Подземелье - Ваня Мордорский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кругом наступили тишина и безмолвие. Везде. Почти одновременно.
Прежде нее, этот цепкий холод, высасывающий жизнь забрал ящеров-охранников. Они умерли почти мгновенно и их запах тут же изменился. Незримое прикосновение смерти накрыло их и дошло до нее.
Прата ощутила цепкие пальцы существа, которое убивало гоблинов племени одного за другим. Большинство из них она даже не знала, и не узнала бы никогда. И все равно ее бросило в дрожь от происходящего кошмара, который она чувствовала острее и болезненнее нежели любой гоблин.
Ее убило медленнее, чем остальных, и чуть позже. Просто из-за того, что она находилась почти на самом краю пещеры. Дальше всех остальных.
Леденящий холод вечности заморозил ее сознание, которое влилось туда хрустальным, ничего не понимающим осколком, лишенным всякого намека на разумную мысль.
* * *Сурия стала слепой по собственному выбору. Должность живого жребия племени считалась почетной. И пусть работа не отличалась особой сложностью, но от этого решения зависела вся дальнейшая жизнь. Потому что пути обратно не было.
Сделавшись жребием, девушка, — а это всегда должна была быть девушка, — лишалась глаз навсегда.
Поначалу ей было страшно и больно. Больно — когда вырывали глаза, страшно — когда пришло осознание, что она стала слепой навсегда, и больше никогда не увидит этот мир.
Настойки и зелья делали свое дело, убирали пульсирующую в глазницах боль. А через неделю боль исчезла уже сама. Остались лишь пустые глазницы. Временно пустые. Скоро в глаза ей вставили два идеально подобранных камня, один с символом жизни, другой с символом смерти. Ее векам поначалу было больно, но со временем они загрубели, и вообще не ощущали вставленных камней.
Потом она училась вращать камни. То, ради чего все и было нужно.
Руки первые разы слушались плохо, скорость была недостаточной.
Важно было вращать камни настолько быстро, чтобы даже Охотник бы не усмотрел, где и какой камень лежит.
Постоянные тренировки и несколько лет потраченного времени дали ей небывалую сноровку. За ее руками было невозможно уследить. Даже ее предшественница была не способна на такую запредельную скорость.
Сурия знала эти два камня, которые решали судьбу детишек — идеально. Каждую щербинку, царапинку, выемку, хоть посторонним и казалось, что они идеально гладкие, она знала — это не так.
Кроме того, один был более гладкий, другой более твердый. Сурие даже не нужно было щупать низ камня, где выбиты символы, чтобы знать что там выцарапано — крест, или овал. Ее ладоням это и так было понятно.
Наверное, первые несколько десятков лет она ничего не чувствовала. Камни как камни. Ничего особенного.
Только потом, через десятки лет, она поняла, что камни — это нечто большее.
За внешней простотой скрывались символы жизни и смерти. Крест — смерть, круг — жизнь.
Она начала чувствовать это сначала руками, а затем и всем телом целиком. Камни обладали силой. Один был воплощением смерти. Тяжелый, темный, его тяжесть отдавливала руку почти до онемения. Черная клокочущая субстанция по недоразумению заключенная в камень.
Второй же…воплощение жизни. Не менее страшный — он словно пытался прорасти в ладонь, такой всеподавляющей жаждой жизни обладала энергия заключенная внутри него. Сурия не знала, что лучше — всепожирающая жизнь или всепоглощающая смерть.
Конечно, ошибки случались: иногда она отправляла ребенка с символом Жизни на Испытание, и наоборот, с символом Смерти домой, к матерям. Так она проверяла свою теорию. И конечно же ребенок отправленный домой, через непродолжительное время умирал, а ребенок отправленный на Испытание выживал.
Но делала она так не часто. И не видела в этом никакого нарушения своей функции в племени. Все честно. Она жребий — она и решает.
Теперь же, через две недели после последнего Испытания, она ставила себе другое задание — гадать на случайных прохожих племени.
От взрослых Охотников и детей, до женщин и глубоких стариков.
Она начала гадать не делая никаких различий, и не ставя никакой цели. Просто узнать, кого ждет смерть, а кого жизнь.
Иногда, когда мимо нее проходили женщины, — дети, даже Охотники, она, к их страху, начинала гадать на камнях. Вид этой слепой старухи перебирающей камни в каждом вызывал потаенный страх.
Жизнь или смерть. Она крутила, крутила, крутила. Пока камни не сливались в одно сплошное кольцо непрерывного движения — так быстро двигались ее руки для стороннего наблюдателя.
На каком камне остановится рука, такая судьба скоро и ждет случайного прохожего.
Ее охватил небывалый азарт.
Целый день она гадала и…подумала что либо в ней, либо в камнях произошел слом.
Она ни разу не вытащила камня со знаком жизни.
Она раз за разом крутила камни, руки. Но результат был один. Смерть. Смерть. Смерть.
Даже ее, — любившую такие мрачные прогнозы, — это испугало.
Она остановилась на сотне. Сотня смертей.
Сурия застыла, пытаясь понять такую странность.
Такого никогда не бывало ранее, а прогнозы…она знала, что прогнозы ее всегда сбывались. Проверить это у нее была вся жизнь, которая подтверждала неумолимость и безошибочность ее прогнозов.
Пару часов она не решалась прикоснуться к камням. Было страшно.
Неужели она потеряла способность предсказывать? Не может быть! Невозможно!
Но как тогда объяснить такой безоговорочно одинаковый и роковой конец для всех.
Наконец, — она рискнула сделать то, чего никогда не делала, — предсказать на себя.
Немного дрожащими поначалу руками она начала крутить камни.Вот теперь нужно завращать камни с такой скоростью, чтобы даже она не знала какой камень где, чтобы все было случайно.
Смерть. Жизнь.
Быстрее!
Смерть. Жизнь.
Еще быстрее. Еще быстрее.
Руки все еще четко различали, где какой камень. Круговорот завертелся невозможно быстро.
Стоп!
Рука легла на камень.
Смерть.
Липкий страх покрыл ее душу.
Камень ведь означал не просто смерть, а всегда скорую
