Умные парни (сборник) - Сергей Лесков

Валерий Константинов, как и полагается борцу с бюрократией, отличается несгибаемым оптимизмом. Он не отступает от планов догнать и перегнать мыс Канаверал, хотя пока ему часто бывает стыдно – за грязь, за общепит, за туалеты, за безумные цены в утлых гостиницах, за отсутствие сувениров, за дороги. Иностранцы считают, что на Байконуре все окутано секретностью и их возят обходными разбитыми тропами. «Они не знают, что такое русские дороги, – говорит первый проводник Байконура Валерий Константинов. – Чтобы понять русский космос, надо пережить русские дороги».

КАК МЫ НЕ СЛЕТАЛИ НА ЛУНУ

В первые годы перестройки, когда еще была жива цензура и тотальная секретность, на Московской книжной ярмарке была представлена энциклопедия К. Гэтланда «Космическая техника». В научных кругах энциклопедия вызвала сенсацию. Многие ученые, причем именно самые квалифицированные, знающие, специально приезжали на ярмарку, чтобы только полистать книгу.

Конечно, наивно предположить, что советским специалистам по космической технике приходится пополнять багаж знаний столь ненадежным способом. Интерес к выставочному экземпляру был вызван совсем другими причинами. В нем рядом с огромным американским носителем «Сатурн-5», выводившим корабль «Аполлон» на лунную орбиту, была воспроизведена аналогичная советская ракета HI, разработка которой считалась одним из строжайших секретов нашей космической отрасли и о которой, естественно, в нашей литературе никогда не упоминалось. Однако в век разведывательных спутников многие тайны, сколько их ни храни, раскрываются. Так и HI спрятать от чужих глаз было не проще, чем, скажем, в курятнике утаить жирафа. Несколько раз в 60—70-е годы гигантская сигара HI вывозилась на стартовые позиции Байконура, где ее и сфотографировали всеведущие космические аппараты.

Между прочим, «Космическая техника» с «необходимыми» сокращениями была переиздана в СССР и всякое упоминание об HI было из текста напрочь исключено. Откуда столь настороженное отношение к HI? Чем вызвано стремление опустить завесу таинственности на ее историю, когда для мало-мальски сведущих специалистов одного взгляда на параметры ракеты достаточно, чтобы догадаться о ее предназначении? Может быть, HI в чем-то виновата и ее решили наказать забвением, вычеркнув из истории космонавтики? Отчасти эта догадка справедлива. Космонавтика, согласно официальной пропаганде, развивалась у нас под звон литавр, под победные марши. Ракета HI в сию славную летопись никак не вписывалась.

HI называют «последней любовью» Королева. Из многих биографий Главного конструктора космических систем мы знаем, что он мечтал не только о выходе человечества в космос, но и о полете к другим планетам. Знаем и о том, что, в отличие от многих полчищ фантазеров, Королев умел свои проекты «доводить» до жизни. Первого он добился. А второго? Неужели Сергей Павлович обошел вниманием ближайшее к Земле небесное тело, скромно ограничившись запуском автоматических аппаратов?

К тому же создатель первых в мире космических кораблей был, безусловно, честолюбив. Его честолюбие заключалось не в том, чтобы получать звания и награды. Этому не способствовали и обстоятельства – будучи всю жизнь строго «засекреченным», Королев даже на приемах в Кремле был вынужден снимать Звезды Героя Социалистического Труда, а в газетах подписывался псевдонимом. Честолюбие Королева – это страстное желание сделать уникальную машину непременно первым, осуществить небывалый проект раньше всех. Однажды Сергею Павловичу представили график с оптимальными датами стартов к Луне, Венере, Марсу, другим планетам. Королев сказал: «Хорошо бы пройтись по всему этому фронту и везде оказаться первым». Но ведь американцы не делали секрета, что готовят десант на Луну. Значит…

Ничего это еще не значит. Потому что космические достижения свершаются не в лабораториях, для успеха нужны средства – и немалые. Здесь не место возвращаться к излюбленной ныне теме о конверсии, об обороте вложенных в космонавтику денег. Все это справедливо, но на первых порах ассигнования все-таки нужны. И получить их можно прежде всего у военных. По злой иронии все значительные научные и технические проекты XX века – от безобидного радио Попова до использования энергии расщепления атомного ядра – получали поддержку и право на практическую реализацию лишь в том случае, если были «обручены» с военно-промышленным комплексом. Не обошла эта участь и творца ракетной техники Королева, который по своим интересам был невероятно далек от всяких военных диспозиций. Одно из первых крупных заданий, полученных Королевым, было связано именно с военной техникой – в 1945-м его с группой специалистов направили в Германию для изучения немецких разработок по Фау-2.

Сергей Павлович жил в Бляйхероде на брошенной вилле штурмбанфюрера СС Вернера фон Брауна, талантливого немецкого инженера, создателя первых боевых ракет дальнего действия и одновременно организатора истребления узников концлагерей, обслуживавших его секретный полигон. Фон Браун, перебравшись за океан, возглавлял многие американские космические проекты. С Королевым они никогда не встречались, но, казалось, вечно вели незримое соперничество. Я вряд ли погрешу против истины, если скажу, что до «Сатурна» и «Аполлона» машины Королева по техническим характеристикам неизменно превосходили машины фон Брауна.

Так где же Королеву было взять средства? Расчеты показывали: для полета человека на Луну потребуется ракета-носитель, способная вывести на опорную околоземную орбиту полезную нагрузку в 100 тонн. Но на обозримое будущее для сохранения паритета в вооружениях вполне хватало уже достигнутой мощности. Различные модификации легендарной королевской «семерки» до сих пор являются основным транспортным средством в космонавтике, доставляя на орбиту от пяти до семи тонн полезного груза. Но Королеву уже тогда было ясно, что будущее космонавтики – за гораздо более мощными носителями. Видимо, доказать это было непросто. К заветным 100 тоннам Королеву приходилось приближаться шаг за шагом, осторожно увеличивая мощность ракеты. Но конечную цель он постоянно «держал в уме». О серьезности намерений говорит то, что к полету на Луну готовилась специальная группа космонавтов под руководством А. Леонова.

25 мая 1961 года президент США Д. Кеннеди направил конгрессу историческое послание, где поставил перед «американской нацией» высокую цель – высадиться на Луне. В США, уступивших Советскому Союзу первенство в начале космической эры, жаждали убедительного реванша, и он в воображении американцев был связан с покорением земного спутника. Над проектом «Аполлон» слаженно работали сотни фирм, частных и государственных корпораций, выделялись десятки миллиардов долларов, и весь ход работ координировал единый мозговой центр – НАСА.

О нет, мы вовсе не желали терять свои космические приоритеты. Но реального анализа ситуации, умения составить единый план работ для десятков предприятий и институтов, сконцентрировать на сложнейшей задаче необходимые силы, дать точное экономическое обоснование – этого не было. Напротив, в каждом космическом КБ корпели над своим проектом. Долго с лунной экспедицией раскачивались, не принимали окончательного решения, из-за чего Королеву приходилось не раз дорабатывать проект своей ракеты. Известно, как изводило Сергея Павловича в последние годы вынужденное общение с набиравшими силу аппаратными чинами.

Итак, хроника событий. В 1960 году появилось постановление о создании в 1963 году ракеты-носителя HI на 40–50 тонн. В дальнейшем проект едва ли не ежегодно пересматривали, мощность ракеты возрастала, сроки переносились, пока наконец в ноябре 1966 года экспертная комиссия под председательством академика М. В. Келдыша не дала положительное заключение на эскизный проект по лунной экспедиции с использованием ракеты-носителя мощностью 95 тонн, что позволяло высадить на Луну одного космонавта, оставив второго члена экипажа на орбите. Февралем 1967 года датировано постановление о графике работ, указан и срок начала летных испытаний – третий квартал 1967 года. Уже было известно, что американцы стартуют в 1969 году. Но нашим специалистам, совершенно в духе времени, вменялось в обязанность обеспечить приоритет СССР в изучении Луны.

Стиль «давай, давай!» становился излюбленным и единственно возможным методом руководства. Но вряд ли стоило кого подгонять – энтузиазма хватало. Мне приходилось говорить об HI со многими инженерами – для всех это был один из самых счастливых периодов жизни. Если кто-то из ведущих разработчиков уходил с работы вовремя, то чувствовал себя едва ли не моральным отступником, человеком, уклонившимся от служебных обязанностей. Королев никогда не требовал отсиживать на работе, но все были увлечены срочным, трудным и безумно интересным делом. М. С. Флорианский, тогда еще совсем молодой инженер, рассказывал, с какой готовностью его коллеги схватывали каждое задание Главного: «Прикинь-ка за неделю этот вариант». Буквально все элементы для мощного космического корабля необходимо было фактически создавать заново. Торопиться в таком деле ни в коем случае не следовало. Но работы над HI лихорадило ненужной гонкой с американцами.