Моя собака – некромант - Элеонора Генриховна Раткевич

Профессор удивился — правда, не самому знакомству и не личности таинственного помощника, а размеру собачьего дарования к некромантии.

— Талант, ах какой талант! — приговаривал Борода. — Лиа Найда, это что-то невероятное, поверьте моему слову. И моя совесть теперь будет чиста. Все-таки мне казалось, что я не смог в полной мере раскрыть дарования мье Таани. Что мог справиться и получше. А курс уже закончен, ничего не поделаешь. Но с вами я могу отпустить мье Таани с легким сердцем. Вы его и подстрахуете, и поднатаскаете — и в теории, и в практике. С вами он не пропадет!

Ленн растерянно смущался. Найда мило и весело скромничала и осыпала профессора каверзными вопросами из области теории. Борода отвечал ей тем же. Поладили на обещании непременно вести научную переписку — кто же еще сообщит уважаемой лиа Найде последние новости науки и с кем еще они с мье Таани смогут эти самые новости обсудить. Говоря в двух словах — вечер удался. Беседа была увлекательной, кофе — ароматным, а булочки и вовсе превыше всяких похвал. Даже Найда съела одну — всего одну, как и любая уважающая себя дама: негоже даме разъедаться, даже если она — собака.

И лишь когда сумерки сгустились окончательно, напарники разошлись до утра. Ленн обитал в общежитии и не мог привести туда собаку. А Найде полагалась отвальная в родном вольере, и Ленн не очень себе представлял, что он стал бы там делать.

А утром выспавшийся впервые за последнюю неделю Ленн, непривычно принаряженный, вошел в большую аулу[1] Главного Магического Университета. Народу было — яблоку упасть негде: преподаватели, выпускники, их счастливые родители и родственники… только Ленн и был один. Совсем один: Найда на время выдачи дипломов телепатическую связь перекрыла.

Сам подумай. Кругом толпище, людей полным-полно, и каждый пахнет, и каждый на особицу. Ты как это выдержишь? Собаке, и то в толпе нелегко, а ты ведь не собака, у тебя привычки нету. И мозг твой все по-своему переиначивает. Тут тебе и квадратный запах будет, и треугольный, и хитровывернутый в крапинку, и кандибобером наизнанку. Рехнешься. И что я тогда делать стану?

Найда была абсолютно права. Но без ее мысленного голоса Ленну было неуютно. Быстро же он привык к тому, что больше не одинок! Впрочем, говорят, к хорошему быстро привыкаешь.

Трижды пропели золотые трубы, заставляя примолкнуть разговоры. Студенческий оркестр сыграл гимн университета. Когда последняя его нота затихла под сводами потолка, на сцену выступил ректор.

— Уважаемые выпускники и их почтенные родители! Позвольте в этот знаменательный день…

И так далее, и тому подобное. Хорошо Найде — ей не приходится выслушивать всю эту дребедень. А Ленну деваться некуда. Не отвертишься. Выпускник? Вот и слушай.

— Многовековые традиции, чтимые в этих древних стенах…

Ленн постарался было отключиться от занудства торжественной речи, но голос ректора бился о сознание, как осенняя муха об оконное стекло, и зудел, зудел, зудел… Ну, кто здесь и сейчас мог бы поверить, что ректор Эйте Ланд — один из лучших преподавателей университета, способный сделать понятным даже такой мутный предмет, как энергетическая алхимия? Правильно, никто. Хотя это и чистая правда.

— И первым свой диплом получает лучший выпускник этого года! Мье Ленн Таани, прошу подняться на сцену!

Бледный от внезапного волнения Ленн шагнул к сцене. Все было не напрасно. Изнурительный труд, бессонные ночи… все было не зря.

— Поздравляю вас, мье Таани!

Свиток с дипломом был опоясан лентой с прикрепленным на ней кулоном из обсидиана. Кулон лучшего выпускника с особыми успехами в математических дисциплинах, менталистике и некромантии. Без математики ему бы вручили гематит, как всем некромантам. Это его знак отличия. Его — и Найды. Один на двоих.

— Минуточку внимания! — возгласил ректор, перекрывая аплодисменты. — По давней традиции лучший выпускник года имеет право сам выбрать себе будущее место работы независимо от распределения и даже от того, есть ли желаемое место в списке заявок, поданных в университет. Достаточно того, чтобы это место было свободно.

Померещился Ленну или нет этот взгляд в спину — упорный, сверлящий, исполненный злобы? Обычно магов подобные ощущения не обманывают. Но сейчас Ленну было не до каких-то там взглядов.

— Итак, мье Таани — назовите выбранное вами место работы.

Все перешептывания, даже дыхание — всё как отрезало. Тишина наступила полная и нерушимая.

— Полицейский участок города Памме, — взломал тишину голос Ленна. — Должность следователя со штатными обязанностями некроманта и менталиста.

— Памме? — от неожиданности ректор напрочь вывалился из торжественного тона. — Это… это вообще где?

— Это в провинции, — пояснил Ленн. — На северо-востоке. Место свободно, я заранее узнавал. Там всегда недокомплект. Захолустье же.

— Весьма… хм… неожиданно, — пробормотал ректор. — Мье Таани, вы имеете какое-то отношение к этому… хм… городку?

— Да, — односложно ответил Ленн.

Незачем им знать о его бабушке, которая одна вырастила его, когда родители погибли. О том, как бабушкины руки пахли корицей и яблоками. Какие сказки она рассказывала маленькому Ленни. Как плакала, когда умер их серый кот Мурзик. Как вспоминала в счастливые минуты свой родной город Памме, как хотела когда-нибудь туда вернуться вместе с внуком — уважаемым магом. Не сбылось. Бабушки не стало год назад. В Памме он поедет один.

Нет — не один. С Найдой. Ей он расскажет все. А остальных это не касается.

— Хотите, значит, вернуться к корням? — поинтересовался ректор.

— Да, — так же односложно ответил Ленн.

— Крайне похвально! — возгласил ректор, вновь обретя почву под ногами. — Крайне! Прошу всех обратить внимание. Не секрет, что выпускники стараются любым способом остаться в столице или хотя бы поблизости от нее. Не секрет, что многие обзаводятся семьями, вступая в брак еще будучи студентами начальных курсов, лишь бы брак был заключен в столице, и их не отослали по распределению подальше от семьи. И эти постыдные уловки приводят к тому, что провинция задыхается от кадрового голода. В результате далеко от столицы по распределению попадают отнюдь не лучшие студенты, чтобы не высказаться яснее. Но выпускник Ленн Таани не отлынивает от своего долга. Напротив, он сам, по своей воле направляется в провинцию, хотя мог бы получить любое место в столице или ее окрестностях. Крайне похвально! Мье и лиа, прошу — аплодисменты мье