Подземелье - Ваня Мордорский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вихрь образов и воспоминаний попытался вывести его из себя, нарушить спокойный поток мыслей.
Не вышло.
Он раскладывал каждый образ на составляющие, на фрагменты, детали, и впитывал в себя.
Так один за одним. Время переваривания не играло никакой роли. Он не спешил.
Пробуждение не происходит мгновенно. Видения наполняли его. Он наблюдал жизнь племени, попавшего в его ловушку. Но только фрагментами. Частицы сознания отработали как следовало. Они обеспечили ему более чем тысячелетний сон.
Через тысячу мгновений, где мгновением измерялось поглощение отдельного осколка сознания, — он открыл глаза.
Тьма.
Да…ему только показалось, что он открыл глаза. Его глаза на самом деле давно рассыпались прахом. Остались лишь кости и усохшая плоть. Которая, тем не менее, может и должна наполниться жизнью.
После первого полноценного вдоха он ощутил жажду.
Такую дикую жажду, которой никогда не испытывал и не чувствовал. Особенно остро это ощущалось после тысячелетнего сна, где никаких телесных потребностей просто не существовало.
Почти в тот же миг пробуждения он почувствовал жесткие рамки тела, о существовании которых прежде даже не задумывался. Его сознание вновь оказалось заковано в темницу — тело.
Снова ощущать себя в этом слабом, неповоротливом теле было неприятно. Даже как им пользоваться, он вспомнил не сразу. Слишком уж долго оно лежало неподвижно. Голову сдавило тисками. Внешний мир сразу напомнил о себе болью.
Короткое волевое усилие и он снял реакции тела на боль. Теперь он так мог.
Он сделал еще несколько глубоких вдохов, не таких как первый, содрогнувший пещеру до основания, — а неслышных никому.
Силы…Ему нужна была жизненная энергия, которую настойчиво требовало высушенное временем тело.
Да, — вдруг вспомнилось ему, — именно для этого он и сделал ловушку для такого огромного количества живых существ, чтобы в момент пробуждения, было откуда взять силы на восстановление тела. Частично измененное тело требовало колоссальных вливаний энергии.
На мгновение он сосредоточил все свое внимание далеко вокруг себя, пытаясь почувствовать каждое существо в пещере. Всех он охватить так и не смог — слишком много. Он даже не мог сосчитать сколько их тут — тысячи крупных, и десятки тысяч мелких.
Впрочем, даже самые крупные из существ были довольно слабыми источниками жизни, и все же…вполне годились для восстановления тела.
Зрение пока не восстановилось.
Но он по передвижениям огоньков, по всплескам их энергетики, по испускаемому страху понял — они сразу почувствовали его пробуждение. И всполошились. Волны бессознательного, панического страха, источал практически каждый такой огонек.
Раньше он бы ни за что не смог ощутить этого, но теперь… любая, даже чужая эмоция ощущалась его сознанием особенно остро. Именно потому, что своих эмоций сейчас в нем не было совсем.
Он встал. Тело все захрустело и заскрипело. Еще сложнее оказалось сделать первые несколько шагов. Получалось идти как на костылях — тяжело и неудобно.
Тархан сделал еще один глубокий вдох. Легкие наполнились воздухом и одновременно с этим он втянул как насосом десятки огоньков энергии прямо в себя.
Огоньки погасли.
Тело получило подпитку.
Нужно было направить энергию на глаза. Первое, что следовало восстановить. Энергия с бешеной скоростью запустила восстановление. Клетка за клеткой глаза почти вырастали заново, потому что от старых осталось одно только название.
Он не переставая шел вперед, поближе к огонькам жизни.
Десяток мгновений и он открыл глаза. Увы, поглощенной энергии хватило лишь на то, чтобы восстановить глаза как таковые, вместо зрения все еще стояла мутная пелена. Но сознанием, он уже приготовился воспринимать реальность посредством глаз, хоть он и отвык от этого.
Сознание было готово, оно стало вновь цельным.
Вдох.
Еще с десяток жизней, уже покрупнее, послушные его воле, покинули собственные оболочки и вкрутились в его тело. Если сопротивление и было, Тархан его не заметил. Вот теперь энергии хватило чтобы восстановить зрение, пусть и частично.
И все же, больше десятка мгновений он ждал. Зрение сначала оглушило его сознание, а потом он начал снова привыкать к этому органу чувств. Первый взгляд — все видится большими мутными пятнами. Еще мгновение — и мутные пятна начали уменьшаться и через десяток секунд он уже смог различать детали окружающего мира.
Теперь он видел тоннель, комнату, заиндевелые неровные стены, ложе.
Это было помещение, которое он сам себе когда-то выдолбил в камне, еще во время подготовки к Трансформации.
Он огляделся вокруг.
Да, — вот они, цветы забвения. Вернее…их жалкие остатки.
Вот она — случайность. Один взгляд на них и на жука-светляка, и картина встала сама собой.
Досадная, нелепая случайность. Он мог бы продолжать трансформацию еще тысячу или больше лет…Жаль.
Цветы, все до единого, вернее их лепестки, были съедены жуком-светлячком. Кто бы мог такое предусмотреть? Что несчастное, глупое насекомое устремится навстречу наслаждению и одновременно своей гибели, в этом безудержном порыве чревоугодия.
Светляк — сытый, довольный и мертвый, лежал кверху брюхом, раскрыв крылышки и белыми, незакрывающимися глазами глядел в поток.
Забавно, — подумал он.
Вот только используя это слово, он не испытывал ни капли той эмоции, которая должна за ним стоять.
Прежние слова теряли смысл.
Даже непонятно, почему они вновь возникли в его сознании? Теперь они только мешали и засоряли его разум. Надо было вновь как можно скорее избавиться от них.
Несмотря на то, что за тысячелетия он отвык их использовать. Слова отображающие человеческие эмоции, по пробуждении они пытались вновь прорваться к нему.
Тело, — понял он, — это его влияние.
Тело — мозг, сохранили что-то из его старого я. Значит не все его я находилось в сознании, что-то хранилось и в теле. Но с этим он решил разобраться позже.
