Я держу тебя - Стейси Уильямс

переходить границы дозволенного, пока не пойму, куда мы движемся, но, учитывая мои обстоятельства, я никуда не спешу. Доверие требует времени, и прямо сейчас я сосредоточена на Лив, так что я просто живу день за днем, — мой желудок сжимается при мысли обо всём этом, и ожидание последствий было мучительным.

Кармен делает шаг вперед, обнимая меня.

— Хорошо. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, и думаю, что Шейн делает тебя по — настоящему счастливой.

Я не смогла бы сдержать улыбку, даже если бы попыталась.

— Он честный и хороший человек. Я просто хочу, чтобы он был счастлив.

— Оууууууууууу, — скулит Симона. — Ты взяла и влюбилась в этого большого серьезного парня. Я так и знала!

Я закатываю глаза, когда Кармен смеётся.

— Он, наверное, не выдержит, увидев тебя в этом платье. Девочка, ты заставишь его загоретьс.

∞∞∞

Дома я бросаю сумочку и ключи на стойку и нахожу Шейна и детей в гостиной за просмотром фильма.

— Шейни сказал, что мы могли бы устроить вечер кино, — Лив уютно устроившись рядом с ним, жевала попкорн. Мальчики расположились на полу. Гаррет уткнулся носом в книгу, а Тедди притворяется, что взрывает своих трансформеров.

— Похоже, у тебя всё под контролем, так что я просто… — я начинаю отстраняться, но Шейн хватает меня и сажает к себе на колени.

— Если ты думаешь хоть на секунду оставить меня здесь с этими мелкими подонками, ты сошла с ума.

Его руки крепко сжимают меня, и я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться ему.

— Плохой день?

Он издает что — то вроде фырканья.

— Я заказал пиццу, и они подрались из — за начинки. Лив пролила сок на домашнюю работу Гаррета, и я подумал, что он вот — вот воспламенится. Тедди рассмеялся, отчего стало только хуже, а потом, когда принесли пиццу, он отказался есть её, потому что в ней был один маленький кусочек лука. О, и Лив спросила меня, откуда берутся дети.

Я прикрываю рот рукой, чтобы скрыть смех. Я не уверена, что Шейн когда — либо произносил так много слов.

— И что ты ей сказал?

— Я сказал ей, что не знаю и посоветовал спросить тебя. Тогда она спросила Гаррета.

Я смеюсь ещё громче и не могу остановиться, но Шейну это не кажется забавным. Его темные брови хмурятся, а голова запрокидывается к потолку.

— Похоже, теперь всё в порядке. Я собираюсь пойти принять горячую ванну, — пытаюсь освободиться из его хватки.

— Черта с два. Я устанавливаю своё первое правило в этом браке: у тебя никогда больше не будет девичников. Я пойду потренируюсь и попытаюсь вернуть себе рассудок, пока он не покинул меня окончательно.

Я кладу голову ему на плечо, прижимаясь к нему. Возвращаться домой и видеть его здесь никогда не надоест. Прижиматься к нему после долгого дня, наверное, самое любимое занятие в моей жизни. Я тайком оставляю нежный поцелуй на его шее.

— Ну же, Гриз. Всё действительно было так плохо? Ты выжил. Ты мой герой.

— Ага, герой. Я не знаю, как ты справляешься с этим изо дня в день. Я был на грани срыва через пять минут после того, как вернулся домой, и Гвен вышла за дверь.

— Но ты не сорвался, здоровяк. Для этого нужны яйца.

Он стонет, отпуская меня.

— Я иду тренироваться. Они все твои. Мне больше не нужны вопросы о детях или о чем — либо ещё, связанном с женской анатомией.

Я сдвигаюсь, чтобы сесть, но он удерживает меня на месте ещё секунду.

— Как всё прошло? Ты купила платье?

— Купила. После пятого платья мне предложили пакет для мусора, но Симона и Кармен наложили на это вето.

— Всё… нормально? — я знаю, что он спрашивает, смогу ли я носить это.

— Да. Всё в порядке. Мне оно нравится.

Он поднимает меня с себя, когда встает.

— Удачи, я пошел, — он шлепает меня по заднице и выбегает из комнаты, оставляя меня одновременно удивленной этим жестом и ещё сильнее влюбленной в чувствительного, мягкого медведя гризли.

Я укладываю детей спать, предвкушая горячий ванную и свою большую пушистую кровать. Я беру одну из рубашек Шейна. Я привыкла надевать их в постель, когда его нет, но я оставила попытки скрыть это, потому что они мягче, чем любая рубашка, которая у меня когда — либо была.

Я расстегиваю лифчик под рубашкой одной рукой, а другой толкаю дверь ванной и натыкаюсь прямо на… Что за ночь! Шейн стоит в наполненной паром комнате, вытираясь, его шорты низко висят на бедрах. Учитывая, что ранее он шлепнул меня по заднице, я даже не собираюсь притворяться, что не наслаждаюсь каждым его восхитительным влажным мускулом.

Одна бровь приподнимается на полдюйма, за чем следует что — то похожее на легкую ухмылку. Я дразняще смотрю на него, кладя его рубашку на стойку. Я поднимаю один рукав, спускаю бретельку лифчика вниз по руке, а затем вынимаю с другой стороны, пытаясь заниматься своими делами так, как будто это нормально. Сейчас это должно было стать обычной рутиной, но в почти голом Шейне никогда не будет ничего обычного.

Он смотрит так, словно я только что показала какой — то волшебный трюк.

— Это всего лишь лифчик, приятель, — я пытаюсь успокоить воду, которая угрожает закипеть вокруг нас.

Шейн поворачивается ко мне и прислоняется бедром к стойке, скрещивая руки на груди.

— Есть ли какие — нибудь уроки, на которые ходят женщины и где учат делать подобные вещи?

Я смеюсь.

— Например? Снимать с себя лифчик.

— Неважно, — стонет он, отталкиваясь от стойки.

Я преграждаю ему путь, склонив голову набок.

— Ты хочешь сказать, что никогда раньше этого не видел?

— Вообще — то, нет.

— Но ты раньше видел, как снимают лифчик? — поддразниваю я, но потом немного сожалею об этом, когда вижу серьезность в его глазах.

Он изучает меня, словно решая, как ответить, и это заставляет меня гадать, к чему может привести этот разговор и сможет ли он дать мне больше, чем односложный ответ. После долгой паузы он отвечает.

— Да, но, несмотря на то, что ты можешь подумать, это случалось нечасто.

Это заставляет меня удивленно приподнять брови. Я удивлена, но у меня теплится надежда, что он действительно может мне что — то сказать. Ещё одна крупица информации, которую нужно сохранить, чтобы попытаться собрать воедино этого человека.

— Ха. Правда? К твоим ногам падали сногсшибательно великолепные женщины. Ты хочешь сказать, что не поплескался в этом элитном бассейне.

Его глаза смотрят в мои.

— Нет.

Я