Моя собака – некромант - Элеонора Генриховна Раткевич

Элеонора Раткевич

Моя собака – некромант

— У-у-ууу!

— Гав!

— У-у-уу-ууу!

— Гав-гав! Гав!

— Уууу-у-уу!

— Р-ррр!!!

— Да понял я, понял, — пробухтел зомби и тяжко вздохнул. — Изверги… поднять подняли, а разбудить забыли…

Ленн, я свое дело сделала. Теперь твоя очередь. Свидетель поднят. Буди.

— А сама?

А я собака, и у меня лапы. Пассы не по моей части. Ты бы мне еще предложил файербол кастануть.

— Действительно, не подумал. Прости, Найда.

Маг-следователь Ленн Таани соединил большой палец с безымянным, скрестил средний с указательным, а мизинец оттопырил и направил на зомби.

— Файге ретт, ауно… — прозвучали слова заклятия, пробуждающего память покойника.

… Если реальность, о которой вы мечтали, оказывается хуже, чем в ваших грезах, значит, вы как-то неправильно мечтали. У Ленна Таани с грезами было все в порядке: реальность оказалась не просто не хуже, а во много раз прекраснее. Может быть, потому, что он был не один. С ним была лучшая в мире собака. Что значит — откуда вы это взяли? Да вы любого собачника спросите, он вам сразу скажет: его собака — самая лучшая!

Провинциальный городок Памме был маленьким и уютным. И полицейский участок Памме был маленьким и уютным. А еще — хронически недоукомплектованным: не так-то просто найти желающих служить в дальнем захолустье. Поэтому молодого мага-следователя с обязанностями штатного менталиста и некроманта в участке встретили с распростертыми объятиями. Никто не шпынял новичка, не придирался, как это нередко водится, никто не честил столичной штучкой. Наоборот, ему от души помогали поскорее постичь все тонкости службы. Освоился Ленн быстро. А Найда — и того быстрее.

Не будем забывать еще и о том, что за штатные обязанности менталиста и некроманта к окладу следователя полагается доплата. И не только Ленну, но и Найде. Шеф высказался на эту тему однозначно: «Если кто-то работает, как офицер полиции, то он — офицер полиции. Сколько у него ног и есть ли у него хвост — несущественно. Офицеру полиции полагается оклад. За дополнительные обязанности полагается доплата». Спорить с ним никто и не подумал. Во-первых, с шефом не спорят. Во-вторых, он прав. А в-третьих, Найду любили и уважали.

Таким образом, Ленн и Найда получали два оклада и четыре надбавки, и с деньгами им было вольготно. Работали они оба на совесть, и симпатия коллег была ими вполне заслуженна. Коллектив в участке подобрался на диво дружный. Одним словом, сплошное благолепие, да и только.

Однако если вспомнить, начиналось это благолепие отнюдь не безоблачно. Стоя перед дверью аудитории, где проходил заключительный выпускной экзамен по некромантии, Ленн и помыслить не мог, как обернется дело…

Пятеро студентов маялись под дверью в ожидании своей очереди.

— Вибрируешь?

— Еще бы! Борода лютует.

Бородой студенты втихомолку прозвали профессора Торе Лаана. Никакой бороды, ни окладистой, ни козлиной, профессор Лаан не носил. Он всегда был выбрит до блеска. Тем не менее, прозвание это удивительно к нему подходило.

— Как — Борода? С какой стати?

— Должен же был профессор Файден принимать! С какой радости вдруг Лаан?!

Высшую некромантию у выпускного курса вели два преподавателя. Профессор Лаан читал лекции по теории и славился педантичностью вплоть до занудства. Профессор Файден вел практику. Он относился к студентам куда лояльнее своего коллеги.

— Файден по дороге на экзамен ногу сломал. Лаана буквально минут за двадцать до начала экзамена с кроватки сдернули.

— Все. Нам кранты.

— Точно. Борода и так не подарок, а Борода без кофе и завтрака…

— Мы все умрем.

— Не получится. Борода нас поднимет и все равно загонит на экзамен.

— Да, парни, не повезло нам всем. Завалим некромантию — и прости-прощай приличное распределение.

— Ну, ты за всех не говори. Кое у кого есть все-таки надежда сдать. А Ленн и Эльми и вообще отличники. У них такая сумма баллов, что пара-другая туда-сюда роли не сыграет. Достаточно хоть как-то некромантию спихнуть.

— Э, нет, хоть как-то не годится! — вознегодовал Эльми Кинс. — Мне не спихнуть, мне сдать надо. В наилучшем виде.

— Мне тоже, — поддержал его Ленн. — Профилирующий предмет.

— И зачем тебе эта морока, никак не пойму, — скривился Эльми. — Шел бы в расчетчики, горя бы не знал. И никакой некромантии. Еще не поздно, между прочим.

— Из меня расчетчик, как из зайца белка. Никакой.

— С твоими способностями? Да не смеши. У тебя по всем математическим предметам даже не «отлично» стоит, а «блестяще».

— Точно! Вот чем тебе расчетчиком не житье? Место хлебное, работа спокойная…

— А тем, что не способности это. Да не шучу я! Это не способности, это… ну — любовь, что ли. Я люблю математику. Она прекрасна, как… как даже не знаю что. Ну так я и живопись люблю. Но художником это меня не делает. Парни, вы же знаете, как я рисую — курица со своей лапой отдыхает. Мой предел — схему какую-нибудь начертить.

Студенты засмеялись. Действительно, все знали, что схемы Ленн чертил отменно, но изобразить хотя бы лежащее на столе яблоко было свыше его сил.

— Вот и с математикой то же самое. Любить люблю, понимать понимаю, но рассчитать новое заклятие мне не по плечу. А всю жизнь сидеть и тупо обсчитывать чужие заклятия может любой третьекурсник, который вылетел за прогулы. Да и характер в карман не спрячешь.

— Это — да, характер у тебя для тихой сидячей работы неподходящий.

Положим, Ленн отчасти лукавил. Не так малы были его способности. Создать и рассчитать новое сложное многоступенчатое заклятие он бы не сумел, но что попроще — вполне. А характер… мало ли с каким характером люди годами маются на неподходящей работе. Нет, дело было в ином. Просто у Ленна Таани была мечта. И должность расчетчика заклятий в нее не вписывалась.

— Ну, нет так нет. Сам решил не идти в расчетчики, сам теперь и сдавай Бороде некромантию.

— Да куда ж я от нее денусь…

— Жарко… — Эльми вытер пот со лба, облизнул губы, открыл сумку, вытащил из нее маленькую бутылочку с фруктовой шипучкой, открыл ее и жадно, в три глотка залпом осушил.

Ленн не особо и обращал внимание на его манипуляции —