Растревоженный эфир - Ирвин Шоу

— Ага. — Арчер кивнул. — Что-то такое он говорил. Но я подумал, что это он спьяну.

— Выходит, что нет. Он женился на женщине двадцати восьми лет; с которой познакомился в сорок пятом. — Губы Джейн задрожали, она наклонилась вроде бы для того, чтобы закурить, а когда снова подняла голову, ей удалось вернуть себе контроль над ртом. — В последний месяц он постоянно писал мне. Семнадцать писем, — с детской непосредственностью уточнила она.

— Кретин. — Арчера охватила ярость, потому что, и не читая эти семнадцать писем, он мог пересказать дочери их содержание.

— Не будь слишком строг к бедняжке, — покачала головой Джейн. — У него есть свои плюсы. Я никогда не воспринимала его серьезно, но не стану отрицать, что выходить с ним в свет — одно удовольствие. С ним я чувствовала себя… — она не сразу подыскала точное слово, — я чувствовала себя изящной.

Арчер попытался подавить улыбку, и ему это почти удалось.

— Но в последнее время, — Джейн всматривалась в темноту за занавесками, — он стал меня утомлять, как и другие. Ты говорил ему, что он для меня староват, не так ли?

— Говорил.

Джейн кивнула.

— Он собирался приехать в воскресенье и отвезти меня в колледж, но позвонил и сказал, что у него ничего не получится, так как он женится. Наверное, это детское, но я всегда злюсь, если меня подводят со свиданием. — Джейн повернулась к Арчеру. — Что-то ты очень грустный. Пожалуйста, не грусти из-за меня.

Арчер встал, подошел к ней, поцеловал в лоб.

— Обещаю, что с этого самого момента, как только я подумаю о тебе, мои губы будут расползаться в широкой улыбке. Потому что ты становишься очень хорошим человеком.

Губы Джейн вновь задрожали, на глаза навернулись слезы, но по щекам они не потекли.

— Ладно, я иду спать. А ты?

— Еще нет. — Джейн глубоко затянулась. — Я не устала. Посижу здесь, подумаю о женщинах, которым двадцать восемь лет. — Она выдавила из себя улыбку.

Арчер улыбнулся в ответ и вышел из кабинета.

Джейн осталась в кабинете. Возможно, его дочери сегодня предстоит пережить свою первую бессонную ночь, в течение которой ей придется вновь ощутить свое первое серьезное поражение, ночь, которая станет очередным шагом на пути в мир взрослых. А вот у Арчера, поднимающегося по лестнице, на душе полегчало. Частично потому, что пути его дочери и Барбанте окончательно разошлись, но в основном потому, что Джейн вдохнула в Арчера гордость и уверенность в завтрашнем дне.

В спальне была разобрана только одна постель, и Арчер понял, что Китти легла в спальне для гостей. Он подумал о том, чтобы зайти к ней и пожелать спокойной ночи, но вздохнул и начал раздеваться. Пообщаемся утром, решил он и заснул через две минуты после того, как выключил свет.

Глава 25

Разбудил Арчера звонок. Он протянул руку к телефону и снял трубку.

— Алло! — Но ответом ему была полная тишина. Тут он вспомнил, что сам попросил отключить телефон. Вновь звякнул звонок, и тут Арчер понял, что звонят в дверь. Он посмотрел на часы. Восемь с минутами. Тело ломило от усталости, будто вечером он участвовал в забеге на длинную дистанцию. Арчер закрыл глаза, надеясь, что дверь откроет кто-нибудь еще. Но звонок продолжал трезвонить, и ему пришлось встать. Вторая кровать так и осталась нетронутой. С трудом Арчер натянул халат, сунул ноги в шлепанцы. Волоча ноги, спустился вниз. Непрерывный трезвон жутко его раздражал.

Он открыл дверь. На пороге стоял старик в потрепанной шинели и фуражке. Шел дождь, старик посинел от холода, с фуражки капала вода.

— «Вестерн юнион»,[73] — пробормотал старик, сунув в руки Арчера конверт. — Распишитесь.

Арчер расписался. Порылся в кармане халата в поисках мелочи. Обнаружил только носовой платок да коробок спичек.

— Извините. — Он развел руками.

Старик грустно улыбнулся, привычный к людской неблагодарности, повернулся и, ссутулившись, ушел в дождь. Арчер закрыл дверь, прошел в гостиную и включил лампу, чтобы разогнать тьму. Сев в кресло, он уставился на желтый конверт, потом разорвал его неуклюжими, еще не проснувшимися пальцами и развернул телеграмму.

«НЕ МОГУ СВЯЗАТЬСЯ С ТОБОЙ ПО ТЕЛЕФОНУ. В ДЕВЯТЬ УТРА ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ В МОЕМ КАБИНЕТЕ. ДЕЛО СРОЧНОЕ. О'НИЛ».

Арчер разжал пальцы, телеграмма упала на ковер. Минут пять он сидел, вытянув ноги, не в силах пошевелиться. Потом тяжело встал и пошел наверх. Он отвернулся, проходя мимо зеркала в холле. Ноги его дрожали, когда он поднимался по ступеням, во рту пересохло. Наверху Арчер взглянул на дверь комнаты Джейн. Закрыта. Он подумал, не зайти ли к Китти. Остановился, держась рукой за перила. Зайти только для того, чтобы сказать «доброе утро», сказать «извини», сказать, что поздно становиться врагами после стольких лет семейной жизни, сказать: «Я хочу позавтракать, составишь мне компанию?» Но потом он покачал головой. С этим придется подождать. Плохо, конечно, но придется подождать.

Арчер прошел в спальню, побрился, несколько раз порезавшись. Вспомнил крошечные капельки крови на воротнике рубашки Бурка, его громкий воинственный голос. Принял душ, кожу щипало в тех местах, где мыло попадало на ранки. Желудок словно завязался узлом, даже горячая вода не снимала напряжения. Когда все закончится, подумал Арчер, придется идти к врачу.

Арчер быстро надел те же рубашку и костюм, что были на нем вчера, так как подбирать новые желания не было. Когда он завязывал галстук, в спальню вошла Китти. Он бросил на жену короткий взгляд и отвернулся: не мог смотреть на ее несчастное лицо.

— Я еду к О'Нилу. — Арчер чувствовал, что она стоит у него за спиной. — Получил телеграмму. Много времени это не займет. Я скоро вернусь. А потом мы все уладим, если еще есть что улаживать. — Ему не понравился собственный тон. Сухой, холодный, отстраненный, лишенный жалости, любви и надежды. Но он слишком устал, чтобы задумываться о тоне или словах.

— Нам ничего не надо улаживать. — В голосе Китти чувствовалась безысходность. — Все улажено.

Арчер не ответил. Застегнул пиджак, расправил воротник.

— Какой у тебя мятый костюм. Ты ужасно выглядишь.

Арчер заглянул в бумажник. На такси хватит.

— Я приготовлю тебе завтрак.

— У меня нет времени.

— Не можешь же ты выйти из дома не позавтракав, — гнула свое Китти.

— У меня нет времени. — Он повернулся к жене. Выглядела она ужасно: черные мешки под глазами, заострившиеся скулы.

На мгновение она подняла на него глаза, потом неуклюже дошла до кровати, села, опустив голову и зажав руки между колен. Арчер шагнул к ней, поцеловал в маковку. От сухих волос пахнуло затхлостью. Китти не шевельнулась, и он ушел, оставив ее на кровати.

На углу он купил газету, зашел в аптечный магазин, чтобы выпить кофе. Кофе ему налили очень горячий, и Арчер пил его маленькими глоточками, просматривая газету. О вечернем собрании статьи не было. Или он ее не нашел. Не мог заставить себя методично пролистать толстую газету. А тем, кто не искал в «Таймс» какую-то определенную статью, газета сообщала об авиакатастрофе, унесшей жизни тридцати восьми человек, о перепалке в ООН полномочных представителей США и России. Эти страны по-разному оценивали события в Китае.

Арчер допил кофе, вышел на улицу и поднял руку, чтобы поймать такси. Машина, тормознув, остановилась у тротуара, но не успел он протянуть руку к дверце, как рядом словно из-под земли возникла толстуха с зонтиком и распахнула дверцу.

— Будьте джентльменом! — фыркнула она, закрывая зонтик, нырнула в кабину и захлопнула дверцу перед носом Арчера. Тому лишь оставалось проводить такси взглядом. Арчер основательно промок, прежде чем у тротуара остановилось другое такси.

Миловидные девушки ослепительно улыбались ему и мелодичными голосами желали доброго утра, словно ничего не произошло, а его статус в агентстве нисколько не изменился. А вот в кабинете О'Нила царила иная атмосфера. О'Нил, вобрав голову в плечи, стоял у окна. Он обернулся на звук открывающейся двери. При виде Арчера на его лице не промелькнуло и тени улыбки, глаза словно заволокло туманом. Они молча пожали друг другу руки, несколько мгновений постояли посреди кабинета.

— Мне очень жаль, что все так обернулось, Клем, — наконец вырвалось у О'Нила. — Очень жаль.

— Забудь об этом. — Арчер пожал плечами. — Профессиональный риск, ничего больше. — Он снял пальто, бросил на стул. Дождь лил как из ведра, так что пальто промокло насквозь. Плечи пиджака и те стали влажными.

— Они нас ждут. — сообщил О'Нил. — Хатт и Сандлер. В кабинете Хатта. Хочешь что-нибудь спросить у меня?

— Нет.

О'Нил помялся, словно сам хотел что-то сказать. Потом мотнул головой, шагнул к двери, открыл ее.

— Тогда пошли.

Они пересекли общий зал, благоухающий духами и туалетной водой машинисток. Мисс Уолш встретила их враждебным взглядом.