака и Розалинды, схожие с состязаниями в остроумии между Бенедиктом и Беатриче, в пьесу введены. Итак, Жак-меланхолик - это нарисованный с мягкой иронией портрет молодого Роджера Мэннерса, графа Рэтленда, дополняющий миниатюру Исаака Оливера и картину Роберта Пика. И читатели пьесы "Как вам это понравится" многое выиграли бы, если бы при ее переизданиях издатели сопровождали текст репродукцией изображения молодого лорда, раздумывающего, как и Жак, "под дубом, чьи вековые корни обнажились", над преходящей суетой земной... Возможно, выиграли бы и шекспироведы-редакторы.

Все-таки не простой это вельможа - Жак-меланхолик, очень странный вельможа.

Вот что он говорит своему патрону, Старому герцогу:

"...О! Будь я шутом!

Я жду как чести пестрого камзола!

Старый герцог

И ты его получишь.

Жак

Он к лицу мне:

Но только с тем, чтоб вырвали вы с корнем

Из головы засевшее в ней мненье,

Что я умен, и дали мне притом

Свободу, чтоб я мог, как вольный ветер,

Дуть на кого хочу - как все шуты,

А те, кого сильнее я царапну,

Пускай сильней смеются..."

Жак просит разрешить ему говорить людям все, что он о них думает:

"Оденьте в пестрый плащ меня! Позвольте

Всю правду говорить - и постепенно

Прочищу я желудок грязный мира,

Пусть лишь мое лекарство он глотает".

Но Старый герцог резонно замечает ему, что, преследуя зло в людях, Жак несправедлив:

"Фу! Я скажу, что стал бы делать ты...

Творил бы тяжкий грех, грехи карая.

Ведь ты же сам когда-то был развратным

И чувственным, как похотливый зверь:

Все язвы, все назревшие нарывы,

Что ты схватил, гуляя без помехи,

Ты все бы изрыгнул в широкий мир" (II, 7).

Эти слова Старого герцога как будто согласуются с признанием самого Жака о дорогой цене, которую ему пришлось заплатить за свой опыт, с болезненным состоянием Рэтленда во время и после его пребывания в Италии и, наконец, с его ранней смертью.

Ответ Жака Старому герцогу лучше всего привести в точном прозаическом переводе, чтобы ничего в нем не упустить и не исказить:

"Что же, если кто-нибудь восстанет против гордыни, разве он указывает этим на кого-либо в частности? Разве она не воздымается так же высоко, как море, пока сама крайность этого не вызовет отлива? Какую именно женщину разумею я, если говорю, что иная горожанка носит на недостойных плечах целые королевские достояния? Которая из них может прийти сказать, что я подразумеваю именно ее, когда ее соседка совершенно подобна ей? Или кто, занимающийся подлым ремеслом, скажет, что его пышный наряд добыт не за мой счет, полагая, что я указываю именно на него, и тем самым признает свои пороки предметом моей речи? Но посмотрим тогда, в чем обидел его мой язык: если я отозвался о нем справедливо, он сам вредит себе, если же он свободен от нарекания, то моя оценка улетает прочь, как дикий гусь, никем не окликнутый..."

Здесь Жак говорит о социальной функции писателя и поэта, обличающего несправедливость и пороки; и говорит он это о себе!

И наконец, Жак-меланхолик произносит знаменитый, раскрывающий сущность шекспировского видения мира монолог:

"Весь мир - театр.

В нем женщины, мужчины - все актеры.

У них свои есть выходы, уходы,