Моя собака – некромант - Элеонора Генриховна Раткевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хочешь?
— Что, прости? — Ленн не сразу сообразил, что Эльми протягивает ему шипучку.
— Хочешь? — повторил Эльми.
Ленн собирался было ответить, что нет, не особенно — но бутылочка уже открыта, и вдобавок Эльми уронил крышечку. Откажется он — и куда Эльми шипучку девать? Себе за шиворот вылить, что ли? Закрыть бутылочку уже не получится, самому выглотать — так ведь обопьется.
— Давай. — Ленн протянул руку и взял напиток. — Спасибо.
Дверь аудитории открылась. Наружу вывалился студент. Взгляд его был полон скорбного изнеможения, точь-в-точь как у младшего божества на побегушках, которого старшие боги оставили творить мир, а сами удрали на танцульки.
— Сколько?! — хором выдохнула пятерка ожидающих.
— Удовлетворительно, — простонал студент.
— У-уу… пересдавать будешь?
— Да упаси меня магия от такой пересдачи! Сдать сдал, живой убрался — чего мне еще?
— Ленн, а ты чего ждешь? Покуда Борода благостью проникнется? Так ведь не проникнется.
Все правильно, как раз подошла очередь Ленна идти на съедение Бороде. Он шагнул, запоздало сообразил, что так и стоял с открытой шипучкой, торопливо выглотал ее, едва уловив вкус малины, вручил опустевшую бутылочку Эльми, пригладил ладонью волосы — негоже являться на экзамен с распатланной шевелюрой — и толкнул дверь.
Все-таки приятели его порядком накрутили. Даже перед самыми тяжелыми экзаменами его так не потряхивало. Сердце колотилось сильно и быстро. Во рту от волнения пересохло, как будто он и не пил только что.
— Д-добрый день, — запинаясь, промолвил он.
— Надеюсь, мье Таани, — сухо ответил профессор. — Берите билет.
Профессор Торе Лаан никогда не обращался к адептам «студент такой-то» или «студентка такая-то». Только «мье такой-то» и «лиа такая-то», как если бы они уже были выпускниками. Файден его как-то раз даже спросил: «Торе, почему ты обращаешься с ними, как со взрослыми?» Лаан невозмутимо ответствовал: «Потому что они — не дети». Самой страшной бранью из уст профессора было слово «детка». Оно сулило несусветные ужасы в диапазоне между нулем баллов и отчислением.
Ленн, счастливый уже тем, что он не детка, взял первый попавшийся билет без долгих раздумий и положенные по регламенту экзамена три листа бумаги, сел за стол и вчитался в вопросы.
Тут-то его и накрыло.
И он даже успел понять, чем.
У этого зелья было, разумеется, длинное научное именование. Но все маги называли его коротко и просто — «моль». Оно выедало… нет, не саму память, но все пути и связи внутри нее. Вспомнить что-то после приема «моли» было физически невозможно. Не потому, что нужная информация куда-то делась, нет — просто вспоминалось не то, что нужно, а что подвернется. Как если бы ты хотел съесть котлету, но вместо вилки схватил утюг и шарахнул им со всей дури даже не по котлете, а себе по уху.
Действовала «моль» недолго, но хлебнуть ее было мучительно. Применялась она при лечении некоторых психозов — исключительно под наблюдением мага-менталиста: перемешивание памяти штука небезопасная. А за попытку напоить «молью» без предписания врача полагалась вообще-то уголовная статья. Однако желающие рискнуть все равно находились. Дело в том, что обычно их жертвы не помнили, как, когда и из чьих рук они выпили «моль».
Ленн тоже не помнил.
Да и не до того ему было.
Он пытался хоть как-то определиться в собственном мозгу. И с ужасом понимал, что не может.
... Если комплексное число состоит из действительной и мнимой части, то число арифмагическое состоит из реальной части и магической. Для расчета заклинаний применя…
... Спи, сыночек, засыпай, свои глазки закрывай, котик серенький зевнул, зайка серенький уснул…
... Околоцветник двойной, лепестков пять, правильной формы, пестик один, тычинок неопределенное число, кратное пяти, плод костянка…
... Бабушка, а пирожные можно засолить, чтобы их дольше хватило?..
... Статистически достоверной выборка считается, если…
... Мурзик, не мешай…
... Айда на рыбал…
... Асимптота…
Словно взбесившийся маятник, напрочь позабывший, что должен колебаться в одной плоскости, летал туда-сюда, зависая на мгновение над той или иной точкой памяти — но размах становился все шире, а мгновения зависания все короче, обрывки памяти сливались в неразборчивое месиво, в неясный шум.
И Ленн что было сил рванулся в ментал.
Если бы для этого требовалось применять мозг и только мозг, ничего бы у него не вышло. Но мысленных стараний недостаточно. Без помощи тела в ментал не выйдешь. А память тела совсем не то же самое, что память мозга. Тело само сбросило лишние напряжения в мышцах, само приняло правильную осанку, а дальше все пошло по натренированным рефлексам. Тело само сделало все, что нужно.
Все-таки Ленн был лучшим менталистом на всем курсе.
Но даже это не приготовило его к тому зрелищу, которое предстало перед ним в ментальной реальности.
Он сидел на кочке посреди болота, поросшего не то камышом, не то и вовсе неведомой какой-то травой — высоченной, в человеческий рост. Ладно, примем для определенности, что это камыш. Потому что другой какой-нибудь определенности тут нет и не было. Попробуй ее разглядеть, когда туман перевернутой чашей накрывает болото! Он съедает контуры, поглощает очертания — в редкие просветы меж камышей даже окоема не видно, нет его здесь. И солнца нет и в помине — тусклый бестеневой свет. И тихо так, будто Ленн напрочь оглох. Птицы не подают голоса, камыш не шелестит на ветру, да и откуда бы дуновению ветра взяться… ничего, как есть ничего, ни звука, ни шороха. Жуть жуткая. Может, беззвучный вид казался бы не таким выморочным, если бы болото хоть чем-нибудь пахло — тиной там, гнилой ряской, местной травой какой-нибудь или чем уж там на болоте должно пахнуть… но нет, запахов нет никаких, совсем, и от этого так трудно дышать, будто и воздуха тоже нет. Уж лучше бы воняло. Размечтался, студент. Нет тут ни звуков, ни запахов, ни пространства, ни времени. А посидишь тут еще немного, и тебя тоже не будет.
Совсем. Навсегда.
Это Ленн ощущал безошибочным чутьем прирожденного менталиста.
Посиди на кочке — перестанешь быть. Сойди с кочки — утопнешь в трясине. Захлебнуться грязью или расточиться на клочья тумана — что выбрать?
Все строго как в
