Подземелье - Ваня Мордорский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А что еще остается делать в такой дыре как этот мир, где энергии настолько мало, что ни о каком достижении уровня выше Формирования Ядра не может быть и речи. А это значит, что жить больше тысячи-другой лет просто невозможно — ядро рассыплется прежде, чем ты умудришься каким-то чудом прорваться на новый уровень. О качестве самого Ядра и речи вести не стоит: на деле это было жалкое подобие настоящего Ядра, и вполне естественно, что прорыва на новый уровень выдержать оно не способно.
Однако, на деле существовало множество методов развития. Вот только знающие их культиваторы молчали.
К сожалению Тархана, узнал он об этом слишком поздно, уже после того как не одну сотню лет культивировал с помощью традиционных методов, убежденный, что другие методы, как его и учили, приведут к печальным последствиям.
Старость надвигалась, а прорыва на следующую ступень и близко не предвиделось, как, впрочем и у других культиваторов одного с ним поколения. Тогда-то Тархан и стал искать другие способы стать сильнее.
Но каждый способ требовал отказаться от всего полученного за столетия практики.
Тархан сделал то, чего не сделал бы никто. Разрушил Ядро, разрушил Меридианы и сделал свое тело, вернее свои кости вместилищем энергии. Противоестественная техника. Техника, которая при успешном применении делала из культиватора долгоживущее существо, мало напоминавшее человека, правда и на культиватора это существо было уже непохоже.
У Тархана выбора не было — старость подбиралась все ближе, и уже стояла у самого порога. Просто так принять смерть он не мог, не после того, как стал культиватором именно для того, чтобы ее избежать. Поэтому решимости пойти на какой угодно способ чтобы обмануть смерть, у него имелось более чем в избытке.
Однако он даже представить себе не мог, что на преобразование тела уйдет несколько тысяч лет и что все пройдет без неприятных неожиданностей…почти.
То, что он достиг своего нынешнего этапа трансформации тела — было сказочной удачей, потому что сойтись должно было так много факторов, что даже когда Тархан планировал все, ему казалось это нереальным, невозможным. И все же…вышло, пусть и не так как он себе представлял.
Одного он не учел в своем планировании — что перестанет быть разумным существом как таковым, станет чем-то другим, измененным, и не культиватором, и не смертным. Иной. Однако, о таком заранее не думаешь, не веришь в предупреждения, которые дают Старшие. Да и если б он знал заранее об изменениях, все равно ни за что бы не отказался от возможности жить, пусть и в таком извращенном виде.
Существование и жизнь в течении этих двух тысяч лет оказались сложным испытанием. Находиться запертым в тюрьме из тьмы и не в силах шелохнуться иначе весь процесс пойдет насмарку, оказалось совсем непросто, особенно поначалу.
Связь с телом постепенно исчезла, а все процессы как в теле, так и в сознании, с каждым годом все больше замедлялись и замедлялись. Пока не остановились окончательно, погрузив его в состояние Ложной Смерти, первой части ритуала.
Пребывая в этой тюрьме из тьмы, в которою он сам себя же и заточил, Тархан бессознательно начал переосмысление всего того, что делало его человеком. Первыми исчезли эмоции. Когда ты почти труп им просто нет места. И особенно остро это чувствуется, когда тело не терзает тебя, не диктует тебе свою волю, не влияет на тебя так сильно. Именно оказавшись по сути без воздействия реакций собственного тела, Тархан остался действительно наедине с собой.
Тархан, и собственное сознание, которое он начал изучать как нечто совершенно не знакомое. Нужно было по-новому взглянуть и на то, из чего он состоял, на все те кусочки личности, которые и составляли егоЯ́.
Отсечь эмоции, — было лишь первым этапом. Но даже первый этап занял время. Много времени.
Понять насколько эмоции и чувства лишний сор, загрязняющий его сознание, было непросто. Понять, что они лишь придаток для смертных существ, мешающий, препятствующий постижению истин и переходу тела и сознания на новую ступень. Потому что без изменения сознания, управлять новым телом было бы невозможно.
Теперь, через века в течении которых он отсекал эмоции, сознание Тархана наполняло всепоглощающее равнодушие. Это придавало удивительную, кристальную чистоту мыслям. Он мог блуждать по своему сознанию, и по своему спящему телу, как по просторному дому, проверяя его состояние, и отслеживая неполадки.
Его тело усохло и затвердело, но так и должно было быть. Зато обрело особое могущество сознание. Обрело особый взгляд.
Он окинул внутренним взором пещеру в которой находилось его тело. Никакой пещеры он конечно не видел, и не мог видеть, зато видел тьму наполненную десятками тысяч крохотных огоньков. Создания, которые устроили вокруг его усопшего тела свое обиталище. Вернее, пойманные в его ловушку и вынужденные выбрать эту пещеру как единственно возможное пристанище, от самых маленьких насекомых, до невысоких существ обладающих признаками достаточно слабого разума, — гоблинов.
Тархан был как огромный водоворот, затягивающий в себя всю мелкую и неопасную для себя живность и одновременно отпугивающий крупную. Для него гоблины не сильно отличались от насекомых — те же огоньки, только жизненной энергии в них было чуть больше и в голове крутились примитивные мысли.
Физически воздействовать на окружающий мир он не мог — это бы разрушило весь смысл этой многовековой медитации. Поэтому было так важно, чтобы осколки его сознания справлялись с поддержанием его искусственного сна сами, направляя мысли окружающих его существ в необходимую сторону.
Параллельно на практике совершалась еще одна его идея — чем больше расколотых частиц сознания, тем больше вещей они смогут познать независимо друг от друга, и когда сознание вновь объединится, то шанс осознать новые истины будет выше.
Главным препятствием в переходе на следующую ступень, было именно
